Сто первый мужчина. Роман

Направленность идеология выражается в политике государства, которая уже не будет разделяться на внешнюю, внутреннюю, экономическую, культурную и т. д. Произойдет объединение стран и народов под эгидой технического прогресса. Откроется источник возобновляемой энергии (равно неисчерпаемой). Это совершенно новое понимание энергетики. Создадут новые материалы, которых не было в природе. Вот здесь мы снова подошли к сути нашего процесса, к нашей экспериментальной фабрике! Наш процесс как раз и создает синтетический материал, превосходящий сталь и бетон по техническим характеристикам, и на порядок дешевле.

Сам технический комплекс будет настолько сложен и в тоже время прост (для подготовленного), что без соответствующего (высокого!) уровня образования абсолютно невозможно адекватно жить.

Чтобы пользоваться бытовыми услугами – нужно уметь выбрать и задать оптимальную программу роботизированному дому.

Чтобы перемещаться в пространстве – уметь искусно управлять транспортной капсулой, двигающейся в объемном потоке (а не плоскостном, как сейчас).

Чтобы осуществлять коммуникации – уметь пользоваться электронными, телепатическими средствами связи. То есть мозги по-другому заработают, на высшем уровне. Сами деньги абсолютно утратят функцию накопления, перестанут быть средством наживы – станут регулятором процессов, оценочным эквивалентом (точно также как существуют единицы измерения физических величин: метр, грамм и т.п.). Вы что-нибудь слышали о способе достижения высшего сознания по методу Хичкока?..

Стоит развить память, ум, интеллект – и всё встанет на свои места. Такие пороки и беды, как воровство, пьянство, лицемерие, подтасовки, жлобство, завышенная самооценка… – все отомрут сами собой, как потерявшие основу, как искореняющиеся по мере достижения уровня образования, проходного для самостоятельной жизни. Человечество пройдет своеобразное чистилище и станет творцом в целом и по отдельности.

– Когда это будет, нас уже не будет, – проговорила Глаша и, словно подзадоривая, поинтересовалась: – Резонно спросить, а нам собственно, какое дело до будущего, также как будущему до нас?

– Для этого мы просто должны научиться хорошо работать и получать от этого удовольствие. Ты когда-нибудь получала удовольствие от хорошо выполненной работы? Так, чтобы чуть отстраняясь, посмотреть со стороны и увидеть, что ты сама немножко Творец. И с каждым делом этого немножко будет увеличиваться. Это и есть ключ в будущее!

– Я полностью согласен с тобой, – сказал Дима, обращаясь к Жене.

– В самом деле, вы законченные романтичные фанатики, или фанатичные романтики. А мне нужен дом, семья, дети. Обычная работа, на которую выучилась, обычное житейское счастье. Здоровый муж… – Глаша осеклась, точно спохватившись, что будет понята неправильно.

– Выздоровеет, чего боишься?! Я, помнится, после первых двух дней работы на фабрике вздохнуть полной грудью никак не мог, как будто свинцом половину груди залили. И ничего, отошел понемногу… Я-то что еще хотел повторить. Действительно, есть недоработки в нашем техпроцессе по средствам защиты. Но мы наверстаем. Главное существо работы – выпуск совершенно нового продукта, которому нет аналога в мире. И этот продукт из серии тех, что станет важным элементом научно-технической революции. Создание новых продуктов, новых технологий и нового человека…

– Я подпишу акт, – объявил Дима мужественным тоном.

Вновь установилась пауза. В напряженном молчании потекли бурные потоки информации между двумя молодыми мужчинами и девушкой, хранительницей здравого смысла, устанавливая новые отношения.

– Я приду к вам завтра? – спросил Женя

– Конечно, приходи, – ответил Дима (Глаша прикусила губу). – Я тут отлеживаясь, кажется, понял, почему произошел взрыв. Приходи, обсудим. А сейчас у меня лечение: ехать в больницу на процедуры.

***

Женя пришел на следующий день и на последующий день. И приходил так, словно уходил в магазин за покупками для общего стола. Покупки – новое знание, общий стол – интеллектуальная беседа обо всем и вся.

Сдружившиеся Женя и Дима не сомневались, что совместная направленность на благое дело, на реализацию некоего идеала жизни задействует скрытые источники силы. Дима пошел на поправку. Женя сделал всё, что потребовалось. И главное – это переливание крови и пересадка костного мозга.

Он, Женя, влил свою кровь в Диму, взял его кровь, для тотальной очистки собственной плотью, не покалеченной аварийным выбросом токсичных веществ. Передал часть генного материала в виде костного мозга. Они оба с необыкновенным трепетом постигли невообразимую сложность человеческого организма. В живой человеческой ткани, и в биологической жизни в целом, есть великое предназначение космического миропорядка. Род людской, утверждал Женя, отнюдь не сослан на Землю из рая… Споры-споры овладевали друзьями. Они уверялись, что живая плоть, одухотворенная идеями, мыслями, чувствами способна творить чудеса. Взаимообмен, взаимопроникновение, взаимодействие – бесспорно, всё и вся есть части единого целого!

Для Жени разрабатывающего процессы, которые есть продукт человеческой мысли, тоже до сих пор загадочной ипостаси, передача части себя в виде крови, кожи, костного мозга – эксперимент чрезвычайной важности. Он, Женя, воспринимает другую жизнь, поколебленную, ослабленную, уязвленную несовершенным продуктом мысли. Частицами своей плоти перерабатывает то несовершенство, восстанавливает равновесие и получает ценнейшие знания, пока подспудно дозревающее в нём, как формирующаяся ступенька к идеалу.

Прошла основная фаза лечения Димы. Он состоялся как мужчина. У него появилось известное физиологическое влечение и потребность в интимной близости. Глаша и Дима, пребывая в девственном неведении об интимных ласках в течение всего медового месяца и месяца лечения, наконец, дополнили человеческую глубину отношений сладострастным ощущением счастья. И те отложенные ласки, как ни странно, возвращались с большей сладостью, чем будь это изначально по естественному ходу событий.

Таким образом, сбылись заверения Жени, что здоровье восстановится, раны зарубцуются, боль исчезнет. Разговоры о лечении сами собой утихли и накрепко сдружившееся парни вновь вернулись на исходную позицию – выяснение технических причин аварии.

– В аппарате, где происходила основная реакция, катализатор процесса, считаю, ускорял одновременно все процессы (как хороши нужные, так и разрушительные), – доказывал Дима. – Разрушение аппарата произошло по сварному шву из двух разных сортов стали. Я после первого кратковременного пуска удивился изменившемуся цвету корпуса. Но почему так – не понимал тогда.

Женя не перебивал: ход рассуждений друга был ценным подспорьем. Он помогал развивать мысль, дополняя своими доводами:

– Там где легированный слой футеровки прихватывается к основному конструкционному материалу, теоретически возможно, что в результате термического воздействия сварочной электродуги произошло изменение структуры стали. Получается, этот шов необходимо сваривать совершенно по иной технологии, причём тщательно, пооперационно расписанной. А наш сварщик, как всегда, не пожалел электродов, чем чрезмерно упрочнил сварной шов, и тем самым внес дополнительные внутренние напряжения в материал. Фатальные изменения произошли как раз в околошовной зоне…

Они порой целыми вечерами говорили о дефектах сварных швов и ряде других несовершенствах конструкции и технологического процесса. Дима поражал Женю вдумчивостью, наблюдательностью и завидной основательностью: делать сразу как должно и без оговорок. Никаких временных и половинчатых решений. Жене как раз и нужен такой толковый помощник – мастеровитый, интуитивно определяющий существо технической проблемы. Как-то Жены сказал Глаше:

– Диме надо срочно поступать в институт. У Димы бесспорные способности к анализу и техническому конструированию. Глаша, а что если мне натаскать его по теории? По тем предметам, по которым проводят вступительные экзамены?

– Натаскивай, – сказала Глаша.

– На дневное обучение не могу, – ответил Дима и, переведя нежный взгляд на слегка округлившийся живот Глаши, добавил: – Мне же семью кормить. У нас ожидается новый маленький человечек!

Глаша чуть зарделась, застенчивая улыбка скользнула по краюшкам губ, а руки непроизвольно прикрыли живот, словно ограждая растущего человечка от излишнего внимания. Однако, в глазах и Димы и Жени увидела беспредельное восхищение, и рука её лишь погладила благостное чрево.

– Поступай на вечернее. Где-то я помогу, где-то сам дойдешь, – сказал Женя. – Я и с ребеночком могу посидеть, как добровольный нянька.

– Сам бы женился. Хочешь, познакомлю? – предложила Глаша. – Наш плановый отдел – кладовая невест! Давай, соглашайся. И завтра ты уже жених!

– Хочется по любви… Все время посвящаю работе. Вот запустим процесс. Все тщательно отладим, тогда о личной жизни подумаю. Пока на вас смотрю, радуюсь, учусь.

– Смотри-смотри, но любовь не приходит по расписанию.

– Пока любовь – это наш технологический процесс, – изрёк Женя; задумался в светлой печали: работа днём, мысли о работе ночью; он в самом деле фанатик.

– Эх, Дима, отобью у тебя Глашу… если твои догадки относительно причин взрыва в каком-то новом виде проявятся в новом пуске, считай нашел соперника.

– Тогда точно новый пуск пройдёт без сучка и задоринки! – ответил Дима. – Готов встать рядом, напротив доработанного узла в конструкции аппарата. Ежели погибну, по крайней мере, буду знать, что о Глаше с будущим ребенком позаботятся.

Глаша не на шутку рассердилась.

– Вы, ребята, ополоумели от работы. Хотите сделать новый уклад жизни, нового человека, разрушить традиции! Обычные человеческие радости в вашем раскладе подменяете дурацким геройством!

Оба промолчали, переглянувшись в недоумении. За месяцы плотной работы они так сдружились, что без утайки, открыто, без всякой задней мысли поверяли друг другу мысли и впечатления.

– Не понимаете? – продолжила Глаша. – Пожалуйста, слушайте внимательно. Вы во всем обыденном, привычном видите потерю времени. В приготовлении еды вы видите потерю времени. Даешь питательную таблетку вместо отбивной котлеты! Как космонавты хотите питаться из тюбиков. По-вашему, вскоре научатся детей зачинать в пробирке, путем какого-то воображаемого интима. Интима без отрыва от производства. У каждого космические капсулы, с помощью которых перемещаются в пространстве и времени, новые электронные средства связи для участия в высшем совете Вселенной… Ребята, меня начинает тошнить от ваших фантазий!

– У беременных женщин это бывает. Надеюсь, это не токсикоз? – осведомился Женя.

– Какой ты просвещенный!.. Нашему ребеночку два месяца и еще семь месяцев до появления на свет. Неужели, в течение всего это времени дитятко будет слушать ваши бесконечные фантастические разговоры о новом человеке, о новом мышлении. Интегрированный человек, смоделированный путем сублимации реальности, углубляет матрицу соответствия Высшему разуму!!! Вот и я заговорила на вашем диалекте.

– Ты хочешь, чтобы мы заговорили на твоём? – спросил Женя.

– Моя язык – это естественная жизнь: соблюдать традиции, укреплять доброе начало, добросовестный труд и крепкая семья. Вся мудрость – в десяти заповедях Моисея!

– Это что такое? – спросил Дима

– Они не устарели, хотя о них я знаю из атеистических книг, – сказала Глаша, словно в оправдание.

Женя и Дима переглянулись: их комсомольская бдительность готова разнести в пух даже родственников. Комсомольцы не читают Библию, они её критикуют. Взгляд Жени посуровел, в тоне его речи появились назидательные нотки:

– Знаешь ли, Глаша, будущим мамам из духовного наследия советская культура рекомендует слушать классическую музыку, которая априори, в гармоническом строе звуков содержит высшею правду жизни. Мы, технари, эту высшую правду реализуем с помощью нашего великого и могучего русского языка в техническом стиле в грандиозные технические сооружения. Но есть люди невразумленные, к ним слишком поздно приходит понимание высших основ жизни.

– Хотите поставить еще один эксперимент? На производстве у вас растет плод технической мысли, дома – будущий пользователь вашего технического чуда?! – Глаша с этими словами встала, подошла к окну. На дворе стояла осень с обилием красок и ускользающем по ночам теплом. По линии горизонта, как по грани двух времен, прежде зеленый контур леса весь в прорехах багрянца, сквозь который прорывается синь небосвода и трепетное золото листвы. В этом году осень радовала ярко выраженным бабьим летом. Глаша залюбовалась видом из окна.