Капкан для германского короля

Франц огляделся по сторонам. В чулан едва пробивался свет, здесь было тесно и неуютно.

«Надо поскорее попасть на фронт. Сделать все, как говорил дядя Карл! Только бы мама и глупышка Адель не помешали мне.»

Рука Франца нащупала в кармане перстень, данный ему дядей Карлом. Франц поднёс «меч Ирмина» к глазам. Кровавый рубин горел в темноте еще ярче, переливаясь и излучая тепло. Франц почувствовал, как им завладевает неуемный восторг. «Swerta Ermennes Slahit», прошептали его губы. На мгновение он приложил перстень к сердцу, а затем снова спрятал его в карман своих ледерхозенов.

Франц уверенной рукой толкнул дверь чулана и, очутившись в подвале, легко взбежал вверх по лестнице на земляной этаж. Он был готов к встрече: с группенфюрером, с большевиками, с самим Вотаном!

* * *

Очутившись в коридоре, Франц без промедления направился в гостиную. Со двора доносился хлопотливый шум и голоса прислуги, готовившей праздничный стол и подмостки для церемонии. В доме все пока было тихо. Проходя по коридору, Франц взглянул на большие напольные часы, стоявшие в прихожей. Они показывали без четверти час. Через пятнадцать минут начнут собираться гости, а еще через час приедут Циммерманны и его невеста Адель. «Адель, – подумал Франц. – Милая, славная Адель. Очень скоро я вернусь героем, вот увидишь. И вообще, мне нечего бояться. Если бы ты только знала, что за могучая сила спрятана в моем кармане! Ты бы вовсе забыла о своих тревогах!» Сказав это, Франц машинально потянулся к карману ледерхозенов и, нащупав там перстень, успокоенно выдохнул.

В следующую минуту он стоял у дверного проема, соединявшего коридор с гостиной. Он несколько замедлил ход и заглянул внутрь. На диване, чуть развалясь и откинувшись назад, слегка закинув ногу на ногу, сидел группенфюрер Карл Вольф. Он что-то говорил стоявшей перед ним экономке фрау Шнайдер, которая была к Францу спиной. Франц сделал еще несколько шагов и оказался прямо перед группенфюрером.

– А, Франц! – заметил его группенфюрер и повернулся к нему. Фрау Шнайдер тоже повернула голову в его сторону. – Ну, здравствуй-здравствуй! – группенфюрер сделал радостное лицо.

– Хайль Гитлер! – Франц вытянулся в струнку и вскинул руку в нацистском приветствии.

– Хайль Гитлер! – ответил группенфюрер ровным, спокойным тоном, словно пытаясь показать, что вся эта парадная символика не слишком ему нравится. – Ну, полноте! Вольно! – сказал он, улыбнувшись точеной улыбкой. – К чему эти церемонии? Сегодня я твой посаженный отец, а не группенфюрер. Присядь со мной рядом.

Он жестом показал Францу свободное место на диване.

– Фрау Шнайдер, – сказал группенфюрер, повернув голову к экономке, – я благодарю вас, но мне ничего не понадобится, вы можете идти и заниматься своими делами.

Фрау Шнайдер сделала короткий книксен, коротко, исподлобья взглянула на Франца и послушно удалилась.

Франц прошел в гостиную, сел рядом с группенфюрером и повернулся к нему вполоборота.

Карл Вольф излучал холодную уверенность и холеное изящество. Он был одет в серый мундир СС, шитый, однако, из какого-то очень дорогого сукна и безупречно скроенный. От него пахло дорогим одеколоном. Сапоги его из мягчайшей, нежнейшей кожи, блестели, словно начищенная медь.

– Скажи мне, Франц, – группенфюрер склонил голову набок и, не меняя позы, пристально посмотрел на Франца. – О чем с тобой говорил Карл Вилигут?

Франц окаменел. Он почувствовал, что теряет дар речи.

– Я хотел бы рассчитывать на твою откровенность, – продолжал Вольф холодным голосом, не отрывая взгляда. – Надеюсь, тебе не надо объяснять, что мне многое известно. Гораздо больше, чем ты думаешь, Франц.

Франц сглотнул комок в горле. Перед ним сидел заместитель рейхсфюрера, один из самых влиятельных людей рейха, и он всё знал!

– Ну, ну! – Карл Вольф подался вперед, – Я вижу, ты совсем растерялся. Не надо, – продолжил он, меняя тон на почти дружелюбный, – не надо меня бояться. Я хочу тебе только добра. С вашей семьей меня связывают самые теплые отношения. – он коротко ухмыльнулся. – Я не собираюсь тебя пытать. Просто послушай, что я тебе расскажу.

– Твой дядя Карл Вилигут, как бы ни досадно мне было это говорить, страдает душевным расстройством, усугубляющимся, к тому же, его нездоровым пристрастием к алкоголю. Ты удивлен? Поверь мне, я был удивлен не меньше.

– Я познакомился с этим человеком в июне 1935 г., на приеме у рейхсфюрера. Рейхсфюрер давно рассказывал мне о нем, называя его великим провидцем и наследником германских королей. В окружение рейхсфюрера Вилигут попал стараниями нашего идеолога Рихарда Дарре. Занимаясь исследованиями по теории «крови и почвы», Дарре имел много контактов с оккультными организациями, и обратил внимание на вращавшегося в тех кругах немолодого уже мужчину, который приковывал всеобщее внимание своими яркими, необычными идеями. Хальгариты – так называл он свои пророчества, которые якобы получал от предков.

– Дарре был очарован им! – группенфюрер с безысходностью поднял вверх брови и чуть вскинул вверх руки в беспомощном жесте. – И не он один! Даже я в тот самый вечер попал под обаяние этого человека и жадно слушал его пророчества. Что же говорить о рейхсфюрере, который давно мечтал создать свою собственную религию!

– Построения Вилигута подошли для этого как нельзя лучше. К моменту нашей встречи Вилигут с помощью рейхсфюрера сделал, несмотря на свой преклонный возраст (а ему уже было под семьдесят), головокружительную карьеру. Рейхсфюрер поручил ему создание культа СС – тайного ордена со своими богами и ритуалами; доверил ему обустройство замка СС Вевельсбург, переданного рейхсфюреру во владение годом раньше – мистического центра арийских сил, который рейхсфюрер планирует сделать центром мира после окончательной победы; дал зеленый свет всем исследовательским начинаниям Вилигута, а именно, проведению раскопок в Вевельсбурге и Шварцвальде с целью найти следы древних арийцев и их сакральные атрибуты. Вилигут был назначен начальником отдела в Главном управлении СС по вопросам расы и поселения, главой Отдела по изучению ранней истории. Вилигут разработал культ религии СС и стал его главным жрецом. Вот это кольцо, – группенфюрер поднял вверх правую руку и развернул ее тыльной стороной ладони к Францу: не безымянном пальце Карла Вольфа красовалось кольцо «мертвая голова». – его тоже придумал Вилигут. Все мы, члены нашей организации СС, стали жить по правилам, придуманным Вилигутом.

– К тому времени, – сказал группенфюрер, делая многозначительные паузы между фразами, – Вилигут был представлен фюреру. Фюрер неоднократно проводил время в его обществе, слушая и обсуждая с ним его «хальгариты». Он даже однажды присутствовал на бракосочетании офицеров СС, которое Вилигут проводил в Вевельсбурге по своему обряду.

– Надо ли говорить, как внимательно я изучал этого человека, когда впервые встретил его! Я, также как, без сомнения, и ты, был очарован его речами. Но что-то, – брови группенфюрера метнулись вверх а палец правой руки поднялся, призывая к вниманию, – что-то насторожило меня, заставило забить тревогу.

– Я долго не мог понять, что вызывает во мне сомнения. Однако, в конце концов, прозрение наступило: все пророчества Вилигута, все его «хальгарты» и философские выкладки казались мне ненастоящими, фальшивыми, а вся его новая религия – не больше чем игрой. Он играл, играл на публику, играл перед рейхсфюрером роль великого мага. И упивался своей игрой и тем вниманием, которое он благодаря ей получал. Вот это меня и насторожило! Артисты по природе своей фальшивы, и раз Вилигут артист, значит и то, что он делает, тоже фальшь. И кроме того, я не поклонник оккультных наук и не могу спокойно смотреть, когда оккультные мифы вмешиваются в государственные дела. Это очень опасно – подменять реальность фантазиями!

Группенфюрер подался чуть вбок, и, согнув в локте правую руку, поставил ее на колено правой ноги, а левую руку, также согнув в локте, поставил, уперевшись ладонью в левое колено. Он застыл в этой оборонительно-наступательной позе и неспеша, точно он подбирал слова, проговорил:

– Я сообщил о своих сомнениях рейхсфюреру, но он не захотел меня слушать. Это заставило меня задуматься: может быть, я не прав? может быть, мои волнения вздорны? Вскоре мои сомнения развеялись. Я разыскал жену Вилигута, которая и помогла мне во всем разобраться. Да-да, Франц, – кивнул головой группенфюрер, – именно твоя тетушка Мальвина пролила свет на это дело. Она показала мне бумаги и медицинские освидетельствования, из которых следовало, что герр Карл Мария Вилигут в середине 20-х годов провел три года в психиатрической лечебнице в Зальцбурге, куда он попал с диагнозом «шизофрения» и «мания преследования»!

– Всё! – группенфюрер откинулся назад, – В деле была поставлена точка. Этот человек был душевнобольным! Ты понял меня, Франц? Твой дядя помешался. Вернувшись с войны в чине полковника, он не смог найти себя в послевоенной жизни. Неурядицы преследовали его, очень скоро он и его семья остались без средств к существованию. На фронте он командовал бригадой, а в штатской жизни стал рядовым. Старуха Мальвина Вилигут рассказала мне, что ее муж начал пить – запойно и беспробудно. Все это и помрачило его рассудок. Он возомнил себя германским королем, которого преследуют орды вотанистов.

– Я вижу, – группенфюрер сделал паузу и холодно прищурился, – тебе знакомы эти слова, не так ли? Ты слышал их от своего дяди?

Франца охватила паника. Он понял, что может выдать себя своим волнением. Он чувствовал, как предательски дрожат его колени, но ничего не мог с собой поделать. Он попробовал упереть руки в бока, чтобы унять дрожь. Его права рука наткнулась на карман ледерхозенов, в котором он нащупал перстень, данный ему дядей. В тот же миг он почувствовал, как трется о живот засунутый за пазуху конверт с письмом к генералу Файелю. Если группенфюрер найдет всё это?!… По спине Франца побежал холодный пот.

– Прежде чем ты ответишь мне, – продолжил группенфюрер, – подумай хорошенько над тем, что я тебе рассказал. Правда, пусть даже самая горькая, всегда лучше самообмана. Безумный человек неполноценен, ты знаешь это не хуже меня. Он подлежит уничтожению, – группенфюрер на мгновение замолчал, выразительно глядя на Франца. – Когда рейхсфюрер получил от меня доказательство психической неполноценности Вилигута, он понял, что назревает крупный скандал – умалишенный алкоголик в окружении фюрера! Он внял моим уговорам и распорядился отправить Вилигута в отставку и поселить его в пансионе в Каринтии, подальше от Берлина.

– Вилигут был уволен со всех постов и отстранен от общения с рейхсфюрером два года назад. Я надеялся, что свежий альпийский воздух и хороший уход помогут Вилигуту восстановить рассудок, но увы, болезнь его оказалась слишком запущенной. Сразу по прибытии в пансионат Вилигут начал забрасывать письмами всевозможные инстанции, требуя донести его хальгариты до фюрера и ругая меня за то, что именно я добился, якобы, его увольнения и отстранения от дел. Всем своим знакомым он пытается рассказать про козни группенфюрера Вольфа. Он выставляет меня чудовищем, которое повсюду преследует и притесняет его. Но в этом не больше правды, чем в том, что Солнце вращается вокруг Земли. Я вовсе не собираюсь гоняться за безумным стариком. Все, что я хочу, это оградить от его безумия окружающих его людей, и в первую очередь – его близких, – группенфюрер поднял указательный палец и направил его на Франца, – которым он уже принес немало бед. И принесет еще, если ему удасться ошельмовать их.

Группенфюрер снова сделал паузу, как бы собираясь с силами. Когда он заговорил, слова его звучали размеренно и хлестко, словно гвозди, забиваемые в каменную стену:

– Персонал пансионата сообщает мне, что твой дядя много пьет. Он деградирует, Франц, он теряет человеческий облик. Он может быть опасен. Все, что он говорит – плод его воспаленного воображения, фантазии, мираж. Ты лучше других должен понимать, что это так. И ты должен рассказать мне, зачем к вам приезжал Карл Вилигут? Чего он хотел от тебя? Я жду, Франц. Итак…

Франц понял, что еще мгновение, и он выболтает группенфюреру Вольфу всё, что рассказал ему дядя Карл. И вообще, разве заместитель самого рейхсфюрера Гиммлера может ошибаться? И ведь верно, Францу сразу показалось, что его дядя безумен. Эти горящие глаза, эта вселенская чушь про богов и про их волшебные силы, и алкоголем от дяди, действительно, как сейчас начал вспоминать Франц, немного пахло. И прав группенфюрер – все это может быть в сказках, в мифах, а в нашей жизни такого не бывает. Как он мог клюнуть на эту удочку?

В эту минуту Франц почувствовал, как по его левому бедру стало растекаться тепло, сначала слабо, потом сильнее. «Перстень,» пронеслось в голове Франца. Очаг тепла приходился ровно в том месте, где был карман, в котором лежал Меч Ирмина. «Swerta Ermennes Slahit», помимо воли мысленно произнес Франц. «Swerta. Ermennes. Slahit» Слова лились сами собой, вновь и вновь. И так же сами собой вдруг прекратились.

Франц почувствовал, как откуда-то из глубины, вслед за теплом, разливается в груди волна уверенности, под напором которой откатываются куда-то далеко волнение и страх. Он посмотрел на группенфюрера.

Франц тут же заметил разительную перемену, произошедшую с Карлом Вольфом. Черты его лица напряглись, словно от боли. Глаза потухли. Холодная уверенность едва ли осталась в его взгляде, скорее, он наполнился какой-то злобой.

– Дядя приезжал поздравить меня с помолвкой, герр группенфюрер, – произнес Франц не своим голосом. – Больше мы ни о чем с ним не говорили.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание.

– Ты хочешь, чтобы я в это поверил? В то, что одержимый безумец проехал две тысячи километров, чтобы поздравить тебя с помолвкой? – со злобой отчеканил наконец Карл Вольф, глядя в глаза Францу, – Ну, что же, – вдруг промолвил группенфюрер, делая паузу на каждом слове, как будто произнесение их причиняло ему боль, – Я верю тебе, Франц. Верю. Ты же не станешь ничего от меня скрывать? Если твой дядя станет просить тебя о чем-то, ты ведь сообщишь мне об этом?

– Конечно, герр группенфюрер.

Франц отчетливо видел, как группенфюрер делает над собой усилие, произнося свои последние слова, словно он хотел сказать что-то другое, но не мог. Так продолжалось несколько секунд, пока, наконец, группенфюрер Вольф не выдохнул коротко и не откинулся обессилено на спинку дивана. Глаза его посмотрели исподлобья по сторонам, словно он пытался понять, где он, и что с ним произошло. Затем он слега прищурил глаза и испытующе посмотрел на Франца:

– Ты уже получил повестку на мобилизацию?

– Нет, не получал, – ответил Франц, несказанно удивившись той лёгкости, с которой он сказал неправду.

– Очень хорошо, – продолжил Карл Вольф. – Я возьму тебя к себе в штаб. Будешь служить в Мюнхене. Ты доволен?

– Но я… – начал Франц, – я хотел бы сражаться на фронте, за фюрера и рейх, как мои друзья. Война скоро закончится, а я буду отсижива…

– Глупости, – перебил его группенфюрер. – Вздор и ребячество. Война – это не юношеская романтика. Не надо подставлять голову под пули, если можно этого избежать. К тому же, ты будешь служить в СС, а это куда почетнее, чем служба в вермахте. Сегодня у нас воскресенье, даю тебе пару дней побыть со своей невестой и с матерью, а в среду жду тебя у себя – утром заходи ко мне домой, вместе поедем в Мюнхен.