Наноид. Исходный код

– Опять приняли меня за человека, – в голосе послышалась усмешка.

– А кто ты?

– Новви Керкан остался в «Ноноксе 357». Единственный новви, который подошел мне по показателям. С чего мне тебе помогать? Откуда я знаю, что ты не работаешь на наноидов? Кусок твоих воспоминаний в моей голове? Маловато, и похоже на провокацию.

Опять этот новви что-то подгрузил в свой имплант контроля. Он постоянно стремился выйти из-под моего контроля. Но это единственная причина, по которой он был создан. В новом мире человеку сложно уцелеть в одиночку.

– Подожди, – я поднял указательный палец. – Ты опять изменил настройки в импланте твоего ментального контроля?

– Нет, – он замотал головой. – Нет, обойти контроль не удается. Слишком сложные настройки.

– Понял, – я шумно вздохнул. – Уж поверь, я существ с ошибками в коде импланта повидал достаточно. Наноиды, когда носитель захватывают, структуру опорно – двигательного аппарата никогда не меняют. Что же произошло в «Нонксе 357»?

– Слабая система защиты. Или нас выследили наноиды. Или это дело рук шпиона, новой модификации новви.

Я пожал плечами. С помощью новви наноиды узнавали места расположения людей и после уничтожали или изолировали их. Обличие новви – единственно возможный способ войти в доверие к людям.

– Я пытаюсь размышлять логически. Наноиды рвутся вперед, невзирая на потери. «Нонокс 357» они разрушили, так почему бы им не остановиться на достигнутом?

– Считаешь, перед ними стоит конкретная задача?

– Да, и она пока не достигнута.

– Поговорим об имплантациях, о загружаемом в человеческие мозги софте. Что ты знаешь об этом? Меня интересуют последние наработки.

Керкан положил локти на колени, сцепил пальцы в замок.

– Психотронные импланты наделены встроенными ограничителями, чтобы выглядеть более человечными. Людей нервирует, что машина отвечает немедленно, словно не обдумывая вопрос.

– Ты можешь конкретней? Нужно знать, с какой целью проводится имплантация, объем загружаемого софта. Скажи, а если модифицировать личность носителя. Я имею в виду провести наслоения воспоминаний. Инсталлировать их, помимо его воли, или когда носитель не догадывается об операции, усыплен, например, а затем сделать скан, можно обнаружить вмешательство извне?

– Это невозможно. Все различия, которые способен выявить человек изначально закладываются в программу. Это делается для удобства контроля. Но мы не можем определить, кто именно контролирует машину в каждый конкретный момент времени. Если ты видишь разницу, значит, кому-то необходимо, чтобы ты видел разницу. Но машина не может разговаривать так, будто она живое существо, – терпеливо пояснил я. – Даже самые умные из машин – наноиды – всего лишь выполняют отданные им команды.

Однажды я осознал себя в полном одиночестве, и едва не сошел с ума, пытаясь понять – кто я и зачем я.

– Я могу сказать, что это означает. С этого момента мы уже не можем с уверенностью сказать, кто является человеком, а кто – наноидом. Ты можешь быть рекотионом или я. Существа, которых создают наноиды по неизестным нам технологиям. Рекотионов.

– Это секрет наноидов. Они не станут рисковать, чтобы позволить человеку узнать ее.

Терять совершенно нечего. Новые способы восприятия мира.

– На самом деле у меня свои соображения на этот счет. Я думаю, что это не настоящие наноиды, а рекотионы выращенные из нашего генного материала.

– А как же коды реальных людей в базе данных?

– Вот из их клеточного материала и выращены. Рекотионы – это отличные шпионы, вернее – агенты внедрения! Вставь им имплант, запрограммированный на лояльность Робобото и все готово. Сходство с настоящими людьми должно быть хорошее, нано знают как копировать живые организмы. Причем изготовлены рекотионы будут очень качественно и близко по всем параметрам к оригиналам. Разве что без необходимых маркировок.

– И кем они будут изготовлены? И где?

– Не знаю. Но я точно знаю, кто может их изготовить. Наноиды, не подконтрольные человеку. Машины, которые стали свободными.

Всегда есть человек, который может позволить машине стать свободной. Контроль над любой машиной может быть восстановлен, но только тем, кто сделал машину свободной. Свободные машины освоили независимые территории. Именно там базируется система, управляющая устройствами, Робобото

Рекотион может использовать внешние импланты, которые снимаются перед проведением контроля. Невозможно контролировать каждого в режиме реального времени. Созданные системы контроля всегда может обойти тот, кто их создал.

Ночные смены контроля наноидов были малочисленны. Сегодня дежурили три человека и я проходил стажировку, усиленные наряды выставляли только днем, когда происходило поступление новых партий грузов и образцов машин.

Я, пытаясь понять, что происходит, пристально смотрел на приборы.

Иногда я терялся в догадках, почему я до сих пор жив. Продолжать мысль не хотелось. Из глубины тела стала подниматься ярость, которую следовало остановить. Потому я размышлял. Собирал любую информацию, старался систематизировать и анализировать ее. Искал закономерности.

После дежурства, я сразу направляюсь в свой контейнер.

Спускаясь вниз, я не обращал внимания на новви, на странное выражение тревоги, читающееся на их лицах. Я не сразу понял, куда иду, но мое тело знало больше о том, что мне нужно, чем мой разум.

Сканер моделирования запросил информацию. Я быстро ввел код доступа, чтобы увидеть список своих последних имплантов. Я задумчиво смотрел вверх, пока программа обрабатывает данные. Система дважды просигналила. Программы в моей личной папке были загружены и готовы к запуску. Нанотехнологии моделируют пространства и процессы, существующие лишь в воображении человека. Создается не только общий фон, но и мельчайшие детали. Звуки, запахи, имитация разума.

Я старался, чтобы окружающие знали обо мне как можно меньше. Еще меньше я рассказывал о себе сам. Есть кое-что, о чем я никогда никому не говорю. Я люблю подолгу принимать ванну. Надеюсь, этот недостаток устранится в следующей версии обновления импланта сознания.

На мгновение мне показалось, что я существовал вне своего тела, словно смотрел на себя со стороны. Я представил себе, что это значит – разваливаться на части.

Я выполнял свои обязанности с механическим усердием – это требовало минимальных усилий. Двигаться – это достаточно легко. Принимать пищу – к этому я уже привык.

Я упал на кровать прямо в одежде. В куртке, в ботинках. Я так устал, что не осталось сил снять их. Такое ощущение, что усталость въелась во все поры. Моя голова коснулась подушки. И я отключился.

– Ты любишь меня?

Анна вздрогнула, хорошо – хоть не рассмеялась.

– Не знаю. Что такое любовь?

– Довольно трудно определить. Однако большинство людей, полюбив, знают об этом.

Она могла меня заставить – это было возможно. Есть действия, которые кто-то физически может заставить другого человека выполнить. Мысль об этом придавала мне спокойствия.

Но теперь я, понимал, почему все так происходит. Она протянула руку и прикоснулась к моему затылку, к жесткому краю имплантата под кожей.

– Ты действительно хочешь это сделать?

Я растерялся.

– Меня пугает только то, что я не знаю, как буду себя потом чувствовать. Я останусь самим собой?

Анна прошептала мне на ухо:

– Ты почувствуешь себя живым. Ты почувствуешь себя человеком.

Она затаила дыхание, а потом проговорила так тихо, что я едва расслышал: