Распад. Новое солнце

– Совсем нет, доктор. Наверное, хотел подольше находиться рядом с домом.

Что-то коснулось ноги Алсета, мужчина наклонился и посмотрел под стол, увидев выставленный торчком хвост с белым кончиком. Маленькое создание обнюхало землю, покрутилось, после чего вылезло из своего укрытия, сев подле Носидэ.

Два черных невинных глаза, обрамленных длинными мягкими ушами, встретились с глазами доктора. Бигль, молодой самец со странной светлой окраской. Присмотревшись внимательней, Алсет понял, что это совсем не шерсть, а голые розоватые участки кожи, покрытые затянувшимися рубцами.

– Его зовут Мазь, – опережая вопрос доктора, произнес Носидэ. – До нашей с ним встречи им владела одна фармацевтическая компания. Они хотели создать более действенное средство от ожогов, которое сначала тестировали на этом красавце.

Шпион опустил руку на голову Мазя и почесал за ухом, после чего дал команду второму биглю, которого Алсет до этого не заметил, выйти на свет и поздороваться.

Второй кобель оказался старше, с черными и коричневыми пятнами на спине и белым животом. Один его глаз был закрыт, и, как догадался доктор, собака уже никогда не сможет его открыть.

– Шампунь, с ним мы знакомы почти десять лет. Благодаря его жертве все дети Федерации могут наслаждаться мытьем головы и не опасаться, что их глазки начнет щипать.

Алсет смотрел на этих двух бедных созданий, гадая, сколько мучений пришлось им пережить. Они этого не заслуживали, как и многие люди. Правда, ни один человек не мог так искренне любить. Чисто, храня это чувство на протяжении жизни. Наверное, поэтому и предательство ощущалась острее.

– Да, жалейте их, доктор, – подал голос Носидэ, – ведь жалость им так помогла. Сделала скулеж тише и уняла боль.

Алсет хмыкнул. Раньше бы эти слова его возмутили, как и любого архелонца на его месте. Быть «хорошим парнем» – это являлось чем-то вроде традиции у него на родине. Сейчас же, после стольких лет на чужбине, он незаметно для себя проникся жизненным прагматизмом жителей Кунэша.

«Жалость не нужна угнетенным, но нужна остальным, чтобы оправдывать свое бездействие».

– Простите. Старые привычки, – смутился Алсет.

– Рад, что вы понимаете.

Они сделали еще по глотку.

– Никогда бы не подумал, что вы любитель животных. – Алсету не хотелось долго слушать тишину.

– Почему это вас удивляет? – заулыбался Носидэ. – Ах, да, как же я мог забыть? Для вас я воплощение зла.

Алсет не стал его переубеждать.

– Хотя, может, вы и правы, – задумался Носидэ. – Я спас их не столько из-за заботы, сколько из-за желания порядка. Люблю, когда все на своем месте и каждый винтик делает свое дело, – именно то, для которого предназначен. Я приютил этих прирожденных охотников, чтобы они шли по следу, вынюхивали дичь и вонзали в нее свои зубы, а не служили подопытными в экспериментах, для которых сгодится и любая дворняга.

Собаки слушали человеческую речь, понимая каждое слово, но не мешали, просто радовались, что могли находиться рядом.

– Думаю, вы знаете, о чем я говорю, доктор.

– Разве? – удивился Алсет.

– Как поживает «ваш» воспитанник? Ягли! Да, Ягли. Необычное имя, всегда такое странное ощущение на языке, когда его произносишь.

– Хорошо, но я не видел его несколько недель.

Шпион с интересом посмотрел на Алсета. Изобретатель поднес бокал ко рту и сделал слишком большой глоток, закашлял, а после неумело сменил тему:

– Вы выглядите усталым.

– Так заметно? – Носидэ потер гладко выбритую щеку, стараясь взбодриться. – В последнее время я плохо сплю.

– Кошмары? Призраки прошлого? – поинтересовался Алсет.

– Напротив, доктор. Я трясусь от возбуждения. Скоро должно произойти что-то хорошее.

– Что благо для вас, горе для меня, – задумчиво произнес Алсет.

Носидэ рассмеялся, отчего следы усталости стерлись с его лица. Все-таки улыбка действительно не просто выражение эмоций. Есть в ней что-то магическое.

– Ну сколько можно, доктор? Дайте мне передохнуть. Хотя нет, продолжайте. Именно за такие моменты я и обожаю наши беседы.

В стороне раздались крики и скулеж. Один из раздосадованных охотников пнул собаку в живот. Кобель просто огрызнулся на одну из дам, от которой слишком сильно пахло духами. Этого хватило, чтобы у хозяина собаки наружу вырвалась вся его досада от неудавшейся охоты. Никто не вступился за животное, но и жалеть никто не стал.

– Как я и говорил, во всем обвинят собак.

Носидэ поднялся.

– Я собираюсь поохотиться. Как видите, люди жаждут трофея. Не хотите составить мне компанию, доктор?

Алсет посмотрел на оставленное у дерева ружье, молча согласился и в сопровождении биглей, все еще безоружный, направился в лес.

С каждым шагом суета банкета оставалась позади, ее заменил треск веток под ногами и пение птиц. Спустя столько лет эти двое снова прогуливались по лесу, но на этот раз тут повсюду властвовала жизнь. Собаки старательно обнюхивали землю, ненадолго поднимая симпатичные мордашки. Им нравилось это занятие, а Алсету нравилось наблюдать за ними. Это зрелище всколыхнуло в его памяти воспоминания о дочери. Сейчас они его не тяготили, а вселяли надежду. И все благодаря Ягли, его спасение вернуло ему это чувство.

Вдруг молодой кобель начал лаять, стараясь привлечь внимание хозяина. И ему это удалось.

– Вперед, – после короткой команды Носидэ бигли сорвались с места и быстро затерялись среди деревьев. Старый кобель заметно отставал от молодого – возраст многое давал, но и отнимал не меньше.

Возникшую тишину снова заполнили слова.

– Я считаю, что именно приручение собак стало переломным моментом в истории человечества. – Шпион шел чуть впереди доктора, дуло его ружья смотрело в землю, а палец даже не касался спускового крючка. – Раньше охота являлась синонимом жизни и смерти. Все было по-честному, мы все делали сами. Собаки же упростили этот процесс. Необходимое совершалось, но чужими руками, чужой кровью, цель достигалась без лишних потерь. Человеку это понравилось, а если нам что-то по душе, мы отдаемся этому полностью.

Алсет отвлекся от своих мыслей и пения птиц, так и не поняв, которому из видов оно принадлежит.

– Люди стали приручать Мир, – Носидэ продолжал свои размышления, не убедившись, что собеседник его слушает, – и дали начало технологическому прогрессу. Брали взаймы и не возвращали. Паразитировали даже на своей собственной расе.

Справа что-то мелькнуло, Алсет заметил какое-то движение. Он застыл в ожидании, но ничего не произошло. Показалось? Может и так, но изобретатель поспешил сократить отставание между ним и шпионом (на всякий случай).

– Не подумайте, доктор. Это не какие-то «зеленые» разговоры. Просто стараюсь озвучить все проблемы сразу: война, бедность, голод, появление слуг и господ. Я хочу выставить их все на обозрение, словно костяшки домино, пойти вверх по разветвленной линии, к самому ее началу, чтобы узнать причину, увидеть рождение цепной реакции и найти виновника обрушения. И сколько бы я об этом ни думал, мысленно ни прокручивал события в голове, то всегда приходил к одному и тому же выводу: во всем виноваты собаки.

Алсет старался больше смотреть под ноги, чем слушать. До него доносилось эхо лая, как и смысл сказанных слов. И то и другое он принимал как должное. И то и другое отходило на задний план.

– Вы слушаете меня, доктор?

Носидэ спросил не оборачиваясь, смотря вперед в ожидании.

– Да, – коротко ответил Алсет.

– Может и так, но понимаете ли?