жёлтый лист, и робела другая листва.
…Мы – как листья. Летим мы без автопилота.
Всех нас прочно забудут, настанет наш час.
Лишь бы танец листвы, лишь бы счастье полёта
повторились еще – это память о нас.
* * *
Зацветают паслёны.
Столько зрячих ветвей
над щемяще-зелёной
стороною твоей.
Моют резкие реки
берегов керамзит…
Ты запомнишь навеки
этот краткий визит
к травам чистым и рослым,
к тыну, где коновязь.
В том общении с прошлым
есть и с будущим связь.
* * *
– Останься!
Но поезд трогает,
перроны бегут назад.
Не надо смотреть так строго:
тебя выдают глаза.
Читаю я в них: «Ну что же
уставился, как баран?
Еще не поздно, Сережа,
в вагоне сорвать стоп-кран.
Ещё твой путь неопознан,
он пройден всего на треть.
Еще ничего не поздно —
даже и умереть…».
А я, на подножке стоя,
от смерти не жду вестей,
раздавленный пустотою
бессмысленных скоростей.
* * *
– Как имя твое, скажи мне?
– Но тут ни при чем слова —
тут голос задиры-грома,
апрельская синева,
капель, что дырявит вёдра,
оживший от спячки дом
и радостная собака,
виляющая хвостом.
И ночь. И вздыхают клены,
друг друга нежно обвив…
Наречье лесов и ветра,
горячий язык любви.
* * *