Машина времени работает не так

– Ну хватит!.. – толчок по ребрам развеселил меня, щекотка – мое слабое место, она это знает. – Ах-ха! Ну вот, бросил. – еще тычок – Прекрати же! Ах-ха-ха!..

– Ладно, как хочешь, тяжело, наверное, в первое время-то. Я вот тоже бросить хочу, – она убрала пачку и затянулась, затем выпустила струйку дыма в голубое небо. – Смотришь на уток, значит, извращенец? Ну и как? Как у них дела?

При других обстоятельствах я бы уже хохотал и шутил вместе с ней. Обычно мы этим и занимались, дурачились. Сейчас же обстояло все иначе, я должен сдерживать себя, быть скалой. Но я словно нашел что-то давно потерянное и осознал истинную ценность этому кладу! Было желание кричать от радости. К тому же ее интерес ко мне явно не угас и указывал на неостывшие чувства, по крайней мере, я так полагал. Я хотел так думать. Нужно не поддаваться на ее провокации: как себя вести, чтобы не наломать дров?

– А ты как поживаешь? – осторожно поинтересовался я, проигнорировав уток. – Чего не на работе?

– Так я еще не устроилась, догуливаю последние денечки.

– А куда?

– Ты забыл уже? В ювелирный… Ты должен помнить, мы же обсуждали! – она пристально посмотрела на меня.

– А-а, то-очно! Вылетело из башки, – постучал себя по лбу.

Таня пронзила меня взглядом широко раскрытых драгоценных глаз – таким, что пробирает до мурашек. Она умела так смотреть. Ткнула снова пальцем под ребра, в одно из ее любимых пыточных мест на моем теле. Я подпрыгнул. А она продолжила как ни в чем не бывало весело вести допрос.

– Ты же должен был уехать путешествовать!.. Один, без меня. Подумать только.

Надутые губки и нахмуренный лоб провоцировали меня на смех. Она приобняла меня за торс, затем положила руку на мое плечо и сжала трапециевидную мышцу. Любит она помучить, палец в рот не клади.

– Без меня, Ма-а-акс! – надавила еще сильнее.

– Ай, больно! – Я строго взглянул на нее.

И она тут же сменила тон на прохладный:

– Ладно, проехали. Мне же нет дела до этого, так, Максим?

Она смотрела на меня, дерзко сощурившись и наклонив голову вбок. Наморщила носик, как какой-нибудь маленький зверек. Руку не убирала. Так и сидели вдвоем на лавке под раскидистым деревом, названия которого я не знаю.

Я накрыл ее кисть своей ладонью. Ощутил ее бархатистую кожу, тепло и нежность, исходящее от нее.

– Небольшие непредвиденные обстоятельства возникли, ничего серьезного, ерунда.

– Ну что ты за зануда такой, слова не вытянешь. Ты таким не был, Макс! Хотя чего это я, ты мне все ясно дал понять. Не хочешь, ну и не говори. Бе-е! – она убрала руку. – Ладно, меня девочки ждут. Пойду я.

Я безумно захотел поцеловать ее, успокоить и не отпускать никуда. Никогда больше. Я не видел ее десять лет и даже не вспоминал, а теперь, только взглянув, влюбился, как мальчишка. Не понимаю, что со мной происходит.

Я бы подумал, что это второй шанс, ниспосланный небесами.

– Таня, да погоди. Не уходи! Просто день такой, дрянной. Машина сломалась, поездка отменилась, вот я и расстроен, – Таня внимательно слушала, а я продолжал. – Устал, постоянно в гараже торчу, переодеться лень, – я обратил ее внимание на свой прикид, – в запаре я, видишь? Пришел воздухом подышать. На уток посмотреть, – и еще добавил зачем-то, – очень рад тебя видеть. Правда.

Она молча выслушала мою правдивую ложь, сочувственно кивнула и положила руку мне на колено, сжав его, несильно. Это было, наверное, самое сексуальное, что со мной за последние десять лет случилось. А затем с проворством ласки другой рукой неожиданно сняла мою кепку и воскликнула:

– Боже! Зачем, Максим? – она ошарашенно уставилась на мою лысину с только-только начинающими отрастать волосами.

– Ну, захотелось, лысеть стал… – я забрал кепку и надел обратно. Отвернулся.

– И когда ты успел начать лысеть-то, дорогой? Охушки! У тебя такие волосы были месяц назад!

– Таня! Да ладно тебе, это мое дело. Мы же расстались. Какая тебе разница? – бросил я. И пожалел. Не нужно было так резко, да только сказанного не воротишь.

В глазах у нее потухло. Она по-прежнему улыбалась, но выглядело это уже странно – приторно, неестественно. Уголки ее губ дрогнули, когда я произнес это. Задел, по-видимому, ее самолюбие.

– Ты прав. Забыла, что ты меня бросил…, понесло меня немного, прости. Ну-у, раз все у тебя нормально, тогда пойду. Береги себя для другой.

Сейчас иные заботы, и восстанавливать отношения – ну никак в планы не входит. Я продолжал упрямо молчать, стиснув зубы. «Не наследи!»

На прощание, Таня заявила:

– Выглядишь ты все равно странно, как будто ты и не ты. В тебе почти все изменилось. Хм. Не пойму, лучше или хуже… Ты другим стал, – она пристально смотрела на меня.

Я только и пожал плечами.

Уже года три, как я был заядлым холостяком, привык. Долгие отношения мне были неинтересны, они меня угнетали, сковывали. Я жил в рутине: работа – дом, остальное время отдавал проекту, а мог и этого лишиться женившись. Вся эта мишура мне до лампочки. Не верю в любовь. Это всего лишь химия в наших телах. Инстинкты. Все эти цветы, заискивания, бесконечные ухаживания, угадывание настроения. Бррр. Хуже всего потом – постоянный самоконтроль, даже во сне. Следить за тем, что говоришь и как это делаешь. Вести себя подобающе мужчине (собирательному образу некоего героя из романа), быть классным, чутким и внимательным. Строить из себя кого-то, быть бараном. Да пошло оно! А дальше совсем уж болото: знакомство с предками и ее кретинами-друзьями, совместный быт и бесконечные ссоры по мелочам, никакой личной жизни. Шантаж одним местом и манипуляции с помощью детей. На выходе – остается привычка и обязательства, никакой любви.

Пахнет жутким эгоизмом, ну и что с того? Я знаю, что мне надо. «Жить ради самого себя» – так я стал дауншифтером. Не изолировав себя, и не сбежав от социума я по-прежнему открыт для отношений, вот только связывать себя не стану. Свобода – возможности, а девяносто процентов девушек стремятся лишить ее, спят и видят, как посадить на поводок, приручить. Жить ради кого-то. У них это само собой выходит. Главное – накинуть ошейник. Теперь я – за встречи, без обязательств. Так можно долго жить вместе, а как надоест – разбежаться, главное, все сразу обговорить: без претензий и посягательств на личное пространство. Без обид и последствий.

Сегодня в мой мир упертого холостяка впорхнула прелестная фурия и разнесла к такой-то матери все вдребезги, не оставив камня на камне. Мои устои рухнули.

Мне не хотелось обижать ее.

– Танюш, подожди! – я подошел к ней и взял за руку. – Послушай, давай сходим куда-нибудь? В кино или на карусели, куда захочешь. Только разберусь с одним важным делом.

– Хорошо, до встречи, Макс. – Таня мило улыбнулась. – Позвони, как закончишь!

– Обещаю, – я отпустил ее руку. – До встречи.

«Пусть я и не ее Максим, но я им могу стать. Мы снова будем вместе», – я окончательно уверовал в выборе задуманного. Это был красивый аргумент, чтобы поменяться местами с этим олухом. Оправданно.

Таня весело обернулась и помахала мне. Я помахал в ответ.

29. Погоня

В приподнятом настроении я смотрел на неторопливое течение вечера, знаменитые белые ночи; но сегодня как-то слишком темно, или мне кажется.

Я сидел, накинув капюшон и уперев подбородок в кулаки, в позе мыслителя. Сидел долго, думал, мечтал; время шло, ночь – все ближе. В гараж не хочу. Как представлю – так не хочу. Опустившись на большой город, ночь принесла густой полумрак. Темно там, где тени – во дворах, на открытых пространствах довольно светло. Я бы долго так просидел, размышляя о ерунде, если бы меня не привлек отблеск синих огней, бегущих по фасадам многоэтажек, выстроившихся вдоль проспектов, опоясывающих парк. Любопытно, это должно быть полиция. Я обернулся и, проведя взглядом в направлении источника света, увидел белый с синей полосой внедорожник; на его крыше – та самая люстра – источник синего цвета. Автомобиль припарковался у входа в парк на обочине, в километре от меня.

Две темные фигуры двигались в мою сторону.

Не имея на то оснований, я занервничал. Нехорошо это. Плохое предчувствие – лучше не связываться с ними: что-то подсказывало, что мне пора. Я, получается, сидел почти спиной к темным фигурам и следил за ними искоса. Они шагали быстро, целенаправленно. Ну все-е, точно ко мне. Неспешно поднявшись и потянувшись, разминая конечности, как легкоатлет-школьник, я пошел в ту же сторону что и полицейские, опережая преследователей метров на триста.

Я припустил трусцой, изображая ночного бегуна в парке. Свернул, медленно пробежал метров сто и оглянулся. И как вовремя! Оба полицейских уже значительно сократили расстояние – стремительно приближаясь ко мне бегом почти в полную силу. Это погоня. Полицейский УАЗ исчез, проблесковые маячки – тоже. Но я обнаружил его мгновение спустя на перекрестке, он ехал наперерез, дабы отсечь меня – поймать в «клещи». У меня все упало внутри. Настоящая облава. Не шутка. Никогда в жизни у меня не было такого опыта. Что делать? Сдаваться?

Попасться в руки полиции из-за банальной проверки документов – катастрофа, последствия будут непоправимыми. Это ни в какие ворота – столько пережить, чтобы вот так опростоволоситься? Ну уж нет! Ни в коем случае нельзя было допустить такого.

И я рванул.