Та, которую я люблю

– Танцевала с Померанцевым, поскользнулись в разлитом шампанском, грохнулись на пол. Померанцева ещё ночью в город отправили, а Марину – утром, сказала, что голова сильно болит.

– Ну так ещё и пить меньше надо, – сказала Маргарита Романовна. – Не умеешь – не пей. Братцы Ледяные сколько выпили? А и танцевать, и на гитаре, ну может, разве что, чуть замедлились против обычного.

– Повезло вам, – закивала Лариса Петровна. – В вип-клуб попали.

– Знаешь, звали всех адекватных, кто по дороге встретился. Я вот сама с ними не пошла, теперь немного жалею, после Ритиного рассказа, – Наталья налила себе ещё кофе.

А Вероника подумала – как хорошо, что они вчера не уединились в лесу, а пошли толпой. И так разговоров хватает, а было бы ещё больше.

31. Вик

И только солнце снова будило его, дыша в висок

Олег Медведев

Воскресенье началось ближе к полудню. И началось с голодного или скучающего – а хрен бы его знал – полосатого чудовища. Принц, мать его кошачью, Чарльз несколько раз галопом проскакал по Виковой спине, а потом брякнулся на подушку с той стороны, где торчал нос, и принялся осторожно трогать его, то есть нос, лапой.

– Уйди, чудовище, – сказал Вик.

Или только подумал? Потому что чудовище не собиралось никуда уходить. После нескольких попыток сковырнуть Вику нос страшный зверь попробовал взгромоздиться ему на голову, и этого уже Вик не перенёс. Он сел на кровати, сгрёб кота в охапку и спросил:

– Зверь лесной, чудо морское, ты чего вообще, а?

Довольный зверь прикрыл глаза и включил тарахтелку. Вот ведь!

Вик нашёл телефон, обнаружил в нём ответ от Вероники – видимо, у неё тоже уже утро – и написал ей. Она сразу не ответила – да мало ли что там вообще происходит, на этой турбазе, то есть он это выяснит, конечно, но не прямо же сейчас!

В общем, дальше уже было не до сна. После душа и после кофе жизнь стала казаться довольно сносной. Пили вчера не особо, без похмелья удалось обойтись. И то хорошо.

Но какова девка-то! Интересно, сама придумала забраться к нему в номер или надоумил кто? Сейчас Вику казалось, что во всех сплетнях и дурацких ситуациях в конторе виновата Марина Бойко, но он понимал, что не Мариной единой, как говорится.

Вик позвонил Паше, тот отозвался, но был сонный и слабо соображающий. В процессе разговора очнулся, доложил, что доставил домой девицу Сашеньку, которая всю дорогу рыдала так, будто её самое малое уволить обещали, а ей так-то вчера грамоту дали и денежную премию. Также доложил, что ночью, оказывается, было происшествие – сотрясение мозга у Померанцева, который сначала криво открывал шампанское – после водки, именно после водки – и залил к херам весь пол, а потом подхватил на руки Марину Бойко и потащил её типа танцевать, и они оба грохнулись в лужу. Говорят, зрелище было то ещё. Димку увезли в травму, в Третью Кировскую, а Марина сказала, что её в травму не надо, её надо домой. Больше происшествий не зарегистрировано.

После пары бутербродов уже можно было звонить Михаилу Григорьевичу и договариваться о встрече. А прежде чем выбраться из дома – поговорить о вчерашнем последовательно с отцом, Полинькой и Майком.

Отец ожидаемо высказался о Недолюбове и людях, которых он принимал на работу, и поудивлялся – зачем Вик терпит тех, от кого никакой пользы, а только вред.

Полинька похвалила общую организацию – она думала, будет хуже – и некоторых приличных людей. В число приличных людей вошла, о радость, и Вероника.

– Хорошая девочка, – сказала Полинька. – Надеюсь, у неё нет злого мужа и пятерых детей?

– Нет, у неё только злая мама и бездельница-сестра.

– Это не страшно. И работает, говоришь, хорошо? Финансовый директор? Пригласи её к нам в гости.

– Она пока даже у меня в гостях не была, а ты говоришь – к вам, – рассмеялся Вик.

– Хорошо, я подожду, – рассмеялась в ответ Полинька.

Майк же откровенно ржал, гад такой, что давно уже не видел его, Вика, таким цветущим, как с рыжей девушкой Вероникой. И что рыжую девушку Веронику надо брать, пока никто другой не вклинился. На слова Вика о том, как брат представляет себе подобную вселенскую глупость – ну, человека, который возьмётся вклиниться в его дела – тот усмехнулся и ответил:

– Это я тебя знаю. Отец тебя знает, Полинька, Михаил Григорьевич и его парни. А твои конторские бездельники – не знают ни хрена. Ты им вроде такого плюшевого мишки – большой, порыкиваешь, но никого ещё пока не сожрал, даже показательно. Секретарша Недолюбова не считается. Поэтому ожидай всего.

Угу, хочешь мира – готовься к войне. Поэтому Вик почесал развалившегося на солнышке кота, послал его фотку и очередную порцию смайликов рыжей девушке Веронике и поехал к Михаилу Григорьевичу.

Тот уже ждал в своей части отцовского офиса. Сам нацедил из машины кофе, сам положил перед Виком бумаги – отчёты сотрудников, охранявших гулянку вчера днём и ночью.

Выглядело странно.

Алёна Васина, секретарша Вероники, липла к Марине Бойко с вопросами о том, что и как дальше, пока та не послала её открытым текстом в матерных выражениях. Мол, в понедельник на работе поговорим, что там дальше. Алёна не отлипала, тогда они отошли в достаточно далёкий угол двора, там Алёна рассказала, что, как и договаривались, облила Веронике ноут, но тут пришёл шеф и был такой страшный, что она убежала сразу же, как только ей разрешили. Марина Алёну похвалила – мол, правильно всё сделала, не ссы, всё получится. Можно ей ещё орхидеи её пафосные кипятком ошпарить, она тоже расстроится, а то растанцевалась, понимаете ли, с начальством, нечего.

Алёна ушла счастливая, а Марина жаловалась Свете Литвинцевой, пиар-менеджеру, что послал бог дуру в секретарши, и хорошо, что не ей самой, она бы уже не выдержала.

Та же Марина позже была замечена в стоянии на улице с сигаретой и в обнимку с дурной девкой Сашенькой, которой нашёптывала прямо в ухо что-то, чего услышать не удалось. Потом она стала жертвой удалого танца Димы Померанцева, и на этом её художественные выступления закончились.

Померанцев только жрал и пил. Ну и потом ещё долбанулся башкой об пол.

Водители тусовались своими водительскими столами и кружками, ни с кем не смешиваясь. Пили исключительно между собой. Танцевали с девушками и тётками из диспетчерской.

Серёга Емельянов поймал на выходе из туалета Недолюбова, который еле стоял на ногах и тоже чуть не завалился, и доставил к столу. После чего довольно скоро отец распорядился везти его обратно в город. А Серёга пошёл тусить с Висюковым и Матвеевым, они тихо надрались и тихо расползлись по своим номерам.

Ну, если дура Марина настропалила дуру Сашеньку забраться в пустой номер Вика – тогда совсем непонятно, что нужно ей самой. Она ж только что на шею не бросалась. Или ей хочется что-то ещё? Но разговор с Мариной по-любому состоится завтра утром. Как и с Алёной Витальевной. Похоже, Веронике придётся найти другого секретаря. Впрочем, послушаем, что скажет. Вдруг что-то интересное?

Сашеньку нахрен, позволит себе ещё какую-нибудь дурь – пойдёт искать новую работу. Забодала.

Если Померанцев приложился как следует, то некоторое время пробудет на больничном. И хорошо, туда ему на этой неделе и дорога. Завтра старт машин с китайским грузом.

Водитель Чернышов всё ещё молчал, и даже когда его припугнули, всё равно молчал. Было решено отпустить его и отправить за ним слежку. Ну и увольнение, конечно. Нахрена такое удовольствие?

Его напарник Куркин на корпоратив не ездил, вроде был в рейсе – недалеко, до Усолья и обратно, вернулся вчера поздно вечером.

Данные про пул водителей, с которыми регулярно случаются косяки, был со всех сторон обмусолен специалистами. Выходило, что естественными поломками машин задержки и прочее можно было объяснить процентов на тридцать. Остальные семьдесят объяснению пока не подлежали.

Вику подумалось, что завтрашняя отправка машин для господина китайского партнёра будет своего рода испытанием. И для тех, кто поедет, и для тех, кто останется. Вот и поглядим, кто и как будет реагировать.

Тем временем ему позвонил Слава, главный по охране вчерашнего празднества, и сообщил, что базу покинули все сотрудники транспортной компании. Вик уточнил – а давно ли уехала Ласточкина? Три часа назад? Отлично, спасибо.

На часах значилось – шесть вечера. Ну что, можно и для себя немного времени выкроить. Или не немного, но – как получится.

32. Вероника

Кто они и что им надо, пить да пить бы сладкий яд.

До утра, обнявшись крепко, так они и простоят

Пикник

С турбазы она уехала около трёх часов. Посидели, поболтали, посплетничали про вчера. Сошлись на том, что язве Марине свыше прилетело за её неукротимую злость, замаскированную под хорошее отношение и сочувствие, не иначе. А больше говорить было и не о чем.