Ойбек и Ойдин

Одил:

– Давайте поговорим о хорошем. Ойбек, расскажи мне что-то об Алпомише:

Лошадь скачет по горному ущелью.

Рана от копья, от которой тело стонет…

Ойбек:

– Ну, «Алпомиш» подходит для вечеринок, где можно хорошо провести время. Кстати, что бы вы предпочли бы: сидеть около костра, чем копать мотыгой твердую почву или сунуть ногу в воду, чтобы замочить их! Вдобавок ко всему, старики в чайхане сказали: «Ойбекжон, прочитай эпос, дитя мое. Пусть слова окропит наши сердца». Эти читки повышают мою ценность…

Шодия:

–  Вот как это выглядит для тебя сейчас. Легко ли раскрыть не раскрытий хлопок в холодные зимние вечера? Кончики пальцев трескаются… Когда они касаются пальчиков, они кровоточат и болят. Хотите сказать «дод»… Да вся работа хлопковая тяжелая. Она сама легкая, но труд тяжелый…

Ойбек:

– Люди всегда изобретали способы, чтобы облегчить тяжелый труд… Предположим, я изобрету машину, которая собирает хлопок…

Одил:

–  Ах, твоя машина будет летать над кустами?

Ойбек:

– Хорошая идея. Может быть, он и полетит, только его железные когти будут собирать хлопок, стягивая шею хлопчатника…

Шодия:

–  Ты такой мечтательный! Как мы можем выполнить норму, если сидим и думаем: «Хотел бы, чтобы было так, хотелось бы, чтобы было вот так»? Если не будет нормы, не будет и денег. Пошли работать!

Ойбек:

–  Лучше спать на одеяле из клевера, чем на хлопковом ряду, хлопке, шкурке и коробочках!

Шодия: (Смеется)

– Это все знают…

Ойбек:

–  Мы знаем, что не сможем этого сделать, верно? Таких вещей много, много! Ты знаешь, что не можешь…

Шестой вид

Сейчас утро. Двор Бону. Бону умывается в арыке. После умывания она смотрит на воду и думает. Шодия тоже выходит и умывается. Она берет метлу и начинает подметать двор.

Шодия:

– Эй,мама почему вы сидите утром около воды? Вам приснился мой папа?

Бону:

– Да, моя дочь. Говорят, приснился ли тебе хороший или плохой сон, расскажи об этом воде. Мне снился твой отец. Он едет на белом коне по высокой горе… Говорят, лошадь – это доброе желание. Может быть, «Черное письмо» от твоего отца – ложь, он когда–то войдёт через этот дверь… Я всегда так чувствую, рано или поздно твой отец придет…

Шодия:

–  Как скажете, моя дорогая! Я тоже не могу поверить, что мой отец погиб. Я не сплю, думая по ночам о нем… Мы с братьями ждали, когда он вернётся с работы. Во-первых, его красивый голос и песни были слышны издалека. Когда он начинал петь: «Если я начну шагать по саду…», это как будто птицы перестают петь и прислушиваются…

Бону:

– Да, твой отец был прекрасным человеком… Пусть Бог вернет его нам… (Голос дрожит. Шодия откладывает веник и обнимает мать)

Шодия:

–  Эй, мама…вот та старушка Анзират по моему не добрая?

Бону:

– Почему?

Шодия: (нервничая)

– Эта бабушка Анзират говорит: «Ахмат – хромой хочет жениться на твою мать. Не держитесь за её ноги, когда он попросит вас об этом. Ей очень сложно и трудно. Чтобы вас кормить она вышивала куртки, кители, рубашки и брюки. Затем она – дочь ювелира вышла в колхоз работать и поскребает землю. Твой отец мертв. Ахмат-калека без ног, но у него есть лавка», – сказала она… (Плачет)

Бону:

–  Я вышла замуж за твоего отца не случайно, а из любви. Обе семьи сопротивлялись. Но между нами была большая любовь. Мне не нужен был никто, кроме твоего отца, раньше и сейчас! Я буду ждать твоего отца, хотя мои плечи отягощены работой. Я верю, что Бог вознаградит наше терпение!

Шодия:

–  Моя любовь, моя любимая мама…

Седьмой вид

Дождь льет. Пейзаж Ташкента после войны. Низкие дома без шифера. В кадре видны один за другим дома, где капли воды падают с потолков. Один такой дом. Любовь Ивановна, обвязанная вокруг талии толстым шерстяным шарфом, присела на корточки перед специально вырытим для дождя ямой. Таких ям в доме много. Светлана – Ойдин, Роксана – Раъно маленькое ведерко в их руках. Они опускают ведра в ямы, наполняют их дождевой водой, бегут, выливают ее в канаву во дворе и снова бегут домой. Эта сцена повторяется снова и снова. Спина Любови Ивановны напряжена, это видно по тому, что она переступает то на одну, то на другую ногу. Одежда девочек промокла от дождя.

Любовь Ивановна:

–  Я не знаю, пробита ли крыша неба, почему уже три дня не «светить» луч света? Дождь, дождь… Кажется, Ташкент стал зоной дождей. Вам пришлось нелегко, отдохните…

Ойдин: (не прекращая бежать)

–  Нет, дорогая, а мы что? Мы с сестрой бежим так, словно играем в перегонки. У тебя спина болит… Ты могла бы пройти в наш угол, где не падают капли дождя, и немного размяться и отдохнуть…

Раъно:

– Ойдин говорит правду, милая. Что произойдет, если вы заболеете в это время? Что мы будем делать?!