I Италийский легион. Книга 1

– Что говорят о победе над хаттами и триумфе Домициана?

– Домициан увел с собой в Рим только пару когорт, собранных со всех рейнских легионов, тех, кто выходит на пенсию, да отпускников. Заодно и сэкономил, не надо платить подорожную каждому в отдельности. Всем остальным заплатили тем, что награбили в землях хаттов. Ни единого человека из нашего легиона на празднества в Рим не приглашали, ха-ха-ха. Победоносную армию на священной дороге изображает преторианская гвардия, а не те, кто безвылазно торчал на Рейне и Дунае. Говорят, что цель похода против хаттов состояла в том, чтобы подавить опасное брожение, возникшее в легионах в связи со сменой правителя.

– Думаешь, это истинная причина?

– Откуда простые солдаты могут знать то, что происходит на Палатине.

– Я слышал, что Домициан разрушил до основания храм Танфаны, так чтимый германцами.

– Так говорят.

– Возможно, мы увидим здесь легионы с Рейна.

– Уверен. Даки зашевелились, как муравьи в муравейнике, в который ткнули палкой. В лагере мне рассказывали, что новый царь даков Децебал собирает под своей рукой все разрозненные племена, заключает союзы с сарматами, свевами и даже языгами, своими постоянными врагами.

– Новый царь даков?! А где прежний, Дурос, умер?

– Так сначала все и подумали, но, как оказалось, мы столкнулись с поразительным явлением, самопожертвованием царя во имя процветания всего народа. Дурос отказался от верховной власти в пользу более сильного, энергичного и умного вождя – Децебала. Хороший пример для Рима.

– Это имя одного из вождей племен, мы ничего о нем не знаем.

– Скоро все мы о нем узнаем. Известно также, что он привечает всех, кто недоволен Домицианом или по иным причинам бежит из империи, а тем, кто обучает его войска римским приемам ведения войны и римской дисциплине, сыплет золото горстями.

– Плохая новость для нас, Статий, – Скатола вздохнул и продолжал, – свою первую награду и звание опциона я получил в сражении с даками, в которой наш командир, наместник Мезии, Гай Фонтей Агриппа, погиб со всем штабом. Думаю, моя награда не за доблесть и подвиги на поле боя, а за то, что остался в живых, это было еще при Веспасиане. Все, что осталось от нас, переформировали и направили в легион XIII Гемина. Вся моя служба прошла здесь, между Дунаем и Рейном, не было года, чтобы здесь было спокойно, то одни зачешутся, то другие. Кажется, что весь мир – это туманные ущелья с поросшими густыми лесами, склонами, болото, дожди или иссушающая жара, ужасный хлеб и кислое вино, орды неумытых варваров, только и ждущих возможности воткнуть тебе в живот ржавую железяку.

Мимоходом Скатола ткнул пальцем в плечо вытянувшегося по стойке смирно легионера – «Поправь» – и продолжал:

– А сколько позора мы испытали пятнадцать лет назад, когда в течение нескольких месяцев становились солдатами то Нерона, то Гальбы, то Вителлия, пока, наконец, власть не взял в свои руки Веспасиан.

Я скажу так, наши поражения при Каннах и в Тевтобургском лесу – это блестящие страницы нашей истории, в сравнении с тем, что творилось здесь во время восстания Цивилиса.

Скатола смолк, пропуская конную турму, идущую шагом и направляющуюся к главным воротам лагеря. Проводив глазами последних всадников, обратился к Статию:

– Что заставило тебя попасть сюда из Тимгада, из благословенных мест, в наши проклятые леса?

– Там я был недолго, – усмехнулся Статий. – Наша семья проживала вблизи Акраганта, на юге Сицилии, потом переехали в Тимгад, там отец держал несколько лавок, гончарную мастерскую, продавал посуду, мать ее разрисовывала. Посуда была красивой и изящной. Затем захотел наладить продажу вина и масла, но корабль с товаром захватили пираты, и мы почти разорились. Я ушел на военную службу в Египет, к наместнику Тиберию Александру, он первый привел легионы к присяге Веспасиану, это было в календы июля, потом этот день назвали первым в его правлении, а через несколько дней ему присягала иудейская армия. В составе когорты я был переведен под Иерусалим и участвовал в штурме города, где и получил первое ранение, первые награды от самого Тита, звание опциона, весьма рано по армейским меркам. Затем служил в Сирии, Греции, Македонии, где стычки с сарматами обычное явление.

– Это там освоил приемы борьбы с конницей? Твоя задумка спасла всем нам жизнь в прошлогодней засаде.

– Да уж, думал, не выбраться никому, бороться с тяжелой конницей всегда тяжело.

– Это правда, что Веспасиан излечил двух калек у всех на глазах, на слепого плюнул, а хромого пнул?

– Меня рядом не было, – улыбнулся Марк Статий, – но не думаю, что он равен Иисусу, богу иудеев, который тоже лечил прикосновением, восточные народы легковерны.

Разговаривая, два центуриона, обойдя палатки 6-й центурии, вышли к площадке, где Вибий Бальбил и Амулий Тарквин раскладывали брусья, болты, скрученные жгуты, веревки, крючья и собирали первую из привезенных баллист, надеясь уже к вечеру привести ее в боевое состояние и опробовать.

Глава 2

– Что-нибудь еще? – Домициан быстро уставал от многочисленных бумаг, которые множились на его столе, как насекомые по весне.

– Только ты, император, имеешь право подписывать подобные прошения, – твердо проговорил секретарь Энтелл, подавая свиток, лежащий до этого отдельно от других.

Домициан поднялся из-за стола и с удовольствием потянулся до хруста во всем теле. Подошел к окну и с удовлетворением отметил, что солнце едва освещает верхушку храма Юпитера Капитолийского. Основные строительные работы в главном храме империи были почти закончены. Велась тщательная отделка под присмотром самого императора, старающегося во все вникать самому. Все это делалось не потому, что Домициан не доверял строителям и ответственным за тот или иной участок работ, а потому, что подобным отношением к делам государственным он желал всем напоминать своего великого отца Веспасиана и брата Тита, так любимого в народе. Именно Тит открыл игры в Амфитеатре Флавиев, или, как его стали называть во всем мире, Колизее, явив миру мощь и искусство римских построек. Домициан, транжиря немалые средства, отделывал внутренний облик грандиозного сооружения. Строители весьма искусно убирали с колонн и плит имена Тита, замазывали и закрывали всякое упоминание о тех, кто выстроил это чудо. Имя же Домициана появлялось повсюду, вытесняя память о предках, приучая граждан связывать существование амфитеатра исключительно с Домицианом.

Стоя у окна, император полузакрыл глаза и улыбался. Совсем скоро он коснется упругих бедер и вызывающе-торчащей соблазнительной груди этой очаровательной скромницы Порции. Рождение второго ребенка пошло ей только на пользу, грудь, оставшись полновесной, сохранила притягательность и не отвисла.

Доверенное лицо, Стефан, больше недели уговаривал Порцию посетить императора и рассказать о путешествии, совершенном вместе со своим мужем, римским всадником Ацилием Требилием, в далекие земли дикой Скифии. Земли на краю римского мира обладали такой же манящей неизвестностью, как и неудовлетворенное желание от обладания порядочной женщиной из известной семьи.

Стефан убеждал Порцию, что верность мужу, без сомнения, прекрасное качество для матроны, но благосклонность императора – вот высшее благо для всех.

Уговорил, пройдоха.

Домициан не терпел отказов, хотя скандалы любил еще менее, но Стефан свое дело знал. Хорошо понимая желания императора и направление его мыслей, он подталкивал под августейший взор тех особ, которые в силу своей природы и неосознанных желаний становились легкой и вожделенной добычей похотливых порывов любвеобильного правителя.

Домициан мысленно притянул к себе Порцию, и ее легкое сопротивление вызвало в нем сладостное напряжение.

– Речь идет о беглых рабах, – настырные слова секретаря оторвали от мыслей, заполняющих сознание, – прошение от уважаемого сенатора Сервия Афрания.

Домициан нехотя вернулся от окна к столу, от мыслей к делу. Имя сенатора очень хорошо знакомо императору: во-первых, он имел красивую дочь, и во-вторых, состоял в партии, поддерживающей Домициана и ссужавшей ему по мере необходимости немалые денежные суммы, хотя и не безвозмездно.

– Ну, что там, – на лице изобразилась добродушная заинтересованность. – Зачитай, только не тяни, изложи самую суть.

– Сервий Афраний просит императора оказать помощь в возвращении раба, убежавшего пять лет назад и забравшего с собой рабыню, стоящую весьма дорого.

Домициан поднял глаза удивленно.

– Разве император занимается поисками каких-то беглых рабов? Пусть обращается к преторам или децемвирам, это их дело.

Энтелл немного помялся.

– Дело в том, что беглец найден. Сбежав, он обманным путем поступил на службу в легион, – секретарь бросил взгляд на свиток. – I Италийский легион, расквартирован в Мезии. За эти годы показал себя хорошим солдатом. Имеет награды от вашего отца и особенно вашего брата, дослужился до центуриона. Его имя…

– Хватит, хватит, – Домициан замахал руками, – хватит. Я не собираюсь вникать во все подробности. Давай бумаги, подпишу, если уж сенатор так дорожит им.

Домициану особенно неприятно было упоминание о брате, а те, кто получали награды от него, были неприятны вдвойне.

Взяв в руки стилус, упруго и нежно покатал его между большим и указательным пальцами. «Что-то это мне напоминает, – вытянул губы трубочкой. – Уверен, Порция будет счастлива узнать меня лучше. Умелые пальцы доведут ее до исступления».

Поставив в конце прошения свою резолюцию, постучал по ней указательным пальцем:

– Проследи, чтобы сегодня же отправили в дом Сервия Афрания. Беглые рабы в армии – это недопустимо. Легаты покрывают беглецов, ослабляют власть, нам достаточно и того сброда, что сбегается в наши легионы со всех окраин. Став хорошими солдатами, они затем дезертируют к нашим врагам. Децебал примет их с радостью. Худшие из наших врагов те, кого мы обучили сами. Необходимо подумать об этом и дать распоряжение командирам легионов провести проверку всего личного состава для выявления сомнительных и неблагонадежных приобретений, – и добавил вполголоса: – Хорошо бы проверить и самих командиров, а то каждый из них мнит себя императором.

Секретарь забрал документы и кивнул.

– Будет исполнено немедленно.

– Вот-вот, поторопись. На сегодня все, закончим.