Дом, который… Повесть

– Ну давайте. Значит, так… Повторяйте за мной: Александр Васильевич Суворов, выйдите к нам пожалуйста! Если «да», скажите «да», если «нет», скажите «нет». – медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произносит Вера.

В строгой комнате с занавешенными шторами звучит нестройный, но дружный хор трех детских голосов. Каждая буковка заклинания выговаривается тщательно, точно шлифуется. Надя старается говорить с выражением, как в школе. Юлькин голос звучит убедительно и искренне. Вера торжественно строга. Если бы Надя была Суворовым, она обязательно-преобязательно откликнулась бы на такую просьбу… «Ну пожалуйста… Ну Александричек Васильевиччик… милый, дорогой, любимый, ну придите к нам…» – мысленно умоляет она.

Но Александр Васильевич не отвечает ни «да», ни «нет». Девочки, держа у тарелки напряженные пальцы, выжидающе смотрят друг на друга. Тягучие секунды похожи на минуты. Ничего не происходит. Сидящая напротив Нади Вера приоткрывает рот в виде буквы «о» и начинает что-то говорить, как вдруг точно ножом разрезается, разрубается напополам воцарившаяся в комнате почти мистическая тишина:

– Я-аайца берем! Я-аайца свежие берем! Я-аайца!..

Это местная торговка прошла под окнами. Девочки прыскают, но мигом успокаиваются. Меланхоличное пощелкивание ходиков на стене подсказывает им, что нужно попробовать еще раз.

– Давайте. Раз-два-три… – Командует Вера, и девочки начинают вновь. – Александр Васильевич Суворов, выйдите к нам пожалуйста! Если «да», скажите «да», если «нет», скажите «нет»…

И вновь повисает напряженная тишина. На секунду Наде кажется, что тарелка сдвинулась с места, но нет, она стоит, как ее поставили, и холодно усмехается фарфоровым блеском. Это, видимо, кто-то из них, «нетерплячих», как говорит бабушка, случайно двинул ее пальцем.

Вдруг Наде почему-то становится неловко. Вспоминается лицо великого полководца, запечатленное на портрете, в душе поднимается тихий трепет. Да что же они делают?.. Зачем отрывают Суворова от дел? Ведь он же наверняка чем-то занят там, в раю… Неужели он сейчас все возьмет и бросит, и побежит отвечать на глупые вопросы трех алматинских девчонок?..

Словно в ответ на ее мысли, с другой стороны двора до Вериного окна докатывается звонкое, звучащее как-то по-особенному в мистической тишине мертвого июльского полдня, эхо:

– Я-аайца берем! Я-аайца свежие берем!..

Девчонки смеются уже громче, смелее.

– Давайте еще раз, – решительно говорит Вера, – Бог любит троицу.

– Давайте! Алекс… – дружно начинают девочки.

– Я-аайца берем! – раздается уже под самыми Вериными окнами.

Юлька откидывает голову и хохочет в голос. Вслед за ней закатывается Надя. Глядя на катающихся от хохота по полу сестер, услышав очередное «Я-аайца…", доносящееся из соседнего двора, не выдерживает и Вера. Они невольно пугают задремавшего Леньку, кот спрыгивает с кресла и рысью убегает на кухню. А девочки еще долго не могут успокоиться…

– Вообще-то, надо ночью вызывать, – отсмеявшись, говорит Вера, – но я думала, может быть, получится…

– Пойдем на улицу? – Предлагает, вставая и разминая затекшие ноги, Юлька.

– Давайте… Щас я только уберу здесь. Мне вообще-то не разрешают никого домой приводить… – как бы извиняясь, говорит Вера.

– Ну, мы это уже поняли, – улыбается Надя.

– Куда пойдем? Может, на качели? – Вере очень нравятся железные качели в соседнем дворе. Туда почти никогда не водят малышей, они не скрипят, а ощущение полета, которое испытываешь, хорошенько раскачавшись, заставляет забыть обо всем на свете.

– Не, неохота. Жарко… – Морщится Надя. И тут ей в голову приходит неожиданная мысль, – а хочешь, я тебе покажу наш с Катькой шалаш?

– А он далеко?

– Нет, рядом с «резинкой». Только знаешь, что?

– Что?

– Переоденься лучше, а то тебя заругают.

– Там что, по кушарам надо идти? – Сомневается Вера.

– Да. Так что, идем?

Вера сомневается несколько секунд, но потом в ее глазах загорается жажда приключений:

– Идем!

8.

Девочки спускаются во двор и едва ли не нос к носу сталкиваются с Анькой из третьего подъезда. Неизвестно, чем она любуется больше – своим новеньким великом или недавно сделанным модным каре. Анька смотрит на свое отражение в луже и прихорашивается.

– Вы куда? – После приветствия, спрашивает она.

– На «резинку», – отвечает за всех Вера. Она знакома с Анькой лучше остальных.

– И я тоже!

Девчонки идут рядом. Надя не может оторвать завистливого взгляда от двухколесного красавца: черный, навороченный всякими прибамбасами – тут и звонок, и шикарные тормоза, и держалка для воды… А у нее только старенький «Пионер»… Конечно, он быстрый и падать на нем не страшно, но куда ему, облезлому, в сравнении с заграничным «собратом»!..

У большого тополя, что растет рядом с перекрестком, стоит огромный заграничный автобус. Девочки останавливаются и, разинув рты, разглядывают это чудо. Этот автобус больше «ходовых» и выглядит очень импозантно. Он выкрашен красной краской, имеет новые колеса, большие окна и блестящие двери. Хорошенько рассмотрев иностранца, Анька изрекает:

– Это же Мицубиси!

– Ну да, – небрежно откликается Надя, тоже успев прочесть надпись.

– Водители на таких по пятьсот долларов в месяц зарабатывают… – мечтательно выдыхает Анька.

– Не пятьсот, а триста, – со знанием дела говорит Надя. Взгляды всех устремляются на нее и, прежде чем мозг сообразил, ее язык выговаривает – я знаю, потому что у меня мама на таком работает. Водителем.

Юлька и Вера смотрят на нее, широко раскрыв глаза. В Анькиных глазах – уважение, смешанное с завистью. Надя невольно приободряется.

– А я тебя знаю, – вдруг говорит Анька, – ты из двадцатого же дома, да? У тебя еще рыжая собачка есть.

– Да, есть.

– Значит, твоя мама реально Мицубиси водит?! – Анька не может скрыть восторг, – вот это классно! Слушай, а ты внутри была?

– Где?

– Ну, там, внутри, в Мицубиси.

– Конечно, была, – смеется Надя. Все, даже Юлька, смотрят на нее так, словно она является пророком Мухаммедом, и ее начинает нести все дальше, – там, короче, сидения откидываются назад, как в самолете. Есть душ, туалет, встроенные телевизоры – перед каждым сиденьем свой собственный. Там даже стюардессы ходят между рядами с напитками и едой…

– Стюардессы в самолете только, – убежденно говорит Вера.

– Ну не стюардессы, а эти… как их… ну, типа них, только в автобусе… Забыла, короче. А, вспомнила – кондукторы! Вооот… Там, короче, все такое красивое, новое, блестящее, там есть даже кафе!

– Кафе?! В автобусе?! – Недоверчиво уточняет Анька.