Дом, который… Повесть

– Из моих только «Король Лев» и «Полтергейст», а из маминых…

– «Полтергейст»?! – В один голос восклицают Надя и Юлька. Обе фанатеют (Юлька, правда, скорее за компанию) по этому сериалу, который каждый вечер понедельника показывают по ОРТ.

– Да. Правда, только первая серия. Хотите посмотреть? – Предлагает Вера.

– Да! А можно?

– Да… только не сегодня, сегодня же мы духов вызываем. Я позову вас, когда дома никого не будет, ладно?

– Ладно.

И тут Юлька, как-то вдруг совсем потерявшись, спрашивает:

– А у тебя есть попить че-нибудь?

– Есть «Инвайт», «Юпи» и просто вода. Че будешь?

– А «Инвайт» какой?

– Апельсиновый.

– А «Юпи»?

– Малиновый.

– Тащи «Юпи». А поесть че-нить есть? – продолжает натиск Юлька.

Вера удивленно поднимает аристократические брови. Так бесцеремонно к ней за стол еще не просились. Но, видимо, сказывается воспитание – Вера предлагает Юльке на выбор печенье или «Мишку на Севере». Юлька задумывается, выбирая.

– Ты че будешь? – деловито спрашивает она у сестры.

– Ничего я не буду, – шипит Надя, делая сестренке «страшные» глаза, – и ты ниче не будешь! Только что же ели дома! Как не стыдно?!

– А че такого-то? – Обижается Юлька, – мы же ее угощали, когда она к нам домой приходила…

– Я тебя убью… – понизив голос, грозится вспыхнувшая Надя.

Юлька, понурив голову, умолкает, краснеет и принимается остервенело растирать свежий комариный укус на лодыжке. Ее греческий нос сейчас кажется очень длинным, тонкие губы кривятся капризно и как-то противно. Сейчас, похоже, будет реветь…

У Нади есть два выхода: брать сестренку за руку и вести домой, или не обращать на нее внимание, пусть хоть заревется. Оба выхода плохие. В первом случае она лишается возможности вызвать духов, а во втором – неудобно перед Верой.

Ситуацию разруливает Вера. Она молча идет на кухню и приносит на тарелке несколько печенюшек и конфет.

– Только не реви, пожалуйста, – сказала она, ставя угощение перед Юлькой, – и не сори, а то меня убьют.

Набычившаяся Юлька, не обращая внимания на лакомство, продолжает краснеть и остервенело тереть комариный укус. Ведь заревет же – принципиально сейчас заревет… И Надя, грубее, чем ей хотелось бы, говорит:

– Ну ешь! Или тебе особое приглашение нужно? – И самой себе противным, назидательным тоном добавляет, – и спасибо не забудь сказать!

Юлька вскидывает на нее глаза и смотрит, как на предателя. Сохраняя упрямое молчание, она отворачивается и принимается дербанить бахрому на кресле. Ее нижняя губа дрожит. Надо бы перестать уже третировать сестренку, но в Надю точно вселяется какой-то бес, и она продолжает:

– Спасибо тебе, Вера, за то, что угостила мою вечно голодную сестру, – нарочито громко говорит она.

– Да не за что… – смущается Вера.

Повисает пауза – всем неловко. Юлька сердито сопит. Наблюдая за ней из кресла, нервно дергает ушами красавец Ленька. Затем Надя, кашлянув, спрашивает:

– Так как, ты говорила, их надо вызывать, духов-то этих?

– А, щас, – оживляется Вера, скрывается в своей комнате, затем приносит в гостиную газету и фиолетовый фломастер.

– Давайте мы уберем конфеты и печенье на столик, а потом, если захотим, возьмем, мгм? – Предлагает она, сопровождая свои слова соответствующими действиями. Юлька даже не шевелится.

Вера аккуратно складывает газету вдвое и кладет на пол. Затем переворачивает вверх дном тарелку, кладет ее на газету и по контуру рисует фломастером круг. С одной стороны круга она пишет слово «да», со второй – «нет». Надя зачарованно следит за Вериными действиями. Из-за ее плеча, забыв о том, что только что собиралась реветь, смотрит Юлька. Вера рисует на тарелке небольшую стрелку, затем кладет тарелку на круг, педантично ровняет и шепотом говорит:

– Двигайтесь ближе. Кладите сюда пальцы – вот так… – она растопыривает указательный и средний палец и прикладывает их к тарелке. Девочки следуют ее примеру.

– Так… Теперь… – продолжает Вера, пристально глядя сестрам в глаза, но тут же перебивает сама себя, – блин, солнце сильно светит. Я щас шторы завешу…

Опускаются тяжелые шторы, и в комнате воцаряется таинственный полуденный сумрак. Становится очень тихо, только ходики на стене продолжают свой механический шаг. В глубине кресла мерцают два зеленых огонька – Ленькины глаза.

– Кого вызывать будем? – Спрашивает Надя.

– Давай бабушку твою?

– Ка… какую бабушку? – Недоуменно и громко спрашивает Юлька.

– Да не ори ты! Не бабу, а другую бабушку, российскую. Ты ее не знаешь! – Раздраженно говорит Надя, – ну, давай…

– Говори:… ээээ… как ее звали?

– БабЛюба.

– Нет, по отчеству. И фамилию еще надо.

– Э… не знаю…

– Тогда не получится. Надо фамилию, имя и отчество, – назидательно говорит Вера, и тут же оживленно предлагает, – а давайте Пушкина?

– А его тоже можно? – Удивляется Надя.

– Да кого хочешь, я же тебе говорила! Главное, чтобы он был мертв…

– А давайте лучше Суворова! – Неожиданно для самой себя, предлагает Надя.

– Суворова?! – В один голос удивленно переспрашивают Вера с Юлькой.

– Ну да… а че?