Распад. Новое солнце

Священник смотрел, как его названный сын удаляется от него все дальше, а чутье подсказывало, что в этот раз он исчезнет навсегда.

– Пошли, Ягли. Мы и так потратили слишком много времени.

– Остановись…

– Пойдем пешком. Путь не близкий, но до рассвета должны успеть.

– Не уходи…

– Идем же, Ягли.

Кат его не слушал, даже не обернулся, но Рим не мог так все оставить, не мог его отпустить, поэтому бросился вдогонку. Пробегая под отверстием в крыше, он услышал странный звук, словно от роя пчел, что гнездился где-то поблизости, а потом раздался удар и все вокруг заполнил яркий, ослепляющий свет.

***

Этот оглушающий звон, от которого так больно ушам… Откуда он? Неужели, колокола… колокола Центрального Собора в Лофокосе. Как же долго я их не слышал, но не настолько, чтобы окончательно позабыть.

Получается, сейчас конец 35-го года. Церковь Архелона пережила времена неверия и уныния, навеянных технологическим прогрессом, смогла оправиться и даже превозмочь былое величие. Наряду со страной, епархия задумалась о расширении, не забывая о своей первостепенной обязанности – помощи всем нуждающимся.

Сегодня начался отбор добровольцев, которые отправятся в Особую зону для беженцев. Я записался одним из первых. Наконец-то мне выпал шанс сделать что-то поистине стоящее. Епископ поручает восстановить храм… тот, что находился неподалеку от строившегося поселения. И вот я уже здесь, своими глазами вижу погром, разруху и причину всего этого – небольшую боеголовку, торчащую из ямы. Как же я сильно пугаюсь, за мгновение тысячу раз представляю, как все пропадает в огне, воображаю взрыв и то, что за ним последует. Потом узнаю, что она лежит тут с самого начала войны. Чувствую стыд.

Заручаюсь помощью нескольких работяг и приступаю к восстановлению храма. Дело идет медленно. Основной приоритет отдается постройке поселения, поэтому частенько нам недостает необходимых стройматериалом и инструментов. Приходится халтурить: закапывать яму песком и заколачивать все досками. Я сомневаюсь, но мне хочется поскорее закончить, поскорее приступить к выполнению своей миссии, но все мои планы рушит один сердитый мальчуган.

В храм врывается подросток лет десяти. Он только узнал, что в город приехал священник и потихоньку восстанавливает храм. Собирается ему (то есть мне) помешать. Он кричит и ругается, запрещает мне продолжать, а когда я спрашиваю «почему», то сразу убегает, продолжая сыпать оскорблениями и угрозами.

Я разозлен! Я возмущен! Не желаю так просто с этим мириться. Наведываюсь в поселение, планирую серьезно поговорить с его родителями, навожу справки. Узнаю имя – Катрапс. Вижу его и еще семерых сирот в окружении голых бетонных стен. Я в замешательстве.

Меня уверяют, что о детях заботятся. Для них построили дом, их снабжают едой, но на душе неспокойно. Вижу по лицам – они несчастны, забыты, одиноки. Рассматриваю улицу и замечаю однотипные дома, в каждом горит свет, а на улице никого, словно все уже спрятались, а быть «водой» придется мне. Я делаю шаг, стучу в дверь. Дети не рады моему вторжению. Приглашаю их жить вместе со мной. Получаю отказ… в грубой форме. Возвращаюсь домой зализывать раны, но завтра собираюсь попробовать вновь.

Сижу в помещении и любуюсь небом через дыру в потолке, которую должны заделать через пару дней. Оно (небо) оказалось красивым, не то что я этого не знал, просто в очередной раз себе напомнил. Размышляю, а позже отчетливо вижу: все границы и препятствия, которые бы не смог заметить, если бы не круг с рваными краями, что позволил совместить кое-что несовместимое. Вспоминаю детей, сидящих в комнате… нет, детей, которых в эту комнату посадили, чтобы не маячили перед глазами, не давили на совесть. Кажется, кое-что осознаю, стараюсь докопаться до сути.

Терплю поражение, точнее на мгновение засыпаю, но с новыми силами бросаюсь в бой. Начинаю лучше понимать сердитого мальчика, что мешал мне отремонтировать храм. На самом деле, он хотел совсем не этого… Он хотел, чтобы больше не было стен, от которых он так устал, которые принесли ему и его друзьям много боли. Дома – это убежища, но не только для наших тел, но и для наших душ. Люди и так достаточно прятались от ответственности, молясь о безопасности лишь своих маленьких территорий. Испортили землю, воздух и отношения друг с другом, поэтому решили поменьше на это смотреть, отгородившись и прикрыв макушки руками. Каждый храм необходимо почитать, но когда мы забыли, когда перестали помнить, что истинный храм Божий – это весь окружающий нас мир, Его нам подарок?

Потеряно много, но далеко не все, а значит, что-то еще можно исправить. И я снова делаю шаг, решаю оставить дыру в потолке… чтобы помнить, чтобы наблюдать, как сквозь нее однажды прольется солнечный свет, исцеливший небо, вернувший нам мир и будущее.

Точно! Свет… его-то я как раз и видел, вот только он был совсем не солнечным. Да и звон в ушах совсем не из-за колоколов. А потом я вспомнил, следом испугался и попытался очнуться.

7:20. Лофокос.

Неважно, что стало причиной: собственные решения или непреодолимые обстоятельства. Жертвы – это всегда трагедия.

Экка могла бы уже и привыкнуть к потерям, но радовалась нахлынувшей печали и поселившейся в груди тяжести. Правда, время выбрала совсем не подходящее.

Чуть ранее офицер, ответственный за инструктаж дневной смены, бегло рассказал о поисках грузовика, которые ничего путного не принесли. Благо нарушитель, сидевший верхом на контейнере, засветился на нескольких камерах наружного наблюдения, установленных вдоль дороги в Квадрате U. Отталкиваясь от последнего сделанного с ним видео, штаб определил границу поисков и направил розыскные группы.

В число объектов интереса вошла и та самая церковь, находившаяся недалеко от Поселения U-2.

Дальше пересказ событий начал походить на краткий конспект: группа захвата, возможность и приказ. Дрон, светошумовая граната и сопротивление. Священник, ошибка и смерть.

22:08. Особая зона для беженцев.

Кат почувствовал, как его резко потянули за одежду. Он начал падать, успев произнести лишь часть запланированного вопроса, а оставшаяся половина навсегда потерялась где-то между ослепляющим светом и оглушающим звуком.

Они с Ягли находились на достаточном расстоянии от эпицентра взрыва, но практичная архитектура храма и царивший здесь полумрак сделали свое дело – на несколько секунд, которые показались минутами, юноша полностью утратил способность двигаться и хоть как-нибудь соображать.

Главная и боковая дверь распахнулись, и в комнату ворвалось шестеро человек. Порыв ветра от гранаты опрокинул и затушил канделябры, поэтому единственными источниками света в помещении стали плывущие в воздухе зеленые точки от приборов ночного видения.

Оперативники, не произнося ни слова, приступили к захвату целей: «Дельта-5» зашел сбоку, свернул налево и пробежал вдоль алтаря, приблизившись к распластавшемуся в одном из проходов священнику. Рим потерял сознание, поэтому военному пришлось перекинуть его через плечо и уже в таком виде вынести наружу.

Кат ощутил, как и его кто-то приподнял и потащил за собой, грубо и быстро. Не успел он опомниться, как оказался на улице.

– Заложники успешно освобождены. Повторяю, заложники успешно освобождены.

Кат споткнулся и не удержал равновесия, опустившись прямо на мягкую землю. Холодок, появившийся от прикосновения к мокрой почве, стал тем «триггером», что заставил органы чувств заработать вновь.