Стихотворения

Твоей возжаждавшей воды, не утолиться ей, о нет!
В ширазском кувшине шербет, сладчайший для гортани, ты.

Блажен сидящий близ тебя, яр, чья подруга такова,
Кто не встречал коварной яр, кто верить мог в твои слова.
Скажи: владеющий тобой, боится ль бед Саят-Нова?
Ты с костяным узором сень, дворец меж прочих зданий ты.

    6 сентября, 1758

* * *

Яр, никогда не знай беды, беда вовек – врагам твоим.
Благоуханьем залит мир нежнее, чем бальзам, – твоим,
Позолоченный Асмавур не предпочту словам твоим.
Сияешь ясною луной, – и где предел лучам твоим?

В поток любви твоей войдет не всякий, он – глубок, залум.
Он тридцать перейдет мостов, а все пред ним поток, залум.
От стрел-бровей, от стрел-ресниц я вовсе изнемог, залум.
Пловцу открыта смерти дверь, он обречен волнам твоим.

Твой стан – поднявшийся тростник, а лик твой на букет похож,
Ты всех цветов, но цвета нет, чтоб был на вдовий цвет похож,
Горит алмаз во рту змеи, – он на тебя, мой свет, похож.
Ты освещаешь без огня, покорна ночь огням твоим.

Едва приветишь, – твой привет – приветствие владык, точь-в-точь.
Пергамент – руки у тебя, и жар-перо – язык, точь-в-точь.
Как знамя золотой парчи, ты вьешься каждый миг, точь-в-точь.
И всякий думает: ты шах, предшествуешь войскам твоим.

Яр, отдалиться от тебя тяжеле смерти для меня.
Язык твой сладок, речь сладка, в устах – каменья ярче дня.
И семь десятков на лице чернеет родинок, маня,
Как семь десятков слов несет Саят-Нова к ушам твоим.

    9 октября, 1758

* * *

Чужбина – мука соловья: год – сада он родного ждет!
Чтоб подала рука твоя вина мне, сердце снова ждет!
С другими ты, и мучусь я: так раб царя земного ждет!
Созрел грудей твоих шамам, – сосуда золотого ждет!

Слова бессильны пред тобой! как алый лик твой описать?
Как бровь изобразить сурьмой? и золота тут мало взять!
И только стан прекрасный твой овалу плеч твоих под стать!
А золото твоих волос давно луча дневного ждет!

Ты с детства слышишь голос хвал: но славить красоту я рад.
Ковчег – твоих грудей овал, чтоб ставить амбру и мускат!
Не может, кто тебя встречал, представить лучший миг услад!
Рука – самшит, а пальцы – воск: хрустальных спиц он снова ждет.

Нет, я не полюблю другой! сдается: ты мне суждена!
Лишь я неделю не с тобой, как рвется каманчи струна!
Сам царь иль врач Лохман со мной, а мне поется: «Где она?»
Им раны не понять моей: она клинка стального ждет!

Красавица! в тоске души один брожу, сожжен тобой!
Красавица! о не спеши! дай погляжу, пленен тобой!
Красавица! мир чей, реши: сужу, что отнят он – тобой!
Доколе жив Саят-Нова, тебе ль певца иного ждать!

    1758

* * *

Внемли: проникнуты слова мои мольбой, о свет очей.
Привет мой взору твоему, о свет очей!
Ты отвернулась, но я чист перед тобой, о свет очей!
Весь мир насыщен, я один томлюсь алчбой, о свет очей!

Иль раньше не любил никто? Какая на меня напасть!
От чар твоих я без ума, меня испепеляет страсть.
Всех да минует мой удел, его не вынести и часть!
Как перепел, я опален твоей красой, о свет очей!

Друзьями ль объявлю врагов, когда врагом стал каждый друг?
Не вижу, как проходит день, наполнить нечем мне досуг!..
Господь свидетель, – тяжко мне, и вон все валится из рук.
Ты море чар, а я, как челн, в пучине той, о свет очей!

Уста раскрою, но они как описать тебя могли б?
Уже я десять лет брожу, как падишахов тот шахиб,
Семь лет я с сазом проброжу, как некогда бродил Кариб,
Ты мой кумир, ты Шахсанам, и нет другой, о свет очей!

Будь у меня сто тысяч бед, не дрогнет сердце им в ответ.
Ты – повелительница, ты, и мне иного шаха – нет.
Саят-Нова сказал: «Увы, не страшно мне покинуть свет,
Но ты – ты, косы распустив, плачь надо мной, о свет очей!».

    1758

* * *

Ты ярче сбруи золотой в своих камнях, красавица.