Невероятный сезон

– И что вам особенно нравится в Лондоне?

«Вы», – пронеслось в голове у Калли. Нет, так не пойдет. Она пыталась придумать что-то.

– Дамские шляпки. И… эм, солнце.

Мистер Солсбери задумался, отчего морщинка на его лбу стала глубже, и Калли вжалась в диван. Вероятно, теперь он считал ее не только неотесанной, но и глупой. Дамские шляпки? Солнце? Ее четырнадцатилетняя сестра Антея смогла бы ответить более элегантно.

Талия, сидевшая в кресле рядом, поджала губы. Калли знала это выражение: ее сестра отчаянно пыталась не рассмеяться. Над ней.

Можно уже уйти?

Наконец, тетя Гармония закончила разговор с миссис Солсбери. Калли никогда еще не была так рада, когда прощалась с новыми знакомыми. Она вскочила, присела в реверансе перед хозяйкой и бросилась к двери, когда кто-то схватил ее за руку.

Это был мистер Солсбери.

– Было приятно познакомиться с вами, мисс Каллиопа.

– Я оказала вам честь, – ответила Калли.

Услышав сдавленный смешок Талии, она осознала сказанное. Ее лицо вспыхнуло.

– То есть вы оказали мне честь. Вы оказали мне честь. – Она собрала то, что осталось от ее достоинства, пулей вылетела из салона и побежала по лестнице к входной двери. Натянула короткий жакет на промокший рукав и вышла, чтобы ждать у экипажа.

Когда они усаживались, Талия сказала:

– Похоже, мистер Солсбери произвел на тебя сильное впечатление, Калли.

Тетя Гармония просияла.

– О, прелестный молодой человек! Он бы прекрасно подошел тебе, Каллиопа.

«Мистер Солсбери не прикоснется ко мне и десятифутовым шестом», – подумала Калли. Ей пришлось осадить тетю прежде, чем та попытается устроить новые неприятные встречи.

– О, пожалуйста, не надо сватовства, тетя. Я только приехала. Полагаю, мистер Солсбери достаточно хорош, но не думаю, что мы подходим друг другу.

Талия смотрела на нее, широко улыбаясь, будто знала, что сестра лжет. Калли отвернулась, устремив взгляд в окно, и скрестила руки на груди, хотя тугой крой жилета делал это затруднительным. Она жалела, что уже слишком взрослая, чтобы исцарапать сестру. Или по-детски надуться.

«Начинай так, как хочешь закончить», – всегда говорила мама.

Калли вздохнула. Если это действительно так, ее покорение высшего света началось плачевно.

III

Все, кроме меня, любят повес

Грация

В настоящее время астрономам известно, что в последние несколько лет доктор Бринкли, с помощью восьмифутового меридианного круга в обсерватории Дублина постоянно наблюдая периодическое отклонение нескольких неподвижных звезд от их средних положений, убедительно доказал существование у этих звезд годового параллакса.

    Джон Понд, «Философские труды Королевского общества»

Примечание Грации: Лондонский сезон, он же ежегодный социальный параллакс, где роль каждого, кажется, меняется при смене точки зрения.

Со своего наблюдательного пункта в вестибюле Гардинеров Грация видела, как ее папа исчез в гардеробе, утопая под горой плащей. Она пожалела, что не может пойти с ним: ей бы больше хотелось исчезнуть в комнате, увешанной верхней одеждой, вдохнуть запах шерсти и горностая и укутаться в тепло и покой, вместо того чтобы стоять под яркой люстрой среди гостей, медленно поднимающихся по лестнице, чтобы поприветствовать хозяев, прежде чем войти в большой салон.

Ее мама наклонилась и легонько ущипнула ее за плечо.

– Стой прямо, дорогая, ты сутулишься.

Грация не могла понять, как можно сутулиться в корсете. Тем не менее она попыталась выпрямиться еще больше и потерла то место между коротким рукавом платья и длинными перчатками, куда ее ущипнула мама. Калли и Талия были одеты так же, но никто из них, казалось, не мерз и не стеснялся. Более пышный бюст Грации, приподнятый корсетом, которого она обычно старалась избегать, вываливался из платья. Хотя мама настаивала, что декольте идеально подходит юной леди, у Грации было столько веснушек, что она стеснялась. Она потянула вырез вверх, но мама поймала ее за этим и покачала головой.

Вот почему Грация предпочитала научные исследования светским мероприятиям. По крайней мере, она знала, что в случае первых не нужно извиняться за то, что взбредет в голову. Ей не хватало светских манер, которых ждала от нее мама, а на этой проклятой юбке было слишком много оборок.

Взгляд Грации снова упал на Калли. Со сжатыми руками и слегка приоткрытыми губами, та походила на ребенка рождественским утром. Грация расправила плечи. Ладно. Она не станет той, кто испортит кузине удовольствие от ее первого выхода в сезоне. Грация страдала весь вечер, ни разу не пожаловавшись, и развлекалась, планируя исследования, которые проведет, приехав домой.

Папа вскоре вернулся, и они поднялись по лестнице. Грация присела в реверансе перед мистером и миссис Гардинер и последовала за матерью и кузинами в переполненный салон. Калли схватила ее за руку.

Грация видела, что, несмотря на энтузиазм, та нервничает, ее кожа была бледнее обычного. Вслед за ними в зал вошла другая семья – тот молодой человек, который на днях напугал Калли, в сопровождении сестер. Как там его звали? Сан… Нет, Солсбери. Взгляд мистера Солсбери остановился на Калли, и его лицо просияло. В ответ та робко улыбнулась и крепче сжала руку Грации.

Солсбери подошли, поболтали с ними о чем-то и отправились в глубь зала. Хватка Калли на руке Грации ослабла.

– Никогда еще мужчина так не нервировал тебя, – заметила она.

Кузина вздохнула.

– Знаю. Прошу, давай больше не будем говорить об этом. Это деморализует.

Мама и Талия оказались втянуты в разговор со знакомой, но Грация решила не присоединяться к ним. Мама внушила ей, что она не должна находиться на светских мероприятиях без сопровождения, но ведь они с Калли могут сопровождать друг друга? Грация направилась к столику с закусками, потащив кузину за собой. Еда всегда поддерживала ее, когда она чувствовала себя неловко в компании, и давала возможность занять руки и провести время.

Папа преградил ей путь, за его спиной стоял темноволосый мужчина. Незнакомец был одет строго, в белую рубашку, жилет в тон и черный сюртук, оттенявший его загорелую кожу. Ни один из тех ярких цветов, которые, казалось, обожали представители высшего общества, но Грация смутно припоминала, как Калли объясняла, что по-настоящему искушенные джентльмены избегают цветных оттенков в одежде.

Папа сказал:

– Мистер Левесон, могу ли я представить вам свою дочь и ее кузину? Грация Элфинстоун и Каллиопа Обри.

Калли издала странный сдавленный звук. Когда Грация взглянула на нее, глаза той были широко распахнуты. Вероятно, она узнала это имя, но, поскольку оно не появлялось регулярно ни в одном из научных журналов, за которыми следила Грация, она понятия не имела, кто это.

Мистер Левесон склонил голову, а Калли и Грация присели в реверансе.

Папа продолжил:

– Мы с отцом мистера Левесона общались, пока он прискорбно не оставил нас несколько лет назад. Он был, как говорится, настоящий набоб[1 - Набоб – титул правителей некоторых провинций Восточной Индии.] – нашел состояние и супругу в Индии.

Мистер Левесон поджал губы, его взгляд скользнул поверх головы Грации. Он явно желал гибели ее отцу, хотя она не могла сказать почему, то ли ему было скучно в его компании, то ли не нравилось, когда о его жизни рассказывали незнакомцам.

В любом случае она чувствовала, что начинает заводиться. Как смеет этот джентльмен так пренебрежительно относиться к ее папе? Он ничего не знал о них и, казалось, не хотел знать.

– Вы очень богаты, мистер Левесон? Как и ваш отец? – спросила она, распахивая глаза и надеясь, что выглядит невинной, а не одержимой. – Должно быть, это очень приятно, если избавляет вас от необходимости проявлять вежливость.