Стихотворения

Хранимы ты и милый твой на небесах, красавица.
Ты соловью дала язык, ты рай в цветах, красавица,
Но розе – месяц жить, а ты живешь в веках, красавица,

Хвалить тебя – конца не знать, всего не перечесть добра;
Убранство стен твоих – парча, ковер чудеснее ковра,
И каждый гвоздик – золотой, и доски сплошь из серебра,
Ты – трон павлиний, что воздвиг великий шах, красавица.

Ты – Искандеров царский лал, жемчужин вереница ты,
Саморедчайшего зерна чистейшая частица ты;
Когда выходишь ты гулять, не различаешь лица ты,
Тебе пред сильными земли неведом страх, красавица.

Возможно Соломонов ум ума превысить глубиной,
Возможно дорогой наряд заткать жемчужною волной,
Быть можно гурией в раю, быть можно солнцем и луной, —
Ты превосходишь все, что есть в земных краях, красавица.

Тебя одел небесный снег, ты пахнешь, как весна, мой друг,
Кто сядет рядом, – опален, ты так чудес полна, мой друг.
Саят-Нова еще живет, зачем же ты грустна, мой друг?
Пусть я умру, а ты живи, оплачь мой прах, красавица.

    1758

* * *

Я был в Абаше, я весь мир прошел до края, нежная,
Тебе подобной нет нигде, ты отблеск рая, нежная,
Ведь на тебе и холст простой – ткань парчевая, нежная,
Недаром все творят хвалу, тебя встречая, нежная.

Ты – дивный жемчуг. Счастлив тот, кому судьба купить тебя,
Не пожалеет, кто найдет, но горе – обронить тебя.
Увы, в блаженном свете та, чей жребий был родить тебя;
Живи она, была б у ней, как ты, – вторая, нежная.

Ты драгоценна вся насквозь, твоя сверкает красота,
Волна твоих густых волос янтарной нитью повита.
Глаза – два кубка золотых, граненых чашечек чета,
Ресницы – строем острых стрел разят, пронзая, нежная.

Лицо твое, – сказал бы перс, – второе солнце и луна.
Окутав шалью тонкий стан, ты золотом оплетена.
Художник выронил перо, рука виденьем сражена.
Встав, ты – как Раш, а сев, – затмишь блеск попугая, нежная.

Но не таков Саят-Нова, чтоб на песке воздвигнуть дом.
Чего ты хочешь от меня, – как в сердце вычитать твоем?
Ты вся – огонь, твой плащ – огонь, – как воевать с таким огнем?
На ткань индийскую твою легла другая, нежная.

* * *

Я болен от любви к тебе, – о злом недуге плачу.
От горя я совсем зачах и вот в испуге плачу.
Как озабоченный векил, о всей округе плачу.
Изгнанник, потерявший дом, я по лачуге плачу.

Куда пойти, к кому воззвать, какой поможет властелин!
Когда бы врач Лохман воскрес, помог бы мне лишь он один.
На мой рассудок посмотри, я сам над ним не господин.
Разлив унес мое бревно – по легком струге плачу.

Сгорело сердце от любви, его не исцелить теперь.
Ограды нет, и нет плетня, на что мне этот сад теперь!
Остался лук без тетивы, на что такой снаряд теперь!
Стрелу о камень я разбил и по кольчуге плачу.

Напрасно я вожу пером, в чернилах словно влаги нет.
Всех слов не высказать зараз, как вечной мудрости завет,
Как в затонувший монастырь, к моей душе потерян след.
Ушел мой пастырь, о грехе в сердечной туге плачу.

В селе ты первый старшина, в столице ты султан и хан,
В саду ты роза и жасмин, в горах ты молодой шушан.
Сама убей Саят-Нову, он будет счастлив, бездыхан,
Себя не жаль мне, жаль народ: о нем, о друге, плачу.

    1758

* * *

Служи народу, не жалей своей души, Саят-Нова,
И помни, роскошь ждет одних, других – гроши, Саят-Нова.
Желчь подносящим – сахар дай, да поспеши, Саят-Нова,
Но бойся камня, что тебе грозит в тиши, Саят-Нова.

Хоть в школу ты отдашь глупца – не поумнеет от битья,
Покуда в нем злой дух сидит, он никому не даст житья.
Кто худороден, черен – тот не побелеет от мытья,
Не выравняешь кривизны, как ни теши, Саят-Нова.

Пусть всемогущ ты и велик, все звезды сосчитал почти,
Зло все равно пребудет злом… Ты жития святых прочти,
Слова Завета – жемчуга, ты их вниманием почти,
Пред свиньями их не мечи, себя сдержи, Саят-Нова.

Коль здесь отринешь славы блеск, то там тебе алмаз дадут.