Дом, который… Повесть

– Блин… да не называй ты мою маму мамой! – Шипит Надя.

– Почему?

– Потому что у тебя есть своя мама.

– А я хочу две.

– Блиииин!.. Да не бывает двух мам!

– Почему?

– Потому что! Садись и рисуй! Дай мне почитать!

– А ты сколько еще будешь читать?

– Не знаю.

– Ну примерно?

– Минут двадцать.

– А минут двадцать – это сколько?

– Минут двадцать – это минут двадцать, – Надя незаметно для Юльки кусает себя за щеку, чтобы не засмеяться. Гнев на сестренку проходит – уж слишком невинно она смотрит на нее своими огромными глазами. Ежу понятно, что у нее и в мыслях нет доводить сестру до белого каления, ей просто хочется внимания.

– Это долго?

– Нет, недолго.

– Хорошо, – вдруг легко соглашается Юлька и идет к Надиному письменному столу.

Юлька любит рисовать и получается у нее здорово. Она рисует гораздо лучше своих сверстников. Пожалуй, рисование – это единственное, чем можно ее увлечь и заставить отстать. Минут на тридцать.

Наконец, Надя дочитывает главу и загибает уголок страницы. Так, конечно, делать нельзя, но закладка все время куда-то девается. Юлька сосредоточенно сопит над рисунком. Надя какое-то время молча наблюдает за сестренкой: язык высунут, в порыве вдохновения она практически сползает со стула.

– Че ты там рисуешь? – Не выдерживает Надя.

– Щас покажу…

Наконец Юлька несет к дивану, на котором устроилась Надя с книжкой, свой рисунок:

– Вот, смотри. Это мама, это я, а это…

– Кто? Папа?

– Наверное… Или, нет, дядя Ашот.

На рисунке изображено три человечка. У одного округлые формы и большие груди – это, видимо, тетя Аля. Она почему-то получилась больше всех остальных. Второй человечек маленький и дерзкий – это Юлька. А у третьего между ног с поразительной точностью пририсована огромная «штука»…

Надя фыркает. Надо бы попенять сестре, но, черт возьми, это весело. Надя прыскает и хохочет. Глядя на сестру, смеется и Юлька, хотя в ее глазах искреннее недоумение: ну нарисовала и нарисовала все, как есть… Что такого-то?

Дядя Ашот – это Юлькин крестный. Надина мама говорит, что тетя Аля выбрала его потому, что он богатый. Он фотограф. В семейном фотоальбоме есть несколько сделанных его рукой совместных снимков. На одном из них изображены Надина мама с огромной смешной «химией» на голове, тетя Аля, Надя и совсем еще маленькая, завернутая в пеленку, Юлька.

– Пойдем на улицу, – предлагает Надя.

– Пошли! – Оживляется Юлька, – а ночью…

– Что ночью? Курицу воровать? – Улыбается Надя.

– Нет, ночью по КТК будет «Доктор Секс», – хищно сузив глаза, говорит Юлька, – давай посмотрим?

– Ты неисправима, – закатывает глаза Надя, – ладно, давай.

Девочки собираются на улицу. Долго решают, взять ли резиночку, но в последний момент отказываются. Из зала доносится мамин голос:

– Если вы гулять, возьмите Томку!

Надя и Юлька переглядываются и шумно, протяжно вздыхают.

– Без Томки никуда не пойдете! – Выносит вердикт мама.

– Ладно, ладно, – бурчит Надя, – Том! Гулять!

Томке дважды повторять не надо. Услышав волшебное слово, он несется в коридор и сам вдевает мордочку в ошейник с поводком, который Надя держит в руках.

– Недолго и во дворе! – Опять доносится мамин голос.

Девочки закрывают за собой дверь и бегом спускаются во двор.

7.

Двор условно делится на две секции – взрослую и детскую. Первая секция представлена в виде картежных столиков. Они сделаны из прочного металла и плохо покрашены. Краска держится месяц-другой, а потом слезает. К столикам пристроены узкие деревянные скамьи. С тыла картежный уголок обнесен бетонным «дырявым» забором, словно созданном для того, чтобы перелезать с него на растущие рядом урюки и рвать созревшие плоды.

Детскую секцию представляет песочница, наполовину вкопанные в землю баллоны, по которым не пробегался только совсем ленивый и трусливый, качели-весы, а также небольшая площадка для развешивания белья, приспособленная ребятней для игры в выбивалы. Украшением секции является «трехэтажная» урючина. Урюк на ней мелкий, невкусный, но дворовые дети любят ее за то, что на ней можно оттачивать искусство лазания по деревьям.

Первый «этаж» урючины предназначается для новичков. Забраться туда просто. Нужно упереться стопой или коленом – как придется – в слегка склоненный ствол дерева, крепко ухватиться за него руками и быстро подтянуть корпус. Все, ты на дереве. Далее можешь усесться, как тебе вздумается – толстая ветка, на которой ты находишься, позволяет принять самую удобную позу.

Дальше начинается второй «этаж», он ненамного выше, но требует уже некоторой ловкости и смелости. А еще выше забираются только настоящие «асы» – такие, как Катька, например.

Еще урючина хороша тем, что на любой ее толстой ветке можно устроить тарзанку и с шиком прокатиться, ловя завистливые взгляды тех, у кого не достает для этого смелости.

Иногда дети проникают со своей территории на взрослую, занимают самый маленький столик и играют рядом с картежниками. Чаще всего, конечно, за столом препарируются и тщательно изучаются собранные насекомые, но иногда кто-нибудь достает замусоленную колоду карт и начинается своя игра. Взрослые и дети друг другу не мешают. Первые играют на деньги, вторые – в безобидного «дурака», на желание.

Через дорогу находится другой двор. Там, подобные руинам некоего древнего городища, тихо умирают останки деревянного городка. Раньше там были и столбики, и разукрашенные беседки, и причудливые, искусно сделанные фигуры из сказок и мультфильмов, и настоящие лабиринты для игр, но с течением времени Городок пришел в запустение. Сперва спилили деревянные фигурки, потом растащили «на дрова» беседки. Выжили только столбики, унылый вид которых навевает непонятную, щемящую тоску.

Надя и Юлька редко ходят туда. Другой двор – это другой мир. Им пока хватает и собственного.

Дворовые дети имеют собственную иерархию. Песочница и качели-весы- это совсем для малышей. Урючину и «картежни» населяет Шпана – ребятишки шести-одиннадцати лет. В основном это пацанята, к которым часто присоединяются Надя, Катька и Юлька.