Пальчики

– Что поняла?

– Это такой симпатичный паренёк из 246 палаты к ней всё время прорывается. Он вам сказал?

– Очевидно.

– Она сама его не хочет видеть. Да и пациентки на него жалуются. Не даёт им спокойно лечиться.

– Понял. Я на совещание. Сегодня меня уже не будет.

– Хорошо Вениамин Андреевич. А что с женихом делать?

– У нас есть свободная коммерческая палата?

– Сегодня освободилась.

Он взглянул на меня:

– Двенадцать тысяч в день. Будешь платить?

Я почему-то без раздумий утвердительно кивнул.

– За десять дней завтра к одиннадцати сюда принесёшь, – без обиняков заявил главный врач больницы и, вновь нажав кнопку, важно сказал: – Халиса Асхатовна, переселяйте её туда. Считайте, что минимум за десять дней клиенты уже оплатили. Завтра оформим. У меня всё.

Он встрепенулся, схватил портфель и резко подошёл к дверям, в проёме которых стоял я. Похлопав меня по плечу, он резюмировал:

– Я твои проблем решил. Но и ты не создавай новых. Успехов Ромео.

Поманила пальчиком

Деньги у меня пока ещё водились. На карточке их было чуть больше заявленной суммы. Но в этот момент я даже не думал, как буду жить в дальнейшем. С трудом выждав час и узнав у медсестры куда переселили Климову, я нарисовался на пороге коммерческой палаты. На этот раз Снежок не стала молчать, огорошив меня с порога:

– Вот и благодетель нарисовался. Думаешь, что у меня нет денег? Просто я не хотела лежать одна. Здесь тоскливо.

– Зато есть личный телевизор и кондиционер.

– Сам смотри свой дурацкий ящик. А на кондиционер глядеть в одиночку и вовсе глупо, – вытравила она на меня своё недовольство.

– Почему в одиночку? Со мной, – я приоткрыл соседнюю дверь. – Здесь и туалет с душевой кабинкой имеется.

– Единственное реальное развлечение, – она ехидно прищурила глаза и наехала по полной: – Поняла! Ты рассчитываешь здесь весело проводить время. Не дождёшься!

Я подошёл и нагло присел на край кровати:

– Дождусь. Куда ты денешься?

– Значит тебя не останавливает тот факт, что у меня нет ноги?

– Не останавливает. Ты мне нравишься такая, какая есть, – и я, набравшись ещё большей наглости, откинул одеяло. Она попыталась резко и незаметно подоткнуть левую здоровую ногу под себя. Я заверещал ложно-драматическим голосом: – О! Чудо! Отросла новая! Лучше старой! Даже гораздо лучше! Святому Иоргену такое и не снилось.

– Если ты до сих пор считаешь, что я недалёкая блондинка, меняющая парики и ломающая в дверях пальцы – то ты глубоко заблуждаешься. Эту роль я давно сдала на хранение в костюмерную.

Моя попытка погладить её «новую» ногу, оборвалась болезненным ударом по руке:

– Чего ты дерёшься? Должна быть благодарна, что моими молитвами у тебя выросла новая нога. Не хуже прежней.

– Я думала, что ты захочешь отомстить мне за унижения нашей первой встречи. А ты – размазня, тряпка!

Меня в этот момент невозможно было обидеть. Продолжая улыбаться, я всё же дотронулся до её ноги:

– Надо же! Как настоящая. Даже тёплая.

– И братьев моих ты не боишься. Сме-елый, – протянула она. – Вот ведь прицепился. Не оторвёшь. Ты же видишь, что у меня в душе нет ничего святого. И верить мне нельзя. Зачем тебе такая? Одни страдания.

– Что же делать, если я в тебя влюбился?

– Что делать, что делать? Теперь уже ничего не поделаешь, раз это случилось, – и она, улыбнувшись, поманила меня к себе пальчиком.

Так начались наши встречи. Днём и ночью мы всегда были рядом. Правда пришлось кинуть медицинскому персоналу ещё десятку, чтобы они на всё закрывали глаза. Но что делать? Такова наша российская действительность.

Когда пролетели десять дней, я позвонил Воробьёву, и мой дружок милостиво предоставил мне беспроцентный кредит на неопределённое время. Я проплатил следующий срок аренды. Меня выписали на пятнадцатый день пребывания в больнице. Пришлось закинуть сверху ещё одну десятку, чтобы перебраться жить в ВИП палату моей возлюбленной, а через неделю выйти на крыльцо госпиталя вместе с ней. Опираясь с одной стороны на меня, а с другой на костыль, она с трудом поместилась в такси, и мы умчались в гостиницу. Моему счастью не было границ. Но в отеле мы прожили всего лишь неделю. Видите ли, ей неприятно, что здесь кто-то дотрагивается до нашей постели, ванной, туалета и её личных вещей. В один прекрасный момент Маруся произнесла:

– Всё решено. Мы съезжаем на частную квартиру. Я нашла прелестное гнёздышко в центре Москвы. Вот телефон хозяйки, сошлёшься на меня – я с ней уже договорилась, – она была безукоризненна в роли главы семейства.

Меня даже не удивлял вопрос: «Когда она всё успевает?» Хотя, вроде бы, я всегда был рядом с ней.

Снежок продолжила:

– И хватит тебе тратить твои скудные накопления, – она бросила на кровать конверт с деньгами. – Здесь залог и за месяц вперёд. Созванивайся, бери паспорт и сделай так, чтобы мы уже завтра перебрались туда.

Квартира была на втором этаже старого дома. Как во всех сталинках в ней были высокие потолки, маленькая ванная и мизерный балкончик. На первом этаже под нами находился банк. Я этому не придал особого значение. И что такого? Возможно, человек уже просто не может чувствовать себя счастливым, если рядом нет сейфов, набитых деньгами?

Мы были счастливы и основное время проводили в постели. Гипс нам не мешал. Он был современным, пластиковым, сделанным чётко по ноге Снежка. Его можно было легко снять, расстегнув молнию. Но вот при перемещении по улице без костылей пока было не обойтись. Я старался как мог ускорить процесс выздоровления моей пассии: делал массажи, натирал ногу кремами, бегал в аптеку за лекарствами. Только через три недели нашего проживания на съёмной квартире Маруся смогла первый раз наступить на заживающую ногу. Ей явно было больно при этом. Ещё через неделю мы стали совершать часовые пешие прогулки, оставляя костыли дома.

Попасть пальцем в небо

В тот вечер мы взяли такси и поехали в Парк культуры, где выгулялись по полной. В конце концов ноги нас привели к Нескучному саду. На границе этих двух популярных парков стоит пешеходный Андреевский мост. Я помог Снежку подняться на него по лестнице. Здесь мы долго стояли и молча рассматривали корабли, проплывающие под нами по Москве-реке. Было тихо и красиво. Огни моста и теплоходов весело плясали в волнах.

– Что-то ты сегодня грустный, мой милый, – посмотрела она на меня своими красивыми глазами. – Что-то не так?

– Да, вроде всё так. Но многое мне не нравится.

– Что тебе не нравится?

– Многое. Мне не нравится, что я до сих пор не знаю твоего настоящего имени. Кто ты? Как тебя зовут? Кто твои родители?

– Разве для счастья это главное?

– По-твоему, счастье – это только удовольствие секса?