Демон из Стеклянной Башни

Но однажды, все изменилось. Это был рядовой сентябрьский серый денек. Да и задание было рядовым. Где-то в городских трущобах на окраине Вурджвилля надежно обосновался заурядный воришка-«домушник», подозреваемый в налетах на несколько десятков домов добропорядочных горожан. Мелочь, шушера, по масштабам криминального мира, ничего серьезного из себя не представляющий. Информация о месте его пребывания была стопроцентной, поэтому задержание и арест этого преступного дельца было делом техники. По Уставу полиции, для проведения подобных операций требовалось наличие трех полицейских. Майк, немного подумав, решил взять с собой молодого Редлиффа (для его приобщения к действительной службе, а также в целях обучения) и уже повидавшего виды Нойлза, инспектора юстиции первого класса. Прибыв на место, в соответствии с требованиями Устава, полицейские расставились по своим, заранее ими определенным, местам с целью перекрыть все возможные пути отхода злоумышленника. Сам Майк направился к входной двери, а инспекторов направил караулить окна этой кривой и скособоченной лачуги. Все шло своим обычным ходом. Но вдруг комиссар почувствовал что-то неладное, буквально всем нутром. Но в чем дело, что вызвало у него такое чувство, он не смог бы объяснить даже сейчас. Стэмп медлил, прежде чем постучать в дверь, тщательно взвешивая все свои ощущения и сличая их с той информацией, которую получил от своих агентов.

Наконец, Майк решился и постучал в облупившуюся и перекошенную деревянную дверь. Но, вопреки всей агентурной информации, в ответ он услышал не шаркающие шаги, не вопрос удивленного хозяина о цели визита непрошеного гостя, а несколько свинцовых подарков крупного калибра, угодивших в дверь изнутри и пробивших ее насквозь всего в нескольких дюймах от комиссара. Если бы не отменная реакция Майка, одна из пуль прошила бы его грудь насквозь.

«Значит, чертов воришка уже был предупрежден о приходе полицейских и ждал их во всеоружии» – молниеносно пронеслось в голове Стэмпа. – «Да и про оружие мне ничего не доложили. Выберусь, придушу Колченогого, этого продажного тошнотика и ублюдышного торчка».

Майк имел при себе служебный пистолет и, быстро выхватив его из плечевой кобуры, снова кинулся к двери, чтобы самостоятельно открыть ее. Но он ошибся. И эта ошибка могла оказаться для комиссара фатальной. Дверь открылась сама и на пороге возникла фигура крупного мужчины с автоматическим оружием в руках. И это был вовсе не тот «домушник», которого им предстояло здесь задержать. Кто он и почему оказался здесь вместо щупленького воришки, выяснять было некогда. Комиссар только и успел вскинуть свой «кольт», когда ударила новая очередь свинцового дождя. Громила находился в двух шагах от Майка и смертельные ранения от этих пуль были неизбежны. Однако, все они просвистели над головой Стэмпа. Правда, одна из них гулко ахнула о стену дома, отщепив от нее увесистый кусок штукатурки, крошки от которого посекли лицо Майка. За плотной пеленой из огня и порохового дыма комиссар заметил щуплую фигурку Редлиффа, отчаянно навалившегося всем телом на верзилу и поднявшего дуло автомата вверх. Силы, конечно, были неравны, и Дик начал было проигрывать схватку. Воспользовавшись образовавшейся передышкой, Майк все-таки нажал на спусковой крючок «кольта». Просто так, не целясь, наугад. Прогремели два выстрела и верзила, зажав свой живот руками, мягко опустился вдоль стены, выронив при этом автомат, и обмяк. Он был убит на месте или, как выражались политкорректные полицейские боссы, был нейтрализован при задержании. В ту же секунду запыхавшийся и изрядно утомленный Редлифф подлетел к лежавшему на крыльце комиссару, чтобы выяснить у того состояние его здоровья. Майк был искренне удивлен таким отчаянным поступком молодого инспектора и отсутствием здесь более опытного Нойлза. Оказалось, инспектор юстиции первого класса Роберт Нойлз лежал неподалеку, сраженный шальной пулей автоматной очереди, и истекал кровью. Ранение было смертельным, и он умер еще до приезда кареты скорой помощи. Но самое страшное для комиссара случилось потом, когда выяснилось, что пуля сразила полицейского в спину. В спину! То есть, этот опытный и отчаянный коп попросту хотел удрать с поля боя, когда почувствовал что пахнет жаренным, и попросту испугавшись какого-то заурядного уголовника. Но был настигнут самой судьбой. Последнему обстоятельству, конечно, не дали хода, чтобы не бросить тень на весь отдел. Сам же Нойлз был похоронен со всеми причитающимися полицейскому, погибшему при исполнении служебного долга, почестями и регалиями. Был посмертно представлен к ордену Мужества, а его осиротевшие дети (а было их целых четыре) получили полный пансионат. Майк же, в свою очередь, получил неоценимый опыт о том, что доверять можно не всем, даже, казалось бы, своим в доску, проверенным временем людям. Ведь еще утром того самого злополучного утра комиссар дал бы руку на отсечение, что из этих двоих в трудную минуту его спину может прикрыть только Нойлз, но уж никак не этот молокосос Редлифф. И ошибся! Почти фатально ошибся!

Майк оценил отвагу и самоотверженность Дика, которая вкупе с его самоотдачей и рвением в работе, дала тому определенные висты в глазах комиссара. С тех самых пор, Стэмп волей-неволей стал относиться к молодому инспектору как к равному, при этом, правда, не отказывая себе в удовольствии подколоть его всякий раз, когда тот все же ошибался. Кроме того, после этих трагических событий, Майк сделал Редлиффа своим напарником вместо погибшего Нойлза.

– Проходи, Дик, присаживайся – Майк указал на стул, стоявший рядом с его столом. – Так что же ты хотел уточнить?

Редлифф, дождавшись, пока захлопнется дверь за Йенсом, стремительно подошел к столу Майка, сел на предложенный тем стул, закинул ногу на ногу и уставился на комиссара.

– Нет, Майк, ты это видел. Что себе позволяет этот Ван Гистон?

Лицо Майка не изменилось. Он пристально смотрел в упор на Дика и молчал. Молчал и сам Редлифф. Наконец, Майк решил начать разговор.

– А что ты хотел, Дик? Рубен отлично понимает, что именно ты претендуешь на должность комиссара в случае моего назначения на должность окружного шерифа. И как каждый амбициозный человек, он всеми способами старается принизить твой авторитет среди коллег. Кроме того – Майк сделал паузу, и это не сулило Редлиффу ничего хорошего. – Ты сам, Дик, дал ему сегодня повод для такого поведения. Остались в нашей с тобой версии прорехи, недосмотрели мы все ее тонкости. Поэтому, на будущее, тебе необходимо всегда быть на чеку, держать ухо востро, каждый раз ожидая удара в спину. И с этим придется жить, с этим придется засыпать ночью, с этим придется вставать рано утром и с этим же придется работать весь день.

– Да понимаю я, Майк, – немного усмирив свои эмоции, ответил Редлифф. – И версия у нас недоработанная. И это я тоже понимаю. Я одного не могу понять – как Ван Гистон осмелился так дерзить в твоем присутствии?

– А чего ему меня бояться? – невозмутимо ответил комиссар, разглаживая свои усики. – Не сегодня, завтра меня здесь не будет, поэтому чего церемонится. А тебя ему выбивать надо в любом случае. Так что, как говорится, на войне все средства хороши.

Майк замолчал и принялся разглядывать свои ногти, не обращая абсолютно никакого внимания на Дика. Он ждал, когда Редлифф продолжит разговор. Однако, тот, озадаченный высказыванием комиссара, сидел, по-прежнему закинув ногу на ногу, но взгляд его был стеклянным, ничего не видящим. Он задумался. Думал он о том, что после ухода Майка из отдела его, Дика Редлиффа, жизнь в этом маленьком, обжитом и таком знакомом мирке станет совсем в тягость. Что уже не будет того крепкого дружеского плеча, на которое можно будет всецело положиться. Не будет таких до боли знакомых и в такой же степени до боли обидных подковырок, которым Майк всегда встречал всех своих сотрудников, попадавших в неловкое положение. Не будет этих осточертевших «летучек», на которых выдвигались рабочие версии и раздавались поручения, а затем обсуждались результаты их выполнения. Наконец, не будет целого куска жизни самого Редлиффа, который он провел под непосредственным руководством этого медлительного угрюмого толстяка.

Пауза затягивалась. Майк, почувствовав это, первым продолжил беседу.

– Кстати, Дик. Ты что-то хотел уточнить у меня по поводу полученного поручения.

– Да… Да, Майк, – растерянно начал Редлифф, растирая ладонями свои виски и понемногу приходя в себя. – О чем ты меня спрашиваешь?

– Я говорю, зачем ты хотел меня видеть? Ты хотел что-то спросить относительно твоего поручения.

– Да, нет, Майк, – с натяжкой улыбнулся Дик. – Просто я хотел поговорить с тобой по поводу прошедшего совещания, а когда увидел в кабинете Йенса, на ходу придумал подходящий повод. Задание мне было понятно и так. Кроме того, я постараюсь выжать из этого поручения максимум информации, способной пролить хоть какой-нибудь свет на это поистине темное преступление.

– Хорошо, Дик. Я надеюсь на твой природный нюх сыщика и твою хваленую логику. Тогда не смею тебя больше задерживать – Стэмп пристально посмотрел на настольные часы. Стрелки показывали пять минут второго часа дня.

Редлифф понял, что разговор на сегодня закончен. Майк всегда подводил черту в разговоре без лишних сантиментов. Видимо, у комиссара накопилось много неотложных дел, либо он хотел что-то хорошенечко обдумать. В любом случае, Дик решил ретироваться и заняться подготовкой к выполнению своего поручения, а затем и к непосредственному его выполнению.

Подходя к входной двери, Редлифф услышал мелодичную трель рабочего телефона на столе комиссара. Майк снял трубку и прорычал:

– Да! Стэмп на проводе!.. А, это ты Стив…. – голос комиссара смягчился, было слышно, как он расслабленно откинулся на спинку кресла и взял телефонный аппарат к себе поближе.

Дальнейшего разговора Дик уже не слышал, поскольку вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Но он сразу же догадался, что Майку звонил сам мэр Вурджвилля – Стивен Раковски. Они с комиссаром были старинными друзьями. Говорят, что дружат они еще со школьной скамьи. Вместе прошли и школу, и колледж, затем и полицейскую академию. Но как ни старались друзья, поступить им вместе удалось только в какую-то второстепенную, зачуханную академию у черта на рогах, на Аляске. Причем, самого Стэмпа неоднократно приглашали к себе две полицейские академии высокого ранга, но Майк также несколько раз отказывался от их предложений, поскольку его закадычный друг Раковски не подходил им всем по своим критериям. После учебы они вместе вернулись в родной город и поступили на службу в отдел уголовного преследования. Однако, Раковски, вовремя смекнув, что служба и защита населения Вурджвилля в полицейском чине это не его и что карьеру в полиции ему построить не удастся, сменил служебный китель на цивильный пиджак и целиком ударился в политику. Уже скоро он прошел путь от мелкого клерка до начальника одного из ведущих департаментов в городской администрации. А через несколько лет Раковски уже занимал ни много ни мало пост вице-мэра Вурджвилля. Ну а дальше сам Бог велел ему баллотироваться на пост мэра города. Что он с успехом и сделал. И, выиграв выборы, заселился в местный «Белый Дом».

Однако, заняв столь высокий пост в Вурджвилле, Раковски не забыл и про своего старого приятеля Стэмпа. И теперь одолевал Майка тем, что просил его выставить свою кандидатуру на выборах на место окружного шерифа. Сперва Стэмп отнекивался, старался сразу же сменить тему разговора, когда речь заходила о выборах и о должности шерифа, пытался всячески отшучиваться, дескать, ему и своего отдела для командования вполне достаточно, зачем ему еще кто-то, или вроде того, что как же отдел-то без него, комиссара, обойдется. Но чем дольше Стивен уговаривал Майка, тем чаще сам Стэмп задумывался над тем, чтобы действительно сменить сферу деятельности. А уж после развода с женой, он окончательно решился выставить свою кандидатуру на пост окружного шерифа. Тогда-то и встал вопрос о преемнике на должность комиссара. Поначалу Майк решил рекомендовать на эту должность Ван Гистона, как самого опытного и достигшего в служебной карьере определенных успехов. Но затем, когда в отдел уголовного преследования пришел молодой и энергичный Редлифф и зарекомендовал себя в качестве ответственного и исполнительного работника, точка зрения Майка изменилась. Он уже не был на сто процентов убежден, что Ван Гистон единственно правильный выбор на место комиссара юстиции и что Редлифф мог бы справиться не хуже. А может быть и лучше.

Окончательно Дик отвоевал себе место фаворита в гонке за комиссарское кресло после того, как рискнул собственной шкурой и остановил особо опасного преступника, пытавшегося застрелить Стэмпа возле дома мелкого уголовника. После того памятного инцидента они с комиссаром очень сблизились друг с другом и их отношения стали больше, чем просто отношения начальника и подчиненного. Кроме того, в свободное от работы время Редлифф помогал Стэмпу в домашних делах, поскольку тому было очень трудно после драматичного развода со своей супругой Розалин. Однако, вся помощь Дика сводилась на нет из-за вечной безалаберности самого Майка, способного всего за один день съесть все приготовленное съестное на несколько дней и разметать по квартире все свои вещи одним разом. Поэтому Редлифф после нескольких тщетных попыток хоть как-то наладить быт комиссара, стал приходить к нему все реже и реже, пока окончательной не передал бразды правления Элеоноре, очередной длительной любовнице Майка. Впрочем, и она уже скоро сдалась в своих попытках привести квартиру Майка в божий вид и появлялась в его жизни только в том случае, если сам Майк ей звонил. Одновременно, и Редлифф, и Элеонора в душе сочувствовали Розалин, бывшей жене Майка, худо-бедно справлявшейся с этой поистине титанической работой.

Выйдя из кабинета комиссара, Дик отправился в кабинет инспекторов весьма веселый и довольный их с Майком разговором. Особенно тем, что после этого самого разговора Майку позвонил Раковски и он знал, что в своей беседе они обязательно снова просмакуют тему с выборами окружного шерифа, и обязательно Майк, в очередной раз, замолвит за него словечко по поводу должности комиссара юстиции. Но в то же самое время Дику вновь припомнились все те страшные, веющие вселенской безысходностью, эмоции, которые он испытал в кабинете комиссара, когда отчетливо понял, что уже скоро Майк покинет их отдел и что уже ему самому придется решать все проблемы, самому. И никто, никто больше не подставит ему свое крепкое плечо, не поддержит мудрым советом и не пожурит в нужное время по-дружески. Да еще и этот проклятый Ван Гистон, будь он неладен, словно гвоздь, торчащий из седушки старого любимого кресла – и выкинуть жалко и сидеть неудобно. Теперь Дику всегда придется быть начеку. И от этого ему снова стало грустно.

Вот с такими смешанными эмоциями младший инспектор юстиции Редлифф открыл дверь кабинета инспекторов и вошел вовнутрь, чтобы как следует подготовиться к выполнению своего поручения.

…

После утренней «летучки» комиссара Джек Винстон постарался вернуться к нормальному распорядку дня и сосредоточиться на текущих делах прежде, чем отправиться в Городской Центр Скорби Вурджвилля. Прежде всего, он включил свой компьютер и открыл нужные ему файлы. До сегодняшнего дня Джек был занят работой по выслеживанию преступной группировки, занимавшейся кражей дорогостоящей бытовой техники из квартир горожан, уехавших на длительное время из города. Особенно их интересовали домашние роботы и аппаратура для 3-D печати. Во-первых, в условиях, когда вся эта техника была еще не по карману многим гражданам Америки, ворованные и очень сильно уцененные они разлетались как горячие пирожки. Во-вторых, запчасти, на которые иногда приходилось разбирать похищенных роботов, именно роботов, потому что в последнее время все собранные в США бытовые роботы оснащались магнитным кодом, по которому, как по автомобильным номерам, можно было сразу же установить место нахождения робота и его законного владельца. При помощи этих кодов можно было запросто вернуть робота обратно хозяину. Но что удивительно, этот магнитный код действовал, только когда робот был целиком в сборе. Но как только его разбирали хотя бы наполовину, код переставал работать. Более того, при запуске магнитного счетчика для выяснения места расположения робота и его магнитного кода, датчики, отвечающие за активизацию магнитного кода, установленные на роботе, начинали попросту врать, каждый раз выдавая новую точку на карте местности, где предположительно находился робот и его новый магнитный код. Все модели роботов с магнитными кодами были, конечно, известны членам группировки, занимавшимся домашними кражами, поэтому они, после похищения таких моделей роботов сразу же их разбирали, прямо в фургоне, а затем по-быстрому «толкали» запчасти скупщикам краденного.

Винстон уже почти докопался до всех членов группы. По крайней мере, он точно установил троих ее участников, хотя сама банда, опять же по предположениям полиции, основанным на донесениях «стукачей» состояла минимум из десяти человек, четко исполнявших свою работу, каждый из которых знал только еще двух членов данной группы. Такая конспирация позволяла, в случае провала некоторых членов банды, остальным её членам быть уверенными, что они останутся вне подозрений, что обеспечит им судебную неприкосновенность. При таких раскладах Винстону надлежало установить сразу всех участников данной преступной группы, чтобы затем произвести операцию по одновременному задержанию их всех и не дать возможности кому-то ускользнуть.

Это дело захватило Джека, он целиком погрузился в него и уже был готов к точному установлению данных всех бандитов и последующей передаче этого дела в суд. А дело-то было нешуточное. На счету банды было несколько десятков эпизодов, а общий ущерб, по мнению специалистов, составлял более двух миллионов долларов. А тут как снег на голову новое дело, да еще такое глупое, никому не нужное поручение в Центре Скорби! Как некстати!

Сказать, что Винстон был недоволен этим заданием комиссара, значит не сказать ничего. Он был просто вне себя. Ну ладно, оторвали от дела, по которому он работал уже несколько недель и был готов к его закрытию, ну ладно, заставили поковыряться в своей голове, чтобы «родить» хоть какую-то рабочую версию. Но всучить такое «тухлое» поручение, на которое, к тому же, надо будет потратить весь остаток дня, поскольку Центр Скорби находился у черта на рогах, это было уже слишком! Ведь эта поездка ничего не даст. Саммервуд сама выяснит у семейного доктора или в клинике причину смерти Милтона. Да и нужно ли это вообще выяснять. Ведь расследуется дело не об убийстве, когда выяснение причины смерти потерпевшего напрямую указывает на то, каким способом он был убит, каким орудием преступления, какие улики стоит искать, что впоследствии может навести на след преступника, а дело об исчезновении трупа. То есть, к моменту похищения потерпевший был уже несколько дней как мертв. Винстон был в бешенстве. Читая на мониторе файлы по делу о «домашних роботах», он честно старался вникнуть в суть информации, которую читал, но сделать это ему никак не удавалось. Каждый раз, когда он только-только нащупывал суть отображенного на экране, его мозг, как по сигналу, возвращал его к теме пропажи трупа Милтона и этому ненавистному поручению.

И можно было бы попробовать, как Йенс, пойти к комиссару, поплакаться ему в жилетку, поныть, может быть, поторчать в его кабинете какое-то время, чтобы изрядно поднадоесть начальству. Но Винстон был не из таких, ему была противна сама мысль о подобном поведении. Это было ниже его достоинства. Лучше так как сейчас. Поскрипеть зубами, про себя пожаловаться на судьбу, поныть, попросить. Но только у себя, внутри, ни к кому не идя и не прося. За продолжительную службу в полиции Джек крепко-накрепко зарубил себе на носу, что ныть и просить – самое последнее дело и ни к чему не приводящее. Никто тебя не поддержит, никакой начальник не изменит своего решения, которое он уже принял и поручил тебе, как бы нелепо оно не выглядело. Ни за что и никогда. Поэтому сейчас инспектор юстиции первого класса Винстон попытался успокоить свои нервы за работой, которую вел вот уже несколько месяцев и знал ее как свои пять пальцев. Но сейчас и это ему не помогало. Он ничего так и не запомнил из того, что только что прочитал, никаких дельных мыслей он тоже не сгенерировал. Тем не менее, он просидел за монитором больше получаса.

Наконец, Джек решил, что сегодня, кроме как пойти в Городской Центр Скорби и там добросовестно исполнить полученное им от комиссара поручение, ему уже ничего не поможет. Он еще какое-то время просидел за компьютером, бездумно потыкал кнопки на клавиатуре, особо не заботясь о том, что из этого получится, ведь сохранять он ничего не собирался.

Затем, собравшись с духом, Винстон нашел в электронном справочнике номер телефона Центра и набрал номер на своем смартфоне. Он выслушал добрый десяток холодных казенных гудков, прежде чем ему ответили.

– Городской Центр Скорби Вурджвилля – раздался приятный женский голос на другом конце провода. – Слушаю Вас.

– Здравствуйте, меня зовут Джек Винстон. Я работаю в полиции, веду расследование дела об исчезновении трупа мистера Теодора Милтона. С кем бы я мог у вас пообщаться по поводу возможных причин смерти мистера Милтона? Кто из вашего медперсонала выезжал на вызов в дом к Милтонам?

– Одну секундочку – деловито отрапортовала девушка из Центра и пропала.

В трубке что-то защелкало, затрещало, а затем Джек услышал уже мужской голос, низким басом поприветствовавший его.

– Здравствуйте. Меня зовут Джек Винстон… – он механически повторил все, что только что выложил девушке-диспетчеру с приятным голоском.

– Да, мистер Винстон, меня зовут Роберт Хильштейн. Это я выезжал домой к Милтонам на предварительную экспертизу тела покойного Теодора Милтона – голос медработника был немного надломлен после того как он узнал цель звонка Винстона. Интонация его голоса приобрела какой-то тусклый, шершавый оттенок.

– Вы сегодня на работе? – задал вопрос Джек.

– Да… Вам ужасно повезло, мистер Винстон, – трагическим голосом пробасил Хильштейн и звучно хмыкнул. – Именно сегодня я на работе. Дежурю.

– Мы могли бы с вами встретиться и поподробнее побеседовать на эту тему?

– Сегодня? – уточнил бас.

– Конечно – подтвердил Джек. – Время очень дорого.

– Хорошо, я жду вас в Центре – обреченно выдохнул Хильштейн.

– Тогда до встречи – буркнул Винстон и дал отбой на трубке.

Затем он выключил компьютер и, прихватив с собой планшетный компьютер последней модели с надкусанным яблоком на обороте (Джек всегда был сторонником современных цифровых технологий, по возможности меняя свои гаджеты на новые каждый раз, когда в свет выходили их усовершенствованные модели. По возможности, он старался полностью перейти на электронное ведение своих записей, отказавшись от использования «бумажек»), отправился на служебную стоянку, где его ждал «безликий» седан от фирмы «Шевроле».

Уже перед самым его выходом, в кабинет инспекторов вплыл сам комиссар Стэмп, как всегда неспешно шагая и без конца теребя полу мундира.