Последний отзыв
очень хорошая книга для студентов и учителей
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2025.
✖
Капкан для германского короля
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Капкан для германского короля
Сергей Чечнёв
Основано на реальных событиях. Карл Вилигут, известный оккультист Третьего Рейха, открыл новое энергетическое поле – энергию рун. Он хочет использовать её как оружие под Москвой и посылает туда своего племянника Франца Меллендорфа, вручив ему генератор рунной энергии, но Франц попадает в руки НКВД. Тайну Карла Вилигута и его племянника должны в наши дни раскрыть молодой искусствовед из Москвы Митя Никольский и студентка из Мюнхена Бригитта Траубе. Помимо них, рунный генератор разыскивает и ФСБ.
Капкан для германского короля
Сергей Чечнёв
© Сергей Чечнёв, 2022
ISBN 978-5-0059-0672-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ich k?mpfe ohne Hoffnung, da? ich siege,
Ich wu?te, nie komm ich gesund nach Haus.
Пролог
Москва, 22 августа 1991 г.
сквер на Лубянской площади
Майор Санин затушил сигарету о край урны и нервно посмотрел на часы. Без пяти десять. Еще пять минут. Чабан всегда был пунктуальным. «Ну, что ж, подождем.» Встречу назначили на обычном месте, но сейчас оно было не самым удачным. Санин неуютно поежился и бросил взгляд направо, в сторону «родных Пенат», потом налево, в сторону станции метро «Дзержинская», вернее, нет, как ее теперь по-новому – «Лубянка»: на площади бурлила, шумела, скандировала разгоряченная толпа, движение было блокировано, площадь была отдана на откуп «победившей демократии». Санин поймал себя на мысли, что это зрелище, как это ни странно, не кажется ему дикостью, какую и представить себе было невозможно еще год-два назад. Может еще и потому, что дикостью показалось ему зрелище, которое он наблюдал за два дня до этого – колонны танков, двигавшихся по улице Горького в сторону Кремля (Санин с трудом привыкал к переименованиям и называл улицы, в том числе и Тверскую, по-старому). Почему-то вспомнился диалог Милославского с дьяком Феофаном из Посольского приказа: «Как же вы допустили?!» «Не вели казнить!»
Да уж, допустили… На его глазах разыгрывался очередной акт стремительно развивавшегося спектакля под названием «Гибель империи». Глупая, несправедливая, ничем не оправданная, надо сказать, гибель. И кому, как не ему знать, что такие вещи не происходят стихийно, и что невидимый кукловод ловко дергает сейчас за нитки, и все эти куклы подчиняются его приказам: вот куклы-крановщики прикатили откуда-то кран, куклы, изображающие «народ», весело, по-разбойничьи опутывают стропами Железного Феликса, а куклы-толпа скандируют игрушечные лозунги «Долой КГБ!» «Да здравствует свобода!» И все это действо подсвечивается словно софитами окружающими памятник прожекторами и снимается десятком телевизионных бригад с логотипами известных мировых вещательных компаний.
Санин смотрел, не отрывая взгляда. Мимо него в сторону площади пробежали двое парней и девушка, напоминавшие своим интеллигентским видом подопечных Санина, которых на Западе принято было называть «правозащитниками». Еще несколько воодушевленных людей быстрым шагом прошли мимо, явно боясь опоздать к кульминации. По краям сквера стояли осторожные зеваки, предпочитающие просто наблюдать (за это ведь «ничего не будет», верно?) На площади же царило броуновское движение из людей. И все они ликовали. И всерьез полагали, что вот сейчас и здесь сбудутся их мечты о справедливости, и что «иго тиранства…»
Санин злорадно ухмыльнулся. История была стара, как мир, и будет повторяться еще сотни и тысячи раз: кукловод умело кинул толпе наживку, которую та с радостью заглотнула. «Дети! Вы хозяева лагеря!» – говорил кукловод им всем: и неудачникам «гэкачепистам» вместе с его дражайшим патроном Крючковым, который теперь полетит вверх тормашками вместе с Феликсом Эдмундовичем, и радостному, наивному спасенному Горбачеву, считавшему, что он вернулся, чтобы править, и возомнившим, что пришел их черед, Сахаровым и Солженицыным…
Санин мотнул головой. Отчего-то весь вечер сегодня лезут в голову фразы из всенародно любимых фильмов. Снова посмотрел вперед. «Хозяева лагеря» уже сдвинули Феликса со своего места и кран потихоньку поднимал его вверх. В прошлом году первый «демократический» председатель Моссовета Гавриил Попов отобрал его имя у площади и у станции метро. И вот теперь пришел черед его памятника. Санин машинально нащупал рукой папку, которую сжимал подмышкой. В груди пробежал легкий холодок. Глаза сами собой метнулись вправо, туда, где за пустеющим сейчас постаментом Дзержинского возвышалась коренастая громада кремового цвета. И тут же холодок прошел. От «коренастой громады» веяло спокойствием и надежностью. Ну-ка, попробуй, свали такую! Нет, брат. Не выйдет. Никакая буря, никакой ураган не справятся с ней. Кукловод этого не допустит. А с вами он просто поиграет, добьется своих целей и сложит вас обратно в коробку с реквизитом…
«Ну, а пока представление продолжается, можно и нужно поймать в этой мутной воде максимальное количество золотых рыбок!» заключил Санин, поворачиваясь к площади спиной и шагая вглубь сквера, в сторону Политехнического музея, смотревшего на него торцом. Все-таки, находиться в гуще непредсказуемой толпы было опасно. В такие моменты даже самые надежные и продуманные планы может сорвать глупый, непрогнозируемый случай. Так что, лучше не рисковать. Дойдя до проезжей части он еще раз обернулся. Теперь и толпа, и площадь были чуть дальше, и вокруг было безлюдно – ни прохожих, ни «манифестантов» – и только над площадью плыл в освещенном прожекторами небе Дзержинский – творение скульптора Вучетича, простоявшее на своем пьедестале тридцать лет и три года!
«Майор!» Санин мгновенно обернулся. Прямо за его спиной припарковался как-то незаметно и бесшумно («не иначе как наш человек за рулем – сразу видно профессионала!») черный «Мерседес» с наглухо затонированными стеклами, заднее из которых было приоткрыто. Санин пригнулся и заглянул внутрь.
«Петр Евгеньевич! – он сделал легкий кивок головой. – Вы как всегда минута в минуту.»
«Залезай,» донеслось из глубины салона.
Санину было так неуютно на фрондирующей площади, что упрашивать дважды его не пришлось. Он обошел машину сзади и открыл заднюю дверь со стороны водителя.
Санин опустился на мягкое кожаное сиденье, доводчик бесшумно захлопнул за ним дверь. В салоне стоял терпкий аромат дорогого парфюма. Воровской авторитет Чабан, он же Петр Евгеньевич Дронов, бывший негласный осведомитель оперативного работника госбезопасности майора Санина, любил жить с шиком. Даже в советское время, когда такие вот «Мерседесы» были «только у Высоцкого и Брежнева», Чабан, который водил знакомство со многими «сильными мира сего», имел все: и дачный участок в тридцать соток, и двухэтажный каменный дом, и иномарку. КГБ предусмотрительно закрывал на все это глаза, а взамен получал бесценного агента, который имел вес в воровском мире, и массу «светских» связей.
В полумраке салона Санин поймал на себе цепкий взгляд сидевшего напротив Чабана. «Ну?» За многие годы общения Санин привык к своеобразной манере Чабана, она ему даже чем-то нравилась – было в ней что-то от блатной лихости довоенных времен, эдакий Промокашка: «Собака лаяла… На дядю фраера…»
Санин изобразил удивление, чуть приподняв брови: «Петр Евгеньевич, вы меня обижаете.»
Он достал из подмышки папку, развязал аккуратный узелок и вынул из нее другую – пухлую и потертую. «Совершенно секретно. Допуск: майор Ю. С. Санин, генерал В. П. Нехода. Личное дело Дронова П. Е. Оперативный псевдоним Казак.» Санин заметил, как Чабан буквально поедал папку глазами. Он протянул ее на вытянутой руке: «Вот, Петр Евгеньевич. Как договаривались.»
Чабан медленно вытянул папку из рук Санина, включил салонный свет, открыл ее и стал перекладывать находившиеся внутри листы бумаги. Расписка о сотрудничестве, первое письменное «сообщение», фотографии… Долистав до конца, Чабан поднял на Санина тревожный взгляд: «Что-то мало.»
Санин откинулся назад: «Петр Евгеньевич, да Господь с вами! Вот, взгляните: это ваше последнее сообщение, от 20 декабря прошлого года. Не-ет, здесь все. Все, что я официально подшивал в дело.» Возникла пауза. Чабан сверлил Санина глазами, словно пытаясь вычислить подвох. «Я всегда говорил вам, что в нашей конторе не может быть путаницы, а в нашем уговоре – обмана, – спокойно проговорил Санин. – По-моему, у вас никогда не было повода обвинять меня в неискренности. И потом, в ваших руках главное – оригинал расписки. Без нее все мыслимые и немыслимые обвинения не более чем фикция.» Санин не лукавил. Он действительно отдавал Чабану его оперативное дело без купюр и изъятых документов. Все его «оперативные сообщения», написанные под неусыпным оком Санина во время их встреч в специально оборудованном номере гостиницы «Москва». Все до одного, с того самого момента, как восемь лет назад, во время андроповских чисток, Чабан попался на спекуляции валютой, и начальство предложило тогда еще капитану Санину присмотреться к этому перспективному «кадру», имя которого промелькнуло в гремевшем тогда на весь Союз расследовании Гдляна и Иванова. Чабан, которого Санин навестил в Лефортово, удивительно быстро согласился поменять десятилетнее заключение на коротенькую расписку о сотрудничестве. И все эти восемь лет нисколько не тяготился своими «добровольными обязанностями», особенно когда Санин объяснил ему, сколько таких же вот «помощников» есть у Комитета во всех сферах советского общества и какие широкие перспективы открываются перед ним «в свете последних решений партии и правительства». Чабан позвонил ему три дня назад – в тот самый момент, когда по телевизору передавали пресс-конференцию руководителей ГКЧП. Это было в понедельник. В среду – вчера – Санин позвонил Чабану и назначил сегодняшнюю встречу. Но понял он все еще тогда, понял с полуноты, с полузвука: страна накануне потрясений, которые перевернут весь устоявшийся порядок, и именно сейчас можно застолбить себе место в этом новом мире. В грядущей неразберихе можно легко будет списать пропажу оперативного дела на «новую метлу», которая обязательно придет в органы после того, как эти дрожащие от страха и нерешительные «путчисты», пытающиеся сейчас вещать что-то с экрана, уйдут в небытие. Решение оказалось верным. Пророчество сбывалось…
И вот сейчас, сидя в машине со своим бывшим осведомителем, Санин прекрасно понимал, что роли их стремительно меняются, и что теперь он будет информировать Петра Евгеньевича Дронова, а не наоборот. Но в его голову так прочно забили законы диалектики, что он прекрасно осознавал неизбежность такой перемены и готов был мириться с ней как с «осознанной необходимостью». Он будет полезен этому человеку, который, устранив последнее препятствие, несомненно пойдет ох как далеко!
Во взгляде Чабана появилось спокойствие и уверенность. «Ну, гляди, майор.»
Он полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда ровную банковскую пачку стодолларовых купюр. «Твоя десятка,» сказал он и протянул деньги Санину.
Санин убрал пачку в карман пиджака, даже не взглянув на нее. Чабан, не выпуская папки из рук, откинулся на сиденье. «Благодарю вас,» проговорил Санин удовлетворенным голосом. «Ну что, майор. До встречи,» повеселев, кивнул головой Чабан. «Да-да,» проговорил Санин. «Ты что? – Чабан поморщился. – Что-то не так?»
«Петр Евгеньевич, – начал Санин испытующе, словно неуверенно подбирая слова. – У меня для вас есть еще кое-что…» Санин вытащил из папки второе досье, которое он все это время держал подмышкой. «Что это?» Спросил Чабан с искренним недоумением. «А вот, полюбуйтесь-ка.» И Санин протянул папку Чабану.
Папка была из плотного добротного картона, который пожелтел от времени и обтрепался по краям. Надпись на нем была жирно выведена от руки печатными буквами: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. СОДЕРЖИМОЕ СОСТАВЛЯЕТ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ТАЙНУ СССР. ДОПУСК: И. В. СТАЛИН, Л. П. БЕРИЯ. МАТЕРИАЛЫ РАССЛЕДОВАНИЯ ДЕЛА КАРЛА ВИЛИГУТА. Начата: 10/XII 1941 г.» Чуть ниже стоял небольшого размера штамп: «Сдано в архив,» и приписано химическим карандашом от руки «10.01.1959 г.» Но эту надпись Чабан, судя по всему, уже не читал. Санин следил за его взглядом: как только он, сначала нехотя, начал скользить глазами по буквам, он вдруг в какой-то момент вскинул голову, вопросительно посмотрел на Санина, снова на заголовок, снова на Санина: «Что это еще за хрень, майор?» Чабан говорил растерянно, ничего не понимая.
«А здесь все написано, – спокойно проговорил Санин, глядя Чабану в глаза. – это досье Карла Вилигута.»
«Какого еще Вилигута?» Чабан нахмурил брови.
«Хм, – Санин смотрел Чабану в глаза и медленно декламировал. – Карл Вилигут. Псевдоним в иерархии СС – полковник Вайстор. Первосвященник Третьего Рейха. Создатель нацистской религии. Автор символики и обрядности СС. Проповедник немецкой национальной идеи. Соратник Гиммлера…»
«Слу-ушай, майор, – Чабан мотнул головой и, скривив рот, замахал рукой. – Оставь эту пургу. Мне все это малоинтересно. Зачем мне все это? Что ты еще придумал?»
«Петр Евгеньевич, – укоризненно покачал головой Санин. – Вы меня разочаровываете. Во-первых, если я принес эти материалы на нашу встречу, то сделал это не просто так, и над этим надо как минимум задуматься. Во-вторых, эти материалы имеют для вас очень важное значение, и если я решился предложить их вам, то смею надеяться на вашу заинтересованность, – он сделал паузу. Чабан молчал и выжидающе смотрел на Санина. – дело Вилигута находилось под личным контролем Берии. У меня есть кое-какая информация… Карл Вилигут владел рунными формулами, дающими человеку абсолютную власть. Вы понимаете? Не случай, не борьба, не собственные усилия, а мощная поддержка сил природы, которая без твоего ведома и воли ставит тебя на пьедестал.»
Санин снова замолчал. В глазах Чабана забегали огоньки.
«Я хочу продать вам этот материал, Петр Евгеньевич. Именно вам. Берия серьезно верил в возможности Вилигута. Ему очень нужна была формула абсолютной власти. И он почти ее получил. Почти… Прочтите это. Если вас это заинтересует, я продам вам эту папку за десять тысяч долларов.»
«Не вижу логики, майор, – Чабан говорил, пристально глядя на Санина. – Если формула этого Вилигута не туфта, зачем тебе продавать ее?»
Санин засмеялся. «Ну, помилуйте, Петр Евгеньевич. Какую практическую пользу смогу я из этого извлечь? Да и зачем мне это? Эта формула нужна вам. Вы ведь, как я понимаю, затеяли поход во власть. К тому же, формула не лежит на поверхности. Недаром я сказал, что он ее почти нашел. Однако, при умелой постановке дела поиски несложно завершить. Но не мне, а вам – человеку со связями и возможностями!»
«Хм, – недоверчиво перебил Чабан. – Раз она такая ценная, чего ж ее тогда в архив сдали?» Он кивнул на надпись. Успел, значит, все заметить.
«После расстрела Берии на папку не обращали внимания – не до того было. В 58-м Хрущев назначил председателем КГБ Шелепина и потребовал от него немедленной „десталинизации“ органов безопасности. Шелепин перетряхнул Комитет основательно. И папка Вилигута как „пережиток“ „бериевщины“ отправилась в архив: Шелепин был из поколения „комсомольцев“, его больше интересовало „светлое будущее“, чем „темное прошлое“, думаю, он лично ее даже и не смотрел.»
«Не знаю, майор, не знаю. – Чабан отстранился от Санина и развалился на сиденье. – Попахивает лажей.»
«Ну, что ж, – пожал плечами Санин. – Как хотите. Насильно мил не будешь. Я ведь вам первому решил предложить. Чтобы попала в хорошие руки. Ну, нет, так нет. Ею ведь еще люди интересовались. Извините, что отнял ваше время.»
«Ну, и кто ей интересовался?» Чабан повернул голову к Санину.
«А это, Петр Евгеньевич, – Санин посмотрел на Чабана твердо. – для наших с вами отношений не важно, ведь так?»
Санин медленно убрал дело в общую папку и начал аккуратно завязывать тесьму.
Сергей Чечнёв
Основано на реальных событиях. Карл Вилигут, известный оккультист Третьего Рейха, открыл новое энергетическое поле – энергию рун. Он хочет использовать её как оружие под Москвой и посылает туда своего племянника Франца Меллендорфа, вручив ему генератор рунной энергии, но Франц попадает в руки НКВД. Тайну Карла Вилигута и его племянника должны в наши дни раскрыть молодой искусствовед из Москвы Митя Никольский и студентка из Мюнхена Бригитта Траубе. Помимо них, рунный генератор разыскивает и ФСБ.
Капкан для германского короля
Сергей Чечнёв
© Сергей Чечнёв, 2022
ISBN 978-5-0059-0672-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ich k?mpfe ohne Hoffnung, da? ich siege,
Ich wu?te, nie komm ich gesund nach Haus.
Пролог
Москва, 22 августа 1991 г.
сквер на Лубянской площади
Майор Санин затушил сигарету о край урны и нервно посмотрел на часы. Без пяти десять. Еще пять минут. Чабан всегда был пунктуальным. «Ну, что ж, подождем.» Встречу назначили на обычном месте, но сейчас оно было не самым удачным. Санин неуютно поежился и бросил взгляд направо, в сторону «родных Пенат», потом налево, в сторону станции метро «Дзержинская», вернее, нет, как ее теперь по-новому – «Лубянка»: на площади бурлила, шумела, скандировала разгоряченная толпа, движение было блокировано, площадь была отдана на откуп «победившей демократии». Санин поймал себя на мысли, что это зрелище, как это ни странно, не кажется ему дикостью, какую и представить себе было невозможно еще год-два назад. Может еще и потому, что дикостью показалось ему зрелище, которое он наблюдал за два дня до этого – колонны танков, двигавшихся по улице Горького в сторону Кремля (Санин с трудом привыкал к переименованиям и называл улицы, в том числе и Тверскую, по-старому). Почему-то вспомнился диалог Милославского с дьяком Феофаном из Посольского приказа: «Как же вы допустили?!» «Не вели казнить!»
Да уж, допустили… На его глазах разыгрывался очередной акт стремительно развивавшегося спектакля под названием «Гибель империи». Глупая, несправедливая, ничем не оправданная, надо сказать, гибель. И кому, как не ему знать, что такие вещи не происходят стихийно, и что невидимый кукловод ловко дергает сейчас за нитки, и все эти куклы подчиняются его приказам: вот куклы-крановщики прикатили откуда-то кран, куклы, изображающие «народ», весело, по-разбойничьи опутывают стропами Железного Феликса, а куклы-толпа скандируют игрушечные лозунги «Долой КГБ!» «Да здравствует свобода!» И все это действо подсвечивается словно софитами окружающими памятник прожекторами и снимается десятком телевизионных бригад с логотипами известных мировых вещательных компаний.
Санин смотрел, не отрывая взгляда. Мимо него в сторону площади пробежали двое парней и девушка, напоминавшие своим интеллигентским видом подопечных Санина, которых на Западе принято было называть «правозащитниками». Еще несколько воодушевленных людей быстрым шагом прошли мимо, явно боясь опоздать к кульминации. По краям сквера стояли осторожные зеваки, предпочитающие просто наблюдать (за это ведь «ничего не будет», верно?) На площади же царило броуновское движение из людей. И все они ликовали. И всерьез полагали, что вот сейчас и здесь сбудутся их мечты о справедливости, и что «иго тиранства…»
Санин злорадно ухмыльнулся. История была стара, как мир, и будет повторяться еще сотни и тысячи раз: кукловод умело кинул толпе наживку, которую та с радостью заглотнула. «Дети! Вы хозяева лагеря!» – говорил кукловод им всем: и неудачникам «гэкачепистам» вместе с его дражайшим патроном Крючковым, который теперь полетит вверх тормашками вместе с Феликсом Эдмундовичем, и радостному, наивному спасенному Горбачеву, считавшему, что он вернулся, чтобы править, и возомнившим, что пришел их черед, Сахаровым и Солженицыным…
Санин мотнул головой. Отчего-то весь вечер сегодня лезут в голову фразы из всенародно любимых фильмов. Снова посмотрел вперед. «Хозяева лагеря» уже сдвинули Феликса со своего места и кран потихоньку поднимал его вверх. В прошлом году первый «демократический» председатель Моссовета Гавриил Попов отобрал его имя у площади и у станции метро. И вот теперь пришел черед его памятника. Санин машинально нащупал рукой папку, которую сжимал подмышкой. В груди пробежал легкий холодок. Глаза сами собой метнулись вправо, туда, где за пустеющим сейчас постаментом Дзержинского возвышалась коренастая громада кремового цвета. И тут же холодок прошел. От «коренастой громады» веяло спокойствием и надежностью. Ну-ка, попробуй, свали такую! Нет, брат. Не выйдет. Никакая буря, никакой ураган не справятся с ней. Кукловод этого не допустит. А с вами он просто поиграет, добьется своих целей и сложит вас обратно в коробку с реквизитом…
«Ну, а пока представление продолжается, можно и нужно поймать в этой мутной воде максимальное количество золотых рыбок!» заключил Санин, поворачиваясь к площади спиной и шагая вглубь сквера, в сторону Политехнического музея, смотревшего на него торцом. Все-таки, находиться в гуще непредсказуемой толпы было опасно. В такие моменты даже самые надежные и продуманные планы может сорвать глупый, непрогнозируемый случай. Так что, лучше не рисковать. Дойдя до проезжей части он еще раз обернулся. Теперь и толпа, и площадь были чуть дальше, и вокруг было безлюдно – ни прохожих, ни «манифестантов» – и только над площадью плыл в освещенном прожекторами небе Дзержинский – творение скульптора Вучетича, простоявшее на своем пьедестале тридцать лет и три года!
«Майор!» Санин мгновенно обернулся. Прямо за его спиной припарковался как-то незаметно и бесшумно («не иначе как наш человек за рулем – сразу видно профессионала!») черный «Мерседес» с наглухо затонированными стеклами, заднее из которых было приоткрыто. Санин пригнулся и заглянул внутрь.
«Петр Евгеньевич! – он сделал легкий кивок головой. – Вы как всегда минута в минуту.»
«Залезай,» донеслось из глубины салона.
Санину было так неуютно на фрондирующей площади, что упрашивать дважды его не пришлось. Он обошел машину сзади и открыл заднюю дверь со стороны водителя.
Санин опустился на мягкое кожаное сиденье, доводчик бесшумно захлопнул за ним дверь. В салоне стоял терпкий аромат дорогого парфюма. Воровской авторитет Чабан, он же Петр Евгеньевич Дронов, бывший негласный осведомитель оперативного работника госбезопасности майора Санина, любил жить с шиком. Даже в советское время, когда такие вот «Мерседесы» были «только у Высоцкого и Брежнева», Чабан, который водил знакомство со многими «сильными мира сего», имел все: и дачный участок в тридцать соток, и двухэтажный каменный дом, и иномарку. КГБ предусмотрительно закрывал на все это глаза, а взамен получал бесценного агента, который имел вес в воровском мире, и массу «светских» связей.
В полумраке салона Санин поймал на себе цепкий взгляд сидевшего напротив Чабана. «Ну?» За многие годы общения Санин привык к своеобразной манере Чабана, она ему даже чем-то нравилась – было в ней что-то от блатной лихости довоенных времен, эдакий Промокашка: «Собака лаяла… На дядю фраера…»
Санин изобразил удивление, чуть приподняв брови: «Петр Евгеньевич, вы меня обижаете.»
Он достал из подмышки папку, развязал аккуратный узелок и вынул из нее другую – пухлую и потертую. «Совершенно секретно. Допуск: майор Ю. С. Санин, генерал В. П. Нехода. Личное дело Дронова П. Е. Оперативный псевдоним Казак.» Санин заметил, как Чабан буквально поедал папку глазами. Он протянул ее на вытянутой руке: «Вот, Петр Евгеньевич. Как договаривались.»
Чабан медленно вытянул папку из рук Санина, включил салонный свет, открыл ее и стал перекладывать находившиеся внутри листы бумаги. Расписка о сотрудничестве, первое письменное «сообщение», фотографии… Долистав до конца, Чабан поднял на Санина тревожный взгляд: «Что-то мало.»
Санин откинулся назад: «Петр Евгеньевич, да Господь с вами! Вот, взгляните: это ваше последнее сообщение, от 20 декабря прошлого года. Не-ет, здесь все. Все, что я официально подшивал в дело.» Возникла пауза. Чабан сверлил Санина глазами, словно пытаясь вычислить подвох. «Я всегда говорил вам, что в нашей конторе не может быть путаницы, а в нашем уговоре – обмана, – спокойно проговорил Санин. – По-моему, у вас никогда не было повода обвинять меня в неискренности. И потом, в ваших руках главное – оригинал расписки. Без нее все мыслимые и немыслимые обвинения не более чем фикция.» Санин не лукавил. Он действительно отдавал Чабану его оперативное дело без купюр и изъятых документов. Все его «оперативные сообщения», написанные под неусыпным оком Санина во время их встреч в специально оборудованном номере гостиницы «Москва». Все до одного, с того самого момента, как восемь лет назад, во время андроповских чисток, Чабан попался на спекуляции валютой, и начальство предложило тогда еще капитану Санину присмотреться к этому перспективному «кадру», имя которого промелькнуло в гремевшем тогда на весь Союз расследовании Гдляна и Иванова. Чабан, которого Санин навестил в Лефортово, удивительно быстро согласился поменять десятилетнее заключение на коротенькую расписку о сотрудничестве. И все эти восемь лет нисколько не тяготился своими «добровольными обязанностями», особенно когда Санин объяснил ему, сколько таких же вот «помощников» есть у Комитета во всех сферах советского общества и какие широкие перспективы открываются перед ним «в свете последних решений партии и правительства». Чабан позвонил ему три дня назад – в тот самый момент, когда по телевизору передавали пресс-конференцию руководителей ГКЧП. Это было в понедельник. В среду – вчера – Санин позвонил Чабану и назначил сегодняшнюю встречу. Но понял он все еще тогда, понял с полуноты, с полузвука: страна накануне потрясений, которые перевернут весь устоявшийся порядок, и именно сейчас можно застолбить себе место в этом новом мире. В грядущей неразберихе можно легко будет списать пропажу оперативного дела на «новую метлу», которая обязательно придет в органы после того, как эти дрожащие от страха и нерешительные «путчисты», пытающиеся сейчас вещать что-то с экрана, уйдут в небытие. Решение оказалось верным. Пророчество сбывалось…
И вот сейчас, сидя в машине со своим бывшим осведомителем, Санин прекрасно понимал, что роли их стремительно меняются, и что теперь он будет информировать Петра Евгеньевича Дронова, а не наоборот. Но в его голову так прочно забили законы диалектики, что он прекрасно осознавал неизбежность такой перемены и готов был мириться с ней как с «осознанной необходимостью». Он будет полезен этому человеку, который, устранив последнее препятствие, несомненно пойдет ох как далеко!
Во взгляде Чабана появилось спокойствие и уверенность. «Ну, гляди, майор.»
Он полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда ровную банковскую пачку стодолларовых купюр. «Твоя десятка,» сказал он и протянул деньги Санину.
Санин убрал пачку в карман пиджака, даже не взглянув на нее. Чабан, не выпуская папки из рук, откинулся на сиденье. «Благодарю вас,» проговорил Санин удовлетворенным голосом. «Ну что, майор. До встречи,» повеселев, кивнул головой Чабан. «Да-да,» проговорил Санин. «Ты что? – Чабан поморщился. – Что-то не так?»
«Петр Евгеньевич, – начал Санин испытующе, словно неуверенно подбирая слова. – У меня для вас есть еще кое-что…» Санин вытащил из папки второе досье, которое он все это время держал подмышкой. «Что это?» Спросил Чабан с искренним недоумением. «А вот, полюбуйтесь-ка.» И Санин протянул папку Чабану.
Папка была из плотного добротного картона, который пожелтел от времени и обтрепался по краям. Надпись на нем была жирно выведена от руки печатными буквами: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. СОДЕРЖИМОЕ СОСТАВЛЯЕТ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ТАЙНУ СССР. ДОПУСК: И. В. СТАЛИН, Л. П. БЕРИЯ. МАТЕРИАЛЫ РАССЛЕДОВАНИЯ ДЕЛА КАРЛА ВИЛИГУТА. Начата: 10/XII 1941 г.» Чуть ниже стоял небольшого размера штамп: «Сдано в архив,» и приписано химическим карандашом от руки «10.01.1959 г.» Но эту надпись Чабан, судя по всему, уже не читал. Санин следил за его взглядом: как только он, сначала нехотя, начал скользить глазами по буквам, он вдруг в какой-то момент вскинул голову, вопросительно посмотрел на Санина, снова на заголовок, снова на Санина: «Что это еще за хрень, майор?» Чабан говорил растерянно, ничего не понимая.
«А здесь все написано, – спокойно проговорил Санин, глядя Чабану в глаза. – это досье Карла Вилигута.»
«Какого еще Вилигута?» Чабан нахмурил брови.
«Хм, – Санин смотрел Чабану в глаза и медленно декламировал. – Карл Вилигут. Псевдоним в иерархии СС – полковник Вайстор. Первосвященник Третьего Рейха. Создатель нацистской религии. Автор символики и обрядности СС. Проповедник немецкой национальной идеи. Соратник Гиммлера…»
«Слу-ушай, майор, – Чабан мотнул головой и, скривив рот, замахал рукой. – Оставь эту пургу. Мне все это малоинтересно. Зачем мне все это? Что ты еще придумал?»
«Петр Евгеньевич, – укоризненно покачал головой Санин. – Вы меня разочаровываете. Во-первых, если я принес эти материалы на нашу встречу, то сделал это не просто так, и над этим надо как минимум задуматься. Во-вторых, эти материалы имеют для вас очень важное значение, и если я решился предложить их вам, то смею надеяться на вашу заинтересованность, – он сделал паузу. Чабан молчал и выжидающе смотрел на Санина. – дело Вилигута находилось под личным контролем Берии. У меня есть кое-какая информация… Карл Вилигут владел рунными формулами, дающими человеку абсолютную власть. Вы понимаете? Не случай, не борьба, не собственные усилия, а мощная поддержка сил природы, которая без твоего ведома и воли ставит тебя на пьедестал.»
Санин снова замолчал. В глазах Чабана забегали огоньки.
«Я хочу продать вам этот материал, Петр Евгеньевич. Именно вам. Берия серьезно верил в возможности Вилигута. Ему очень нужна была формула абсолютной власти. И он почти ее получил. Почти… Прочтите это. Если вас это заинтересует, я продам вам эту папку за десять тысяч долларов.»
«Не вижу логики, майор, – Чабан говорил, пристально глядя на Санина. – Если формула этого Вилигута не туфта, зачем тебе продавать ее?»
Санин засмеялся. «Ну, помилуйте, Петр Евгеньевич. Какую практическую пользу смогу я из этого извлечь? Да и зачем мне это? Эта формула нужна вам. Вы ведь, как я понимаю, затеяли поход во власть. К тому же, формула не лежит на поверхности. Недаром я сказал, что он ее почти нашел. Однако, при умелой постановке дела поиски несложно завершить. Но не мне, а вам – человеку со связями и возможностями!»
«Хм, – недоверчиво перебил Чабан. – Раз она такая ценная, чего ж ее тогда в архив сдали?» Он кивнул на надпись. Успел, значит, все заметить.
«После расстрела Берии на папку не обращали внимания – не до того было. В 58-м Хрущев назначил председателем КГБ Шелепина и потребовал от него немедленной „десталинизации“ органов безопасности. Шелепин перетряхнул Комитет основательно. И папка Вилигута как „пережиток“ „бериевщины“ отправилась в архив: Шелепин был из поколения „комсомольцев“, его больше интересовало „светлое будущее“, чем „темное прошлое“, думаю, он лично ее даже и не смотрел.»
«Не знаю, майор, не знаю. – Чабан отстранился от Санина и развалился на сиденье. – Попахивает лажей.»
«Ну, что ж, – пожал плечами Санин. – Как хотите. Насильно мил не будешь. Я ведь вам первому решил предложить. Чтобы попала в хорошие руки. Ну, нет, так нет. Ею ведь еще люди интересовались. Извините, что отнял ваше время.»
«Ну, и кто ей интересовался?» Чабан повернул голову к Санину.
«А это, Петр Евгеньевич, – Санин посмотрел на Чабана твердо. – для наших с вами отношений не важно, ведь так?»
Санин медленно убрал дело в общую папку и начал аккуратно завязывать тесьму.
Последний отзыв
очень хорошая книга для студентов и учителей