Кукушка на суку. Акт второй

– И зачем тебе, красавчик, моё зеркальце? Выглядишь ты хреново. Это я тебе и без зеркала скажу. Совсем хреново…

И она рухнула на лежанку. Вертолёт в небе уже исчез. Э-х-х! Выбросила зеркало. Дура! А ведь внимание вертолётчика можно было привлечь отблеском солнца. Не зря в аварийный запас лётчиков входит специальный прибор – гелиограф. Отражённый с помощью его солнечный зайчик виден самолётам, пролетающим в сорока км от места аварии. Я махнул рукой: что тут поделаешь – судьба. Успокоившись, вздохнул, поправил её тело на лежанке и устроился рядом.

Я проснулся, вернее, очнулся, в жутком состоянии: тошнило, кружилась голова, болело всё, что может болеть. Воды, воды, где взять воды? Без воды никак. Никак не выкарабкаться. Что же делать? Надо идти. Не может быть, чтобы в пути нам не встретились люди, машины или какой-нибудь источник воды. Не может быть! Попалась же нам скважина! Пролетел же над горизонтом вертолёт! Значит жизнь вокруг нас существует. Просто нам не везёт. Мы двигаемся. Но, очевидно, двигаемся по необитаемому коридору! Может, надо резко свернуть и двигаться перпендикулярно выбранному мной направлению? Может быть. Но не факт, что это правильный выбор. Возможно, что эта проклятая дорога, овраг или скважина всего в полукилометре от нас. А мы лежим и сдыхаем от усталости, голода и обезвоживания. Сил совсем не осталось. Организм впал в полную прострацию и отказывался исполнять команды мозга. Надо полежать ещё чуть-чуть – тогда полегчает. Нет. Чёрт возьми! Не полегчает! Будет ещё хуже! Солнце уже высоко, а мы продолжаем валяться. Сколько человек может прожить без еды? Ой, думаю, что по этому поводу сейчас совсем не стоит волноваться. Без еды мы сможем ещё как минимум неделю скитаться. А вот без воды… Судя по состоянию моего организма, бог выделил нам на решение водной проблемы всего один день. Вопрос только когда этот день закончится: сразу после полудня или ближе к вечеру? Как тяжко, как тяжко, но надо подниматься. Вставай, Фёдор, вставай! Ты мужик, ты должен это сделать. Надо спасаться, надо двигаться.

И я встал. В глазах вертелось солнце, окружённое кучей мусора. Видимо, от испытаний последних дней в глазах полопались капилляры. Меня штормило. Чтобы не упасть я рухнул на колени и немного отдышался. После этого стал настойчиво тормошить свою попутчицу:

– Виола, вставай. Вставай, нам надо идти.

Она долго не реагировала, но в конце концов застонала и повернулась ко мне:

– Ты иди, – еле ворочая сухим языком, пробормотала она. – Я не могу. Мне плохо. Я сейчас умру. Иди один. Не хочу, чтобы ты видел, как я умираю.

Словно пьяный в стельку я стал её мять, щипать и вертеть из стороны в сторону:

– Нет, я тебе не дам умереть. Не дам. Сам сдохну, а тебе не дам.

Со стороны казалось, что два человека напились до беспамятства и теперь пытаются на автопилоте дойти до дома. Я вставал, тянул вверх Виолу, тащил её по земле и тут же падал рядом. Снова вставал и снова тащил. В конце концов я разработал свой организм до такой степени, что смог встать сам и поднять девушку. Перекинув её руку через свою шею, я поплёлся с ней по вчерашнему вечернему направлению: искать дорогу или овраг. Сидушку я бросил —таскать её сил уже не было. А вот пустую бутылку прихватил, мало ли что. Мы плелись, спотыкаясь, иногда припадая на колени, но шли. Вера в спасение таяла на глазах.

Когда таять уже практически стало нечему, прямо перед нами совершенно внезапно возник каньон. Не Колорадо – но всё-таки. От неожиданности я плюхнулся на задницу. Виола свалилась сверху.

– Всё, пришли… – еле слышно пробормотала она, не открывая глаз.

– Пришли, – согласился я. – Это овраг.

– «Овраг»?

– Да, овраг. Тот самый овраг. Мы до него дошли.

– И что теперь? – она с трудом находила силы продолжать диалог.

– Теперь мы спасены. Но только в том случае, если пойдём вдоль него, пока не упрёмся в скважину. Вот тогда мы спасены.

– А дальше?

– Дальше, утолю жажду и сбегаю за нашим «матрацем».

– А затем?

– Затем мы выспимся в этой чёртовой избушке.

– А потом? – продолжала допытываться, лежащая на мне пластом попутчица.

– Потом проснёмся и на заре двинемся по дороге к шоссе. Думаю, ветер снова оголил продавленную колёсами колею.

– А если не оголил.

– Оголил, оголил. Если бы дорогу заметало песком, Жандар никогда бы не нашёл этот короткий, по его мнению, путь.

– Лучше бы он сразу его не нашёл. Плохо песочек ты с нами поступаешь. В глаза лезешь, а дорогу не смог засыпать. «Фи» тебе за это.

О, да она уже пытается шутить! Значит новость придала ей сил. Надо вставать. Мы поднялись. Не скажу, что найденный нами знакомый овраг кардинально улучшил самочувствие. Но всё же, несомненно: надежды ободряют. Наша поступь стала более уверенной, мы перестали мотыляться из стороны в сторону. Виола даже попыталась двигаться самостоятельно, но это ей не удалось. Пришлось снова подхватить её. Дорога до скважины мне показалась бесконечной. Чёрт! Неужели мы так далеко ушли? Или мы идём по берегу этого каньона, будь он не ладен, в противоположном направлении? Нет, не может быть. Все мои расклады вычислены сугубо научным путём. Вон солнце, оно идёт на запад. А мы идём на юго-восток. Значит всё правильно. Значит вот-вот, и здание скважины должно появиться. Как хочется пить! Я бы напился даже из лужи. Говорят, в пустынях Мексики трудно умереть от недостатка воды. Там кругом растут кактусы, которые можно поесть – и ты уже напился. Жаль, что их не запустили сюда. Всякую дрянь запускаем: какой-то жуткий борщевик, колорадских жуков, амброзию и прочую гадость. А что хорошее – у нас ума не хватает. Вот и сдыхай теперь от жажды. Бред! Да где ты? Сейчас будет, сейчас. Но вскоре оказалось, что до скважины мы так и не дошли. Овраг упёрся в огромную впадину. Котловина была круглой, почти идеально круглой, но очень уж огромной и глубокой.

Мы стояли на верхотуре, обдуваемые ветром. А перед нами раскрывалась невероятно фантастическая красота. Глубокий провал, окружённый по периметру скалами, напоминающими по своему виду тысячу Храмов Святого Семейства, сведённых Гауди в одну непрерывную стену. Вид завораживал. Казахский продюсер не врал. Вот он чисто марсианский пейзаж! Не убавить, не прибавить.

Виола стояла на ногах, но при этом умудрялась всю свою массу повесить на меня. Для этого она обхватила мою шею руками и положила голову на плечо:

– Дошли? – прошептала она свой вопрос в моё ухо.

– «Дошли», – согласился я. – Но не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Мы дошли, но дошли до ручки. Судя по всему, мы приехали…

– Куда?

– Никуда. Просто, приехали. Как там говорил Саня? Саня говорил: «Кильманда но пасаран – здесь не пройти». Это конец.

– «Конец»? – так же вяло переспросила девушка. – Конец чего?

– Всего. Это тупик.

– «Тупик»?

Последний её вопрос я оставил без ответа.

И что теперь делать? Идти обратно? Надо подумать. Но думать не хотелось. Мысли приходили в голову с большим опозданием и ленью. Хм! Или это другой овраг, или я всё неправильно рассчитал. Блин, попытаемся просчитать заново. Так, так, так.… В голове прорисовался план местности: линия оврага и упершаяся в неё дорога. Они сходились практически под прямым углом. Мы с Вилой шли от оврага к шоссе. Затем после бури сбились с пути, свернув налево. Это мне так показалось, что мы ушли влево от дороги. Но если это так, то двигаясь в обратном направлении, мы обязаны были выйти либо на грунтовку, либо к оврагу. Мы вышли к оврагу. Пока всё правильно. Двигаясь вдоль оврага налево, нам должна была встретиться сначала скважина, а затем место, где погиб Жандар. Но ни того, ни другого на нашем пути не оказалось. Только котловина. Так! Понятно, где я облажался. Мы сбились, уйдя не влево от дороги, а вправо. Вот в чём ошибка. Поэтому, двигаясь вдоль оврага влево, мы удалялись от места аварии. И теперь, как дураки, стоим на верхотуре и пялимся вниз. Лемешев, ты идиот!

Мои размышления прервала Виола. Она легко и просто выдала каламбур, который здоровому человеку ни за что не понять:

– Почему стоим? Раз встали, давай ляжем и отдохнём.

– Мы дошли до края земли.

– «До края земли»? – удивлённым шёпотом переспросила она, словно выяснилось, что Земля всё же плоская. – А дальше что?

– Дальше ад.

– Федя, не пугай меня. Дай я посмотрю.

Она с трудом оторвала голову от моего плеча и, щурясь от солнца, открыла глаза. Сегодня она это сделала впервые. До этого момента её неизменным поводырём был я. Виола восторженно прошептала:

– Красиво, чёрт возьми. И ветерок обдувает. Блаженство. Кайф… Смотри! На дне этой впадины озеро.

Я присмотрелся. В том месте, куда она показывала, не было водоёма. Это перегретый на солнце воздух создавал иллюзию.

– Это мираж. Полюбовалась? Уходим.

– Куда? Куда ты меня тащишь?

– Раз мы стоим здесь, значит скважина в противоположном направлении.