Тесей

Однако юноша, хоть и надеявшийся поговорить по душам с нечестивым Сосносгибателем, тем не менее, был готов к любому развитию событий. Тесей не стал даже пытаться остановить огромного мужа, несшегося на него, словно разъяренный кабан, ведь он был намного сильнее. Он опять на мгновенье увидел быстро бегущего Кайроса и мгновенно понял, что надо делать. Выхватывать медную палицу, висевшую на цепочке на поясе, не было времени, и тогда Тесей схватил Синиса за вытянутые вперед руки, правую ногу выкинул навстречу и упер стопою злодею в живот и сам мягко упал назад, скруглив спину. Разбойник с разгона перелетел через лежавшего юношу и грохнулся на лесную мягкую землю, сплошь покрытую высоким мхом, вспахав ее, словно плуг.

Тесей, как пружина, мгновенно вскочил на ноги и, выхватив палицу, как дикая кошка, прыгнул к пытавшемуся встать оглушенному паденьем Синису, рычащему и крутящему головой. Он сильно ударил медной дубинкой злодея сначала по плечу одной руки, потом по локтю другой, которой он потянулся к нему, и обе руки у Синиса, словно тряпичные, безвольно повисли.

– Ты не думай, что победил, лишив меня рук, чужестранец! Я тебя и ногами убью!

Прорычал Синис, сморщившись от боли в болтающихся руках. Он теперь не кидался на Тесея, а медленно шел на него, следя внимательно за палицей в его руках. Юноша понял, что он напрасно решил оставить Синису жизнь. Он замахнулся своей медной дубиной, чтобы ударить злодея по голове, но тот первым попытался ударить его ногой. Если бы Тесей не ожидал такого удара, то Синис его убил бы иль искалечил. Эгеид успел отклониться назад, и стопа Сосносгибателя просвистела перед его лицом. Он быстро нагнулся и ударил Синиса дубинкой по второй ноге, и разбойник с душераздирающим криком упал.

Тесей увидел, что Питиокампт упал совсем близко от давно согнутой и привязанной к земле им вершины сосны и, не раздумывая, накинул лежащую рядом петлю на голову злодея, а по натянутой веревке, держащей дерево согнутым, полоснул своим ножом, подаренным ему Филиридом и с тех пор висевшим всегда на икре, под коленом. Сосна со свистом распрямилась и подкинула вверх того, кто ее согнул, чтобы другого повесить, а повешенным оказался сам.

Вакхилид в «Дифирамбах» поет, что могучий Тесей, долгий пеший путь отмерив от Истма, убил всесильного Синида, мощью первого меж смертными отпрыска Посидона Литейского.

74. Перигуна

Плутарх говорит, что у Синиса была дочь по имени Перигуна, очень красивая и громадного роста. Она наблюдала из густых кустов за схваткой родителя и Тесея. Увидев, что Тесей убил ее отца, она с испуганным криком бросилась в заросли прибрежного тростника и дикого аспарагуса (дикая спаржа). Юноша успел увидеть лишь мелькнувшее курносое лицо и крупное, но стройное девичье тело.

Говорят, что, заинтересовавшись красавицей, любвеобильный, как божественный родитель, Тесей последовал за ней и нашел ее забившуюся в густые заросли стебы и дикой спаржи. Перигуна простодушно, совсем по-детски молила эти растения – словно они могли услышать ее и понять:

– Милая стеба и аспарагус любимый! Умоляю вас, милые: укройте меня в своих густых зарослях и спасите от этого негодяя, убившего моего отца. Клянусь самой клятвой великой и нерушимой, что никогда больше не буду вас ни жечь, ни даже рвать иль топтать.

Еще дрожащий от возбуждения после смертельной битвы, Тесей звал Перигуну по-юношески голосом чистым и звонким, стараясь придать ему искренность, чтобы дева, услышав, поверила ему:

– Радуйся дева! Знаю я, что тебя Перигуной зовут. Только выслушать я тебя умоляю, ведь не враг с тобой говорит! Дочь за преступленья отца не отвечает и потому я тебя заверяю, что не только не причиню тебе ни малейшей обиды, но позабочусь о тебе, как о близком и родном человеке. Если ты видела из кустов мою схватку с твоим родителем, то знаешь, что я только лишь защищался и не хотел его убивать, а в петлю он попал и повис на сосне, которую сам же и приготовил для чужестранцев.

Дева пряталась в густых зарослей стебы и спаржи до последнего момента, когда внимательный Тесей ее нашел по белой повязке, далеко видной на фоне зеленых растений. Увидев идущего к ней Тесея, она не побежала, а сама подошла к нему и плюнула ему в лицо и потом злобно сказала:

– Я не раз видела в нашем лесу чужеземных людей, висящих на самых верхушках сосен и знаю, что их мой повесил отец, он сам мне об этом рассказал. Нет у меня других родных, все погибли, когда мне и года еще не исполнилось. Отец мне и матерью был, и бабкой, и дедом, и братом. И тебя, чужестранец, я ненавижу и, если ты меня не повесишь на дереве, то я тебя сама из засады из лука убью.

Юноша сморщился и прикусил свои тонкие губы, как от сильной боли. Подойдя к дочери Сосносгибателя, которая была чуть выше его ростом и весила явно больше него, он неожиданно свалил деву с ног ловкой подсечкой. Он навалился на Перигуну и, не стаскивая с нее одежду, стал щупать ее везде и ласкать. Однако дева сопротивлялась изо всех сил, она ударила Тесея в лицо головой и сильными, как у мужчины, руками пыталась схватить его сначала за глаза, а потом за горло. Тогда он, приподнявшись, ударил ее локтем в челюсть, а потом – кулаком в висок так, что девушка на несколько мгновений духа лишилась. Этого было достаточно, чтоб он ее полностью освободил от пояса, одежды и всех повязок.

Тесей сделал юную Перигуну женщиной, и потом уже в доме Синида еще несколько раз овладел ею уже на ее ложе, при этом она уже нисколько не сопротивлялась; наоборот, она крепко его обнимала за шею и то благодарила за все, как великого героя, то просила прощения за преступления брата и за свою девичью глупость. Прежде, чем надолго заснуть она упрашивала героя остаться и хоть несколько недель или дней пожить с нею вместе, однако осторожный Тесей, помнивший, как Перигуна грозилась его убить, решил не оставаться и на одну ночь в доме Синида. Пополнив съестные припасы сыром, вяленым мясом и хлебом, он взял из конюшни обоих лошадей, которые там были и быстро уехал, не простившись с крепко спящей дочерью Питиокампта. Вторую лошадь он взял, чтобы у девы не было даже возможности его догнать и из засады убить. Очень был осмотрителен юный герой.

Однако Тесей опасался напрасно. Перигуна гордо выносила ребенка, всем говоря, что его отец – великий герой и в положенный срок родила от него сына Меланиппа (черноконный).

Согласно Плутарху, впоследствии Перигуна стала супругой эхалийца Деионея, сына Эврита, за которого ее выдал, говорят, сам Тесей, в то время уже знаменитый афинский царь, совершивший множество подвигов и объединивший Аттику в единое государство с центром в Афинах. Меланипп стал прославленным бегуном, победив в Немейских играх. От него родился тесеев внук Иокс, помогавший Орниту вывести переселенцев в Карию. Вот почему у потомков Иокса исстари повелось не жечь ни стебы, ни колючек дикой спаржи, но глубоко их чтить, как священные растения.

75. Кроммионская синья Фэя

Плутарх говорит, что Кроммионская свинья по кличке Фэя (которая получила имя старухи, вскормившей кабаниху) была воинственным и свирепым совсем одичавшим зверем, противником отнюдь не пустяшным.

Некоторые утверждают, что Фэя была женщина – разбойница, кровожадная и разнузданно развратная; обитала она там же, в Кроммионе, небольшом городке на полпути между коринфским Истмом и Мегарами, близ приморских Скироновых скал. «Свиньей» же ее прозвали за гнусный нрав и мерзкий образ жизни. Рассказывают, что Фея умертвила столько кроммионцев, что они больше не осмеливались выходить из дому по ночам, а днем собирались большими группами и шли с оружием обрабатывать свои поля.

Говорят, так же, что Фэя имела божественное происхождение, она была чудовищным порождением беззаконного своей силой Тифона и исполинской змеедевы Ехидны. Поэтому Фея была сестрой самых ужасных чудовищ: Немейского льва, Лернейской гидры, двуглавого пса Орфа и трехглавого пса Кербера, и дракона Ладона, которых, за исключением привратника Аида, истребил великий Геракл. Сама же Фэя стала матерью чудовищного Калидонского вепря, которого после ее смерти из собственных рук вскормила богиня охоты и дикой природы вечно юная Агротера.

Юноша радовался, что Судьба предоставляет ему случай убить очень страшное, погубившее много людей чудовище, потому что этот подвиг поставил бы его вровень с великим Гераклом. Однако он и страшился поединка с ужасной сестрой Немейского льва и Лернейской гидры, опасаясь, что его силы может не хватить, и он запросто может погибнуть. И все же он колебался не долго, сказав своему милому сердцу:

– Если я выбрал, как Геракл, путь героический в жизни, то нельзя мне опасных избегать схваток. И потом, смерть сама по себе не страшна, ужасно ожидание смерти. Поэтому прочь невеселые мысли! Я должен Фею убить, и я ее убью, а недостаток силы ум с лихвой мне восполнит!

Тесей решил подстеречь Фею и убить, чтобы никому не казалось, будто все свои подвиги он совершает по воле богини необходимости Ананке, законов которой даже бессметные боги не могут нарушить. Вдобавок он считал, что ополчаться против даже самых закоренелых преступников храброму мужу следует лишь в ответ на их враждебные действия, ведь их могли оболгать, но на чудовищного зверя можно и нужно нападать первому, невзирая ни на какую опасность.

Тесей долго ходил по буйно разросшимся камышовым зарослям, где часто слышали ее хриплое хрюканье, похожее на грозное рычание льва иль медведя. Там в самой низине он, наконец, увидел лежащую в тростниковом иле огромную кабаниху, клыков ее загнутых пожелтевших даже болотные нимфы Лимнады страшатся. Она тяжко дышала, чресла мощные свои охлаждая и необъятное чрево.

Светлый Гелий уже главу лучезарную тихо спрятал за видневшимися вдали вершинами гор, Нюкта же безмолвная главу таинственно воздела, венчанную астр изобилием вечным. При серебряном свете блуждающего в ночи одинокого ока Селены юный герой во все глаза смотрел на Фею, от которой во все стороны устремились огоньки устрашенных Лимнад. Он не смог удержаться и присвистнул от удивления – так велика была Фея по сравнению с обычными взрослыми двух-, трехлетними свиньями – они показались бы по сравнению с ней новорожденными поросятами. Крепко сжав в руках рукоятку отцовского меча, юноша медленно пошел навстречу огромной свинье.

Зверюга, услышав шум шагов и треск высохшего тростника, мгновенно повернула клинообразную голову с загнутыми клыками и рывком поднявшись на ноги, с бешеным хрюканьем – ревом, двинулась на Тесея, на удивление быстро набирая скорость и круша на своем пути мелкие деревья и кустарник. Кабаниха напоминала огромный валун, сорвавшийся с вершины высокой горы и катящийся вниз, сметая все, что попадается на пути и набирая все большую скорость.

Эгеид же не бросился в бег, как испуганный маленький мальчик. Он ждал неподвижно, как выжидает, на свою полагаясь огромную силу, мощный лев окружающую его толпу охотников с собаками, копьями и мечами в месте пустынном, в высоких горах. Угрожающий рык, раскатам грома подобный, отражается грозным эхом в горах, желтым огнем его сверкают глаза, и приседает он, готовясь к прыжку, чтобы собак и людей растерзать. Так же неподвижно стоял, выжидая несущуюся к нему кабаниху, Тесей. Он не чувствовал особого страха, скорее он испытывал какое-то сладкое сожаление и лихорадочно с милым сердцем беседовал, чтоб его успокоить:

– Зря я поторопился с ней встретиться. Надо было набрать побольше крепких сетей и все ими вокруг опоясать. А теперь, скорее всего она меня… хорошо, если убьет, а если искалечит?!. Нет, я рано себя хороню, ведь и силой я природой не очень обижен. Геракл захватил живым огромного Эриманфского вепря, а мне достаточно Фею просто убить. Чувствую, сердцем, однако, что убить ее будет не просто – необычный это кабан, иначе давно бы охотники его в сети, загнав, копьями и стрелами жизни лишили.

76. Схватка Тесея с Фэей

В последний момент перед ударом Тесей, впившийся взглядом в приближающуюся кабаниху, не увидел в полумраке небольшой ямки и, уже замахнувшись для удара, оступился и с криком упал. Эта случайность его спасла – зверь проскочил мимо, не задев его сильно, но и от легкого удара куда-то далеко отскочил меч из руки. Промчавшаяся мимо Фея, не смогла остановиться и сильно оцарапала колючей жесткой щетиной герою ногу. Когда кабаниха развернулась и приготовилась к новой атаке, Тесей, лишившийся меча, сам себе, как заклинание говорил:

– Только не бежать! Только не бежать. Она все равно догонит и разорвет меня своими ужасными клыками, а клочья моего тела еще и растопчет копытами! Спины моей она не увидит и палицу я напрасно не потеряю!

Юноша крепко уперся ногами в землю и, подняв свою палицу, ждал быстро приближавшуюся огромную тушу чудовища. Разозленная кабаниха уже не хрюкала, а ревела, подобно раненному быку, со щетинистого рыла падали хлопья белой пены.

– Даже, если я палицей сумею ее сильно и точно ударить, это ее не остановит, и я не успею увернуться от ее всесокрушающей туши, и она, если не подцепит меня на клыки, то копытами насмерть затопчет.

Тесей снял цепь палицы с запястья и замахнулся медной перифетовой дубиной и, когда до несущегося зверя оставалось каких-то 5–6 локтей, вдруг кинул медную палицу, целясь свинье между глаз и тут же, не глядя куда попало его оружье, что есть силы подпрыгнул. Палица попала Фее между глаз, как и метил герой, но это не причинило ей особого вреда, скользящий удар даже не замедлил ее движения. Тесей не зря любил прыгать и часто тренировался во всяких прыжках, Он много раз прыгал через разных животных и даже через огромных рогатых быков, называя эти упражнения «бычьими плясками». Свинья была ниже взрослых быков, через которых ему не раз приходилось прыгать, как акробату и он, упав ладонями на спину пробегавшей свиньи, упруго оттолкнулся и ловко приземлился на ноги.

– Меча нет, палицы нет, в силе она раз в сто меня превосходит, но я разумнее в тысячу раз и потому победа будет за мной!

Крикнул себе Тесей, пытаясь убедить себя в том, что во что бы то ни стало он победит.

Герой неотступно призывал к себе бога счастливого момента, и Кайрос не замедлил явиться. Обнаженный бог счастливого случая, похожий на юного Диониса, с весами в одной руке, символизирующими справедливость Судьбы, и с бритвой, которая безжалостно отсекает все упущенные возможности, в другой руке, на крылатых ногах промчался мимо него, как порыв ветра. Тесею хватило одного мгновенья увидеть Кайроса, он ощутил всем своим пылающим нутром благоприятный момент и понял, что будет делать дальше.

Пока свинья разворачивалась, он подбежал к толстому дереву, растущему невдалеке. Юноша стал спиной к дереву и приготовился к последнему действию схватки, которая неизбежно должна была окончиться смертью одного из противников. Он надеялся, что подпрыгнет, и свинья со всего разгона врежется в дерево рылом, и тогда он ее убьет, заколов хироновым дротом, который был, как всегда, под коленом.

– Она хоть и не разумная, как человек, но при каждом неудачном нападении чему-то наверняка учится, и если я ее сейчас не убью, то она учтет свои ошибки и отправит меня в Летейскую бездну.

Луна то ярко светила, и все озарялось ее мертвенным серебряным светом, то вдруг заходила за тучу, и становилось совсем темно. Когда Селена вышла из-за тучи ему почудилось, что развернувшаяся Фея перед нападением посмотрела на него не только злобно и свирепо, как смотрят вконец разъяренные звери, но и осмысленно, она как будто думала, как ей наверняка расправиться с вертким врагом.

И вот чудовище, глядя Тесею в глаза своими маленьким для ее огромного тела глазами, которые горели, как два красных уголька, начала набирать скорость. Сухие ветки попадающихся на дороге Феи кустов и стебли камыша непрерывно трещали, словно тысяча гигантских цикад запели одновременно свою ужасную трескучую песню.

Тесей, как завороженный, смотрел на бегущую к нему, причем явно не в полную силу, огромную всесокрушающую тушу, увенчанную двумя горящими разумом и злобой глазами, и упруго присел для прыжка с трудом сдерживая нетерпеливую дрожь во всем теле. Когда Фея оказалась совсем близко, и он готов был подпрыгнуть, чтобы она врезалась в дерево, кабаниха вдруг начала тормозить. Тесей никак не ожидал этого, однако времени ни на что не было, и он, не раздумывая, сам прыгнул на передние лопатки кабанихи. В руке героя мгновенно оказался подаренный Хироном дрот с прочным трехгранным лезвием длиной в две ладони, всегда привязанный под правым коленом.

Юноша, изо всех сил сжимая ногами свиной хребет, чтобы не упасть и не оказаться под копытами, несколько раз ударил кинжалом сзади под левую лопатку кабанихи, стараясь каждый раз вводить лезвие под разными углами.

– Спасибо Кайросу – счастливый момент на моей стороне. Мне не надо даже переворачиваться, чтобы бить под ее левую лопатку правой рукой!

Думал довольный Тесей, почувствовавший, что не меньше двух ударов пришлось в самое сердце чудовища, ведь ему не однажды приходилось закалывать кабанов из стада Питфея. Свинья уткнулась рылом в землю и начала медленно заваливаться на бок, при этом она с мерзким визгом стала крупной дрожью биться в предсмертной агонии.

Тесей легко отскочил от бьющейся туши и набрав полную грудь воздуха, закричал изо всех сил, воздев широко открытые глаза в бездонное ночное небо, залитое серебряным светом Селены:

– Слава могучему герою Тесею, непобедимому Посейдонову сыну!

Переведя дух, юноша крикнул уже не так громко: