След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян

– Заинтересован, – согласился Дражко. – Сильно заинтересован. Не меньше того же Мнислава, под которого он подкапывает. Значит, могли и к нему неудавшиеся убийцы пожаловать. Больше в этом месте не к кому…

– Есть к кому, – сказал сотник Волынец так конкретно, словно знал что-то категоричное.

Все повернули к нему головы.

– Там, прямо на площади, стоит самое большое среди других здание – храм Яровита. Я говорил с женщиной, что безвестных умерших к костру готовит. Она как раз в храме была, и не видела никого, но, когда вышла, слышала, как кто-то верхом торопливо подскакал, и сразу в ворота. Когда женщина вышла, ворота были уже закрыты. А ворота тяжелые, чтобы их быстро закрыть, нужно очень торопиться. Она не видела, сколько было всадников, но уверена, что несколько человек. Может, два, может, даже больше. Женское ухо неопытное. Не различает по звуку, сколько копыт стучат – обычное дело, и винить ее здесь не в чем. Но я, поговорив с ней, дальше искать стал. Пытался с младшими волхвами у ворот пообщаться, так там на меня чуть драться не бросились. Я уж руку на кряж[10 - Кряж – рукоятка меча.] положил, тогда только отстали. А то ведь и побить могли. Простого человека, с улицы, не воя, вполне могли бы побить за лишний интерес… Почему они никого туда не подпускают? Почему прячут что-то? И даже говорить на эту тему не хотят…

– Почему? – вопросительно поднял брови Дражко.

– Потому что им есть, что скрывать…

– Возможно… У тебя все, сотник? – спросил князь Войномир.

– Все, княже…

– Тогда можешь идти. Прими мою благодарность за службу. Ты хорошо справился. Отдыхай, и будь готов по первому моему зову явиться. У меня скоро будет для тебя дело. И будь готов после службы в храме вместе со Славером сопровождать меня на заседание боярского совета. Ты там будешь нужен.

Волынец приложил руку к груди, поклонился, и вышел…

– Мы тебе нужны, княже? – спросил Дражко.

– Есть какие-то соображения по поводу тех двух воев?

Князь-воевода допил мед из отставленной было второй баклажки.

– Я так думаю, что они одинаково могли заявиться и в дом боярина Тишислава, и в храм к волхву Духославу.

– Волхв Духослав показался мне наиболее лояльно к нам настроенным человеком из всех, с кем мы здесь встречались. Кроме слуг, естественно. По крайней мере, все советы, которые он нам давал, были дельными. И еще мне показалось, что он очень боится волхва Вандала. Боится враждовать с ним. По отдельным репликам я бы подумал, что он и мне советует быть с Вандалом осторожнее. А что о Духославе скажет Ставр?

Командир разведчиков только посохом пошевелил вместо ответа. Такая форма разговора была, видимо, хорошо знакома Дражко. И потому князь-воевода сказал, как перевел с чужого языка понятными для Войномира Словами:

– Он ничего про волхва сказать не может, но, если ты его попросишь, он узнает.

– Я попрошу его… – словно Ставр здесь не присутствовал, сказал Войномир. – А у самого Ставра нет для нас сообщений?

– Есть, – твердо сказал волхв.

– Говори, – потребовал Дражко.

– Ко мне несколько минут назад прискакал гонец из Обенро[11 - Обенро – портовый город на восточном побережье южной Дании. Важный порт. В письменных источниках начинает упоминаться с XII века, как уже развитый и укрепленный портовый город. Но основан был, несомненно, на несколько веков раньше, поскольку ко времени упоминания в письменных источниках имел уже развитую инфраструктуру, порт и сеть дорог.]. Туда по приказу Готфрида приплыло еще двадцать свейских и пятнадцать норвегских драккаров. Команды сразу высадились, и ушли одной колонной в закатную сторону. Я напомню, что в порту уже стояло одиннадцать норвегских и семнадцать свейских лодок. Тоже без команды, которая ушла к Готфриду в сторону Хедебю. Сейчас на каждой лодке осталось по пять человек охраны, и больше никого. Сейчас там шесть с лишним десятков лодок – целый флот. Мои разведчики опасаются, что, по возвращению команды, этот флот отправится в сторону Руяна. Сейчас лодки стоят плотно одна к другой, и будут хорошо гореть, если найдется смельчак…

– Я понял, Ставр. Это хорошее сообщение. Поблагодари от меня своего разведчика. Мы с князем Войномиром подумаем, что предпринять.

Это прозвучало так, будто князь-воевода отправляет волхва из рабочей горницы. Но Ставр уходить не спешил, и только перебросил свой блинный и тяжелый посох из руки в руку. Дражко все понял по его взгляду.

– Есть еще новости?

– Есть, – Ставр говорил ровным голосом, и его лицо при этом совершенно ничего не выражало, словно он не умел ни осуждать, ни хвалить.

– Говори.

Волхв мрачно посмотрел на князя-воеводу Дражко, потом перевел взгляд на князя Войномира, словно проверяя из на возможность принять неприятное сообщение. Убедился, что и один, и другой в состоянии собой управлять, и только после этого сказал:

– В Венедине[12 - Венедин – город-крепость княжества лютичей, ближайший город лютичей к острову Руян. Ныне называется Вендорфом.] уже собралось три тысячи ратников-лютичей. Стоят лагерем под городом. Живут не в палатках, а в срубах, где домовая торговля идет[13 - Домовая торговля – славянские города часто строились только из дерева, и потому вероятность пожаров в них была чрезвычайно высока. Но уже в древности в славянских городах были созданы пожарные команды. Причем, пожарные команды редко пользовались при тушении пожаров водой. Обычно пожарники были вооружены инструментом, который позволял им очень быстро разбирать деревянные строения рядом с горящим, чтобы не дать возможности пожару распространиться. На примере деревянной Москвы об это рассказывал немецкий путешественник Адам Олеарий: «Водою здесь никогда не тушат, а зато немедленно ломают ближайшие к пожару дома, чтобы огонь потерял свою силу и погас. Для этой надобности каждый солдат и стражник ночью должен иметь при себе топор». Но, если сгорал какой-то дом, хозяева всегда могли пойти на домовой торг, что обычно располагался рядом с городом (в деревянной Москве это был Лубяной торг на Трубе, как тогда называлась Трубная площадь), по другую сторону городских укреплений, выбрать то, что им нравится, а плотники сами разбирали строение, доставляли по адресу, и очень быстро снова собирали. Точно такие же торги существовали во многих деревянных городах, как у восточных славян, так и у западных.]. Палатками не хотят себя выдавать. От людей прячутся, стараются без надобности не выходить. Ждут прибытия двух пятисотенных стрелецких полков с франкской границы. Стрельцы, предположительно, прибудут через Поладеницу. После этого лютичи планируют сразу начать поход на Штржелово. В Штржелово у нас войска почти нет. Только городская стража. Не более пяти сотен. И три десятка стрельцов. Городских стен там тоже нет. Город, вероятно, будет взят с ходу. Если, конечно, лютичи подойдут к нему. А Руян тогда будет отрезан от княжества. Но в Штржелово лютичи надеются захватить и даже планируют это сделать, большое количество лодок и паромы, и с ходу переправиться на остров.

– Ты верную фразу сказал, Ставр, – сердито пошевелил Дражко усами, – «Если, конечно, лютичи подойдут к нему». Стрельцов у них пока нет. Значит, у нас в запасе целая Поладеница. Слышишь, княже…

Князь-воевода повернулся к Войномиру.

– Но, то ли от жадности неуемной, то ли от недоумия, наши противники сами дают князю Войномиру возможность установить на Руяне порядок.

– Это как? – не понял сам Войномир.

– С моря готов выступить на нас Готфрид со своим флотом. Оставим пока в стороне вопрос о том, сумеет Готфрид или не сумеет победить Годослава и графа Оливье. А с суши готовятся к выступлению лютичи. В условиях угрозы существованию княжества, князь имеет право объявить осадное положение, и принять на себя всю полноту власти. Объявить княжескую власть единственной! Любой ослушник в это время должен рассматриваться, как предатель интересов княжества, и отправлен на виселицу. И все, кто имеет в своем распоряжении дружины, обязан предоставить их в распоряжение князя. На моей памяти такое однажды случалось в княжестве бодричей, когда отец Годослава воевал одновременно с ваграми, с лютичами, с саксами и с данами. И вынужден был объявить осадное положение. Иначе с бояр было невозможно вытребовать их дружины. Нескольких бояр тогда пришлось повесить, несколько сбежали к врагу, хотя дружины их навечно перешли в подчинение князя. Мера эта – осадное положение – жесткая, но иногда необходимая.

– Но этот закон касается всего княжества, – напомнил Ставр. – Имеет ли право удельный князь острова пользоваться этим законом?

– А разве Войномир не правитель острова? – удивился Дражко. – Я, со своей стороны, как соправитель Годослава, готов взять на себя согласие с таким решением. И уверен при этом, что сам князь Годослав меня поддержит. Мера эта считается чрезвычайной, и применяется не часто. Но применялась же… Значит, может примениться и теперь!

– Часто она применяется в отдельных приграничных городах, – напомнил волхв. – Трижды по указу князя Годослава применялась в Свентане, когда город был в осаде. Наверное, и здесь можно, но нужен, я думаю, указ князя бодричей. Как другая мера, возможно провести народное собрание. По закону решение собрания имеет больший вес, чем княжеский указ. Но даст ли собрание желаемый результат? Это еще вопрос. Влияние бояр слишком велико. Князя Войномира на острове еще плохо знают. И люди побоятся предоставить ему всю полноту власти. Решение Годослава будет самым верным шагом.

– Достаточно будет и решения самого князя острова и соправителя княжества бодричей! – взял Дражко на себя смелость. – Я решаю! Я – соправитель Годослава! А решение самого Годослава мы получим в дополнение. Согласен со мной, Войномир? Не побоишься взять на себя все полноту власти? Только имей ввиду, что в случае поражения виноват во всем будешь только ты, и тебя сместят уже решением того же народного собрания, которое можно организовать за несколько дней. Согласен?

– Я в своих силах уверен, и ответственности не боюсь, – Войномир даже встал из-за стола – Но кто и как доставит весть об этом моему дядюшке, и его подтверждение на Руян?

– Вероятно, только я, – принял решение князь-воевода. – И только я смогу объяснить ему необходимость такой редкой меры.

– Ты покинешь меня в такой трудный момент?

– Я вынужден это сделать, и уже много раз говорил тебе об этом. Я собирался уехать сразу после заседания боярского совета.

– Но раньше, когда ты это говорил, еще ничего не было известно ни о флоте Готфрида, к которому, думаю, готовы присоединить и данские лодки, ни об армии лютичей, которые, я слышал, в сече тоже стоят немалого.

– Лютичи – такие же, как мы сами, люди. И даже характером с нами слегка похожи. С ними ты будешь драться, как дрался во главе варягов-русов со словенами. Сразу предупреждаю, что лютичи не создают отдельные стрелецкие дружины. Считают это неправильным. Объясни им, что они ошибаются. А меня ждет Годослав. При этом, по пути к Годославу, я хочу взять на себя уничтожение флота Готфрида.

Волхв Ставр в удивлении поднял брови, и даже свой тяжелый посох снова перебросил из левой руки в правую.

– Княже, ты мои мысли читаешь?

– Я твои слова услышал. «Лодки плотно стоят, и будут хорошо гореть, если найдется смельчак…» Смельчаков я найду, а наши лодки поведу сам. Конечно, место кормчего не займу, я не умею с кормилом справляться. Но все остальное я умею. И сразу оттуда, когда дело сделаю, и лишу данов флота, отправлюсь к Годославу. Он должен меня ждать. А мой брат Войномир тем временем плотно займется лютичами. Не мне его учить, как предупреждать нападение противника. Он эту науку хорошо освоил в Бьярмии. Не будем, Ставр, мешать Войномиру. Ему нужно подготовиться к боярскому совету. Пойдем…

Князь-воевода первым покинул рабочую горницу князя. Ставр устремился за ним своими широкими шагами. В каждом из этих шагов длинноного волхва было больше двух шагов человека нормального роста.

Перед дверью в свою спальную светлицу Дражко обернулся, и сделал рукой приглашающий жест. Ставр молча, и никак не показывая удивления, вошел вслед за князем-воеводой.

– Я видел, что ты посматривал внимательно и на князя Войномира, и на сотника Волынца. Что скажешь?

– Братья, – коротко и категорично ответил волхв.