не вдохнуть, не содеяв усилий больших.
побелкою нем над тобой потолок,
от дум голова вся туга, как клубок,
сердце, как камень, у лёгких во мху,
и плоть, как огню, предалась греху.
и мира ты чужд, а войны – труслив,
слова твои прелостью старых слив
веют, покуда их пустишь в ход,
и чувство: кончается век, а не год.
ничего не попишешь, – вернее смолчать,
чтоб воздух морозною дымкой крепчать
не начал, звеня и вбирая в себя
гарь, что скопилась внутри тебя.
вечер неспешно, как ил, опадает,
в сумерках хлопьями снега кружась,
тебя как основу у дна утверждает,
и ты засыпаешь, проснуться не тщась.
***
в сумрачный холод обёрнут
воздух на кухне пустой,
стул чуть ко входу повёрнут
буквою в слове "постой!"
дверь приоткрытою тайной
шепчет, как код, тишину:
"время прошло моментально,
а я всё тебя лишь люблю".
случается все в этой жизни:
бьешься за право дышать,
шрамов и ран не исчислить,
если не смог не плошать.
удачи бывают моменты,
но редко, и то – не у всех;
72
звёзды блестят, как монеты -
кем-то подброшены вверх.
ДЕВУШКА ПОЭТА
лёгкою белой волной,
голосом оперной дивы, -
платье твоё, – об прибой -
вьётся по стенам квартиры.
лик красоты неземной,
в фото теперь приземленный,
явленный долгой зимой, -
яркий, живительный, знойный.
ноги твои – переливы
утренней летней росы:
нежною кожей невинны
краешки стоп босых,
в летние туфли обутых,
видные меж ремешков, -