Демон из Стеклянной Башни

– Все это туфта! Кстати, если рассуждать трезво, то в словах Джека есть здравое зерно. В самом начале надо было бы провести обыск в квартире потерпевших и покончить с этим вопросом раз и навсегда. Но коль заявление уже зарегистрировано и по нему надлежит провести проверку, то я полагаю, что здесь в качестве основной версии можно рассматривать деятельность неких местных, а может и заезжих трансплантологов или что-нибудь в этом роде. Видимо, кому-то из их клиентов понадобилась какая-нибудь «запчасть» бедного Милтона и они воспользовались случаем отсутствия в доме мужчин, чтобы безнаказанно вынести труп.

«Пошел по пути наименьшего сопротивления, выдвигает версию, лежащую на самой поверхности. Никакой живости ума нет и в помине. Жаль. Но, с другой стороны, ведь именно такая твердолобость и позволила ему добиться должности старшего инспектора юстиции с надеждой на пост комиссара и всеобщее уважение со стороны руководства. Ну что ж, и эта версия жизнеспособна».

– У кого-то есть вопросы к выступающему? – задал вопрос к собравшимся Майк, теперь уже ни на кого не смотря. Для него было очевидно, что вопросов не будет, версия более чем понятна. Но он ошибся.

– Да, комиссар – со своего места поднялся Дик. – У меня есть один очень важный вопрос.

– Слушаю тебя – комиссар не ждал ничего хорошего от Редлиффа, приготовившись к очередной словесной перебранке подчиненных.

– Рубен, а как ты думаешь, много ли в Вурджвилле практикующих трансплантологов, как местных, так и заезжих?

Ван Гистон пожал плечами. Он понятия не имел, есть ли в городе вообще люди с медицинским образованием в области трансплантологии, не то чтобы еще и действующие.

– Нет, не знаю. Не изучал вопрос досконально, но если задаться целью, то к вечеру, наверное, смогу.

– Так вот – не унимался Редлифф, почуявший запах крови противника. – По моим сведениям, достаточно точным, в Вурджвилле есть только два человека, имеющих специальное медицинское образование и наличие медицинской практики. Это Крис Монтье – нынешний патологоанатом и Джон Ватерсон, его предшественник. Ни тот, ни другой в каких-либо криминальных наклонностях, да и вообще, связях с преступностью до настоящего времени замечены не были.

– Ну и что – Ван Гистон, зарядившись отрицательными эмоциями Редлиффа, теперь был готов отстаивать свою версию и перед Редлиффом и перед самим комиссаром.

– Ты сейчас сам сказал, что они не были замечены именно до последнего времени. А что, если кому-то из них срочно понадобились деньги или еще что-то заставило их свернуть с пути праведного. А тут как раз и заказик нарисовался. Да к тому же почему это сделали именно они? Может кто-то из заезжих? Мало ли.

– За последнее время в город не приезжали люди с медицинским образованием.

– А может быть кто-то уже давно приехал к нам, а проявил себя только сейчас? А может быть это вовсе не врачи?

– А кто же тогда? – вопросом на вопрос ответил Редлифф. Его лицо пылало от негодования и ярости, неожиданно возникших в этой короткой стычке с Ван Гистоном.

– Ветеринары – также яростно парировал Рубен – А может быть, вообще, какие-нибудь генные инженеры или, скажем, опытники, приехавшие на очередной симпозиум.

И тут Редлифф поутих. Сразу было заметно, что такой поворот событий он не обдумывал.

«Молодость. Отсутствие большого опыта и практики. Ничего, это как раз поправимо. Но каков Ван Гистон. Проиграв один раунд словесной дуэли, он не отчаялся и выдал сразу целую серию доводов. Весьма интересно. Нелегко придется Дику, если он займет мое кресло. Ой, как нелегко!»

Тем не менее, Майк решил прекратить эту перепалку.

– Мы поняли, старший инспектор Ван Гистон, суть вашей рабочей версии и причины, по которым необходимо ее проверить. Присаживайтесь. Следующим выступит младший инспектор Йенс. Прошу, Николас.

Непоседливый Йенс по комичному, как бы по частям, поднялся со своего места, чуть не опрокинув кресло. Несколько раз что-то поправил на столе перед собой, при этом перекинулся парой фраз с Винстоном, прежде чем начать. Наметанным глазом профессионала Майк сразу увидел, что и здесь не будет особого креатива со стороны подчиненного, но ошибся.

– У меня будет пара вопросов, прежде чем начать – Йенс продолжал мяться, переступая с ноги на ногу. – Дик… А ты не мог бы сказать, путешествовал ли наш покойничек куда-нибудь в последние недели или месяцы? Ну… Скажем за границу? Или просто по штатам?

Редлифф поднялся со своего места, прямо скажем, обескураженный таким поворотом событий. Он смотрел на комиссара и видел такую же рассеянность на лице начальника.

– Знаешь, Ник. Я сейчас загляну в свой блокнот. Кажется, я что-то в этом духе спрашивал у миссис Милтон. А к чему тебе это знать? – Редлифф вновь полез во внутренний карман пиджака за своим блокнотом.

– Ну… У меня есть свое мнение по этому поводу… – Йенс мялся, шевырял бумаги на столе, постоянно крутил головой, словно ища поддержку у собравшихся.

– Я думаю, что тело могли бы похитить контрабандисты, воспользовавшиеся услугами Теодора Милтона еще при его жизни, но не получившие по каким-то одним им известным причинам своего товара, перевезенного Милтоном через границу – продолжил Йенс.

– Ах, вот оно что! – сказал Редлифф – Да, действительно, Теодор Милтон два раза за последние полгода ездил к себе на Родину, в Пенсильванию.

И обратившись к Майку, извиняющимся тоном добавил.

– Я ради интереса спросил миссис Милтон по этому поводу, хотел нащупать хоть какие-нибудь новые знакомства, связи и дополнительные зацепки для расследования.

– Да, Йенс – забурчали окружающие. – Ну ты и дал маху. Что там можно привезти из Пенсильвании? Ты не скажешь? Может горстку снега или значок хоккейного клуба «Пингвинз»!

В кабинете раздался грохот всеобщего смеха.

– Да, брат Йенс, это слишком!

– Ну, ты и фантазер, старик!

Даже Ван Гистон и комиссар смеялись от души над незадачливым положением младшего инспектора юстиции Йенса, который окончательно впал в краску, даже прилично оттопыренные уши Николаса стали пурпурно-красными. Теперь он тупо уставился в стол, не обращая внимания на окружающих и продолжая теребить какие-то бумаги на столе.

Хорошенько отсмеявшись, Майк, тем не менее, заметил в рассуждениях своего подчиненного здравое зерно.

– А кто-нибудь знает, какие вещи запрещены у нас, но, одновременно, которые можно достать в Пенсильвании?

Полицейские понемногу тоже успокоились, и до них потихоньку стал доходить смысл слов комиссара, воспринявшего весь бред Йенса за чистую монету. И это было для них настоящим откровением, потому что никто, включая даже робкую Саммервуд, от всего сердца хохотавшую сейчас над неудачей своего коллеги, не посчитал рабочую версию младшего инспектора юстиции Йенса хоть сколь-нибудь стоящей и подлежащей проверке. Но, оказывается, все они ошибались. Никто из собравшихся так и не смог на память назвать комиссару хотя бы несколько вещей, запрещенных в Вурджвилле, но одновременно разрешенных в Пенсильвании, поскольку просто их не знали, если такие вообще имели место быть.

Майк продолжил развивать идею Йенса, добавляя ей объем и наполняя ее смыслом.

– Надо бы прояснить этот вопрос – сказал Стэмп. – Ведь я думаю, что есть же предметы, изъятые у нас из гражданского оборота, но которые можно достать в Нью-Бетлехеме. Кроме того, Милтон мог бы привезти из Пенсильвании что-то запрещенное на всей территории США, предварительно завезенное в нашу страну еще кем-то. Надо бы выяснить с кем в Нью-Бетлехеме встречался Милтон. Это крайне важно.

Комиссар пробежался глазами по всем подчиненным и остановил свой взгляд на Йенсе, продолжавшем неуклюже стоять, как школьник у школьной доски, и сверлить глазами стол под собой. Он, кажется, даже не заметил, что Майк не только всецело поддержал его рабочую версию, но и немало развил ее и дал все шансы на полноценное ее расследование.

– Молодец, Николас. Крайне неожиданное предложение. Я, признаюсь, даже и не ожидал от тебя такой живости ума.

Йенс только сейчас заметил поддержку со стороны комиссара, и это придало ему уверенности в собственных силах. Он даже изменил свою позу и теперь стоял как-то по-особенному, широко расправив плечи, подняв голову и открыто смотря на своих коллег, продолжавших, тем не менее, исподтишка похихикивать над ним.

– Спасибо, комиссар. Я обязательно учту все ваши заметки и отработаю все вопросы, которые необходимо прояснить. Я постараюсь сделать это как можно скорее.

– Присаживайся, Ник – одобрительно произнес Майк. – Теперь твоя очередь, Саммервуд. Давай, Линда, выложи свой занимательный романчик на суд общественности. Удиви людей своими таинственными небылицами.

При этом Майк скорчил жуткую гримасу, будто бы ему только что вкололи самый больной в мире укол, который ко всему прочему вовсе и не помог избавиться от болезни.

Линда Саммервуд, «приободренная» напутственными словами комиссара, медленно встала со своего стула, ни жива, ни мертва. При этом она умудрилась опрокинуть довольно увесистый стол (никто так и не понял как у нее это получилось), обронив с него канцелярские принадлежности, тут же разлетевшиеся по всем углам в кабинете. Пучок волос у нее на макушке, нелепо нанизанный на длинную спицу, лихо подпрыгивал и трясся в такт движениям Линды и придавал ей еще более нелепый вид, когда она попыталась собрать рассыпавшиеся вещи и поднять тяжелый стол. Вовремя опомнившись, что от нее сейчас требуется не это, Линда косо застыла в смешной позе, что-то будто бы по стойке смирно только в полусогнутом положении.

«Что может выдать это подобие человека? – гневно думал Майк. – Да еще этот дурацкий пучок на голове. Вечно накрасится как чучело. Никогда она не сможет стать хорошим инспектором и уж тем более, у нее отсутствуют какие бы то ни было перспективы для продвижения по карьерной лестнице. Ну что ее здесь держит? Да и чьей-то женой стать перспектива туманная».

Линда стояла в этой неестественной позе и тупо смотрела на комиссара как крыса на удава перед его кормлением. У нее в голове роились тысячи, миллионы мыслей по поводу всего на свете, кроме выдвижения стоящей рабочей версии по делу о похищении трупа Милтона. Она честно силилась, напрягалась (и это было хорошо заметно по ее лицу), пытаясь прямо на ходу придумать хоть что-нибудь, какую-нибудь зачуханную идейку, чтобы не быть проглоченной этим ужасным удавом. Но, несмотря на все эти нечеловеческие усилия, ничего кроме «а как была накрашена Сара Милтон сегодня утром?», «а красива ли она?», «а чем сейчас занимается Филипп Милтон?» и так далее и тому подобное, не приходило ей на ум. Линда пыталась отогнать все эти мысли разом, чтобы освободить место для работы, но это получалось у нее слабо. Ведь сразу же освобожденное место занимали другие, не менее никчемные мысли, вроде «а как я сейчас выгляжу?», «сегодня нужно еще сделать пробежку», «опять эта ненормальная Сьюзи увела у меня парня», «что бы такого-эдакого приготовить вечером на ужин?». Но у нее начисто отсутствовали идеи по делу. Единственное, что Линда смогла выдавить из себя, было.

– Ну…. Это… Я думаю… Честно признаюсь…

Все эти слова сопровождались всевозможной мимикой, сопряженной с гримасой отчаяния, ведь Саммервуд так и смогла выдать даже тех версий, которые лежали на поверхности. Она сама это ясно понимала, но как ни старалась, не могла ничего с этим поделать.

Стэмп честно дал ей три минуты чтобы начать свой монолог, которые протянулись, казалось, целую вечность. Собравшиеся уже начинали потихоньку подтрунивать девушку, нашептывая ей самые разные абсурдные версии, типа «труп похитили инопланетяне», «тело растворили в растворе серной кислоты» и тому подобное. Никто не отказал себе в этом удовольствии. По столам пробежали смешки. Наконец, Майк решился покончить с этими бессмысленными муками Саммервуд, чтобы самому поскорее завершить затянувшееся совещание.