Детство и юность Кадима

Мама детей, подоив корову, подошла к ним и, обращаясь к Зуфару, сказала:

– Загоните её в хлев, где раньше стояла наша. Так и сделали. Кадим спросил у Зуфара, куда делась их корова.

– Сдохла! – коротко ответил Зуфар.

Дома детей Камалия покормила картошкой, сваренной в «мундире». Почему в «мундире», Кадим не понял, но спросить постеснялся. В середине стола стояло блюдце со льняным маслом. Дети чистили ногтями картошку, макали её в масло, солили, взяв щепоткой соль из деревянной солонки, и ели. Всем налили по кружке молока.

Потом Камалия велела Кадиму затащить оставленную на траве двора сбрую в сени. Кадим пошёл выполнять задание. Когда он вернулся, дети таинственным образом исчезли.

Камалия велела пройти Кадиму на кухню. На полу за печкой было немного свободного места. Кто-то занёс туда чемодан Кадима, бросил старый тулуп и старенькое стёганое одеяло.

– Будешь спать здесь, – сказала Камалия. Тут даже такому некрупному мальчику, как Кадим, нельзя было вытянуть ноги на всю длину – места было мало, но Кадим понимал, что он должен быть благодарен тёте Камалии и за это.

Он залез под одеяло, прижал нос к согнутым коленям и беззвучно, чтоб никто не слышал, заплакал. Он скучал по маме.

Первый год жизни в людях

К утру дом остыл. Кадим проснулся от того, что ему очень холодно. Стал тщательно заворачиваться в одеяло и тулуп, чтобы всё тело было покрыто как можно лучше. Но тут подошла к нему Камалия и громко сказала:

– Кадим, вставай! Затопи печь!

Сама побежала к мужу и запрыгнула в постель.

– А-а, ты так себе решила облегчить жизнь, хитрюга! – пробасил сонный муж. Мальчику было слышно, как они весело возятся в постели.

Кадим встал, дрожа от холода, натянул одежду и стал топить печь. Всё было под рукой. Вот где пригодилось умение ловко растапливать печь! Дрова дружно разгорелись, перед печкой стало тепло. Кадим перестал дрожать и стал смотреть на огонь.

Встал муж Камалии. Кадим так и не знал его имени. Камалия приказала налить воды в ведро из большой кадушки и напоить овец и корову.

Постепенно встали все в доме. Дети спустились откуда-то сверху, заспанные и тёпленькие. Внимательно приглядевшись, Кадим понял, где были дети в тот первый раз, когда он зашёл в дом, и где они спали ночью. В укромной части дома, за большой печкой, потолок был двойной. Под общим потолком избы был ещё один потолок, точно такой же цветом и видом, только примерно на полметра ниже. Между двумя этими потолками была лежанка детей. Туда можно было забраться только с печи. Там наверняка нельзя было нормально сидеть. Тем более, там нельзя было стоять! Но там можно было лежать. Ну, или ползать на четвереньках. Понял Кадим: они были там всё время! Там они спали ночью. Наверное, там здорово. Стоя в середине избы, задрав голову, Кадим с интересом рассматривал это сооружение. Зуфар сказал, что это называется «сендере». Зуфар, в свою очередь, удивлялся тому, что Кадим удивляется. В их деревне почти в каждом доме есть «сендере» – что тут удивительного?

Ох, как захотелось Кадиму забраться в это «сендере» и полежать там хотя бы чуть-чуть! Повозиться с мальчиками! Обидно, что у Кадима в своём доме не было «сендере»! И почему только папа не сделал ему? Ох, как бы ему было там хорошо и весело! Он бы не слезал оттуда целыми днями! Теперь уж «сендере» у Кадима никогда и не будет! От обиды на глаза навернулись слёзы. Кадим их быстренько утёр кулаком.

Камалия велела всем детям садиться за стол. Муж Камалии уже позавтракал и, сев на колхозную лошадь, уехал на работу. Запрягать лошадь ему помогал Кадим – Камалия велела. Кадим внимательно изучал, что за чем на лошадь надевает мужчина. Запоминал. Понимал, что в следующий раз ему могут велеть запрягать. А запрягать – это тебе не распрягать! Это Кадим точно знает!

Когда Зуфар ушёл в школу, а Кадим и Камалия переделали все утренние дела по дому, тётя велела Кадиму одеться в лучшие одежды. Камалия сказала, что они пойдут в школу. Взяв справку Кадима об окончании начальной школы, отправились в новенькую школу.

В Акташевской школе был даже директор! Правда, он тоже был таким же учителем. Как все, он тоже вёл уроки. Но директора все боялись! Он был самый главный! В этой школе была даже учительская комната! Там сидели учителя и сам директор во время перемены.

Когда Камалия и Кадим зашли в школу, там была полная тишина. Кадим сразу догадался, что в классах идут уроки. В коридоре Камалия сказала уборщице, что они пришли к директору. Та предложила им сесть у входа в учительскую на стулья и подождать наступления перемены. Через какое-то время она взяла большой медный колокольчик, который лежал тут же, на стульчике, и громко зазвонила. Из классов высыпали ученики. Стало очень шумно. Потом из классов вышли учителя с журналами. Они заходили в учительскую, с интересом рассматривая сидящих возле двери Камалию и Кадима.

Через какое-то время за ними вышел молодой учитель и пригласил их зайти в учительскую. В конце длиннющего стола, на самом почётном месте, сидел директор, строгий мужчина в роговых очках.

Камалия кратко рассказала историю Кадима. Мальчик заметил, что все учителя краем уха прислушиваются к разговору. Он сильно волновался. Когда тётя сказала, что Кадим уже закончил начальную школу, все подошли к разговаривающим и, не стесняясь, внимательно стали рассматривать Кадима. Они не верили ни словам Камалии, ни этой справке. Кто-то предложил дать задания и посмотреть, справится ребёнок или нет. Так и сделали. Несколько учителей быстренько приготовили задания по основным предметам. Кадиму дали задания, карандаш, бумагу и отправили в каморку уборщицы до следующей перемены. Тётя осталась сидеть в коридоре. Прозвенел звонок на урок. Кадим приступил к работе.

На следующей перемене за Кадимом пришли. Забрали его листочки, самого отправили к тёте.

Через какое-то время вышел сам директор и, улыбаясь, сказал, что с заданиями Кадим справился отлично, и его принимают в четвёртый класс.

Началась новая жизнь. Кадим утром вставал раньше всех, затапливал печь и выполнял утренние дела по дому. Потом они с Зуфаром уходили в школу. Вернувшись из школы, Кадим выполнял изо дня в день одну и ту же работу: чистил сарай, колол дрова и и затаскивал их в дом, таскал воду из колодца с другого конца деревни, очищал от снега дорожки, ухаживал за скотиной. Выполнял и такую работу, которую обычно в деревне выполняют только женщины: мыл посуду, полы, стирал бельё. Изо всех сил старался, чтобы тётя Камалия была довольна.

По ночам Кадим мёрз. Перед тем, как ложиться спать, стал надевать на себя всю одежду, какая у него есть. Заметив это, тётя дала ещё одно старое стёганое пальто. Но мальчик всё равно надевал на себя всё – так было легче вылезать по утрам из постели: не так холодно.

Зимой к утру дом стал остывать ещё больше. Под утро Кадим замерзал так, что у него зубы начинали громко стучать. И тут случилось чудо: Зуфар как-то вечером попросил маму разрешить Кадиму забраться к ним на «сендере». И тётя разрешила. Кадим был в тот вечер счастлив! Сбылась его мечта – забраться на «сендере»! Это было здорово: смотреть сверху вниз, свесив голову, на то, что происходит в доме. Казалось, что это место – особый мир! Тут было тепло, теплее, чем во всём доме! Тут было спокойно. Повозившись немного, ребята уснули.

Муж Камалии, его звали Ахтям, часто удивлялся, глядя на этого ребёнка. Мальчик был очень толковый. Теперь, когда ему нужен был помощник в каком-либо деле, он первым делом вспоминал про Кадима, а потом, как бы спохватившись, брал и своего, Зуфара, чтоб тот тоже делу учился. Ахтяму нравилось, что у него появился расторопный помощник. Он понимал, что, глядя на этого мальчишку, и его сыновья научатся чему-нибудь хорошему. Поэтому не трогал Кадима – пусть живёт. «Умная у меня жена, однако, – думал Ахтям, глядя на мальчика. – Сразу сказала, что он отработает свой хлеб. Ещё как отрабатывает!»

Кадим не всегда успевал делать домашние задания. Некоторые учителя сердились и ставили двойки, некоторые не ругали, понимая, что у мальчика не остаётся времени на уроки. Контрольные работы выполняет хорошо, ну и ладно. Ребята в классе быстро подружились с этим мальчиком с умными и грустными глазами. Несмотря на то, что он был их намного младше, Кадим много знал и умел, и с ним было интересно.

Можно было бы сказать, что живётся Кадиму неплохо. Но иногда ему бывало очень, очень тоскливо. Когда становилось невыносимо, он уходил в хлев. Там жила корова, которая знала его маму. Родная корова, из того, своего мира. И ещё – тут ему никто не мешал плакать. Обняв свою корову за шею, Кадим рыдал, обливаясь горючими слезами.

Один раз, устав от слёз, он сел на край кормушки и оказался перед мордой коровы. И замер от удивления. Из больших красивых глаз коровы скатывались по морде крупные слёзы. Перчинка плакала! «Не может такого быть!» – подумал Кадим и внимательно посмотрел в глаза коровы. В них было столько печали и жалости, что Кадим разрыдался с новой силой, прижав уже своё лицо к носу коровы. Они теперь плакали вдвоём. Они оба скучали по маме.

Вставать по утрам топить печь Кадиму стало труднее – очень неприятно вылезать из тёплой постели в «сендере» и спускаться в холод. Но Кадим был благодарен за то, что не мёрз по ночам и высыпался!

Счастье длилось недолго. Как только прошли зимние морозы, Камалия вернула Кадима на прежнее место. Ей так было удобнее. Кадим понимал, что он тут ничего не решает. Молча вернулся в закуток за печкой.

С детьми Камалии у Кадима отношения были ровные. Он с ними как-то очень мало соприкасался. Кадим всё время должен был работать. И работал. Даже за столом он редко сидел с ними. Почти всегда, особенно, если Камалия приготовила что-то вкусненькое, Кадим должен был кушать в маленькой кухне, один. Обычно он доедал то, что оставалось со вчерашнего дня.

Наступила весна. Ученики средней школы в конце каждого учебного года сдавали экзамены. Четвероклассники – тоже. Кадим сдал все экзамены на пятёрки. Мало того, все учителя подчёркивали безупречность его работ. Камалия ходила на родительское собрание. Ей было приятно, что хвалят её мальчика. Кадим же теперь ей почти как сын! Свой тоже неплохо учился, слава Богу. Зуфар не такой одарённый, как Кадим, но тоже не дурак. У её сына есть родители, которые постараются дать ему образование, сделать из него человека. А этому – самому надо постараться. Вот он и старается…

Пастушок

Как только прошли экзамены, Камалия нашла для Кадима прекрасную работу. Она пристроила его помощником пастуха.

Деревенское стадо уже много лет пас один и тот же старик по имени Сабир. О его мастерстве в этом деле ходили легенды. В других деревнях такие стада, как в Акташе, пасли три человека, а этот один справлялся. Коровы деревни его хорошо знали и боялись, как огня. Они боялись свиста его кнута. Кнут у него был особенный, особо жгучий. И везде достающий. Сабир знал каждую корову, называя их именами хозяек. В лесу особливо непослушных и своенравных коров он ругал самыми грязными словами, называя их именами хозяек и обращаясь то ли к корове, то ли к хозяйке. Некоторые люди, пришедшие в лес собирать ягоды, бывало, издалека слышали эту его ругань и возмущались, как много он себе позволяет, злились, но никто не собирался расставаться с талантливым пастухом. Ведь любая хозяйка была уверена, что у Сабира её корова не потеряется, придёт сытая и с полным выменем! А то, что Сабир коров называет их именами, что за беда?

Старик ходил очень быстро, правильнее было бы даже сказать: он всегда бегал. Он и говорил так быстро, что его речь трудно было понять. Но деревенские привыкли к нему и понимали. Пастух всё лето пас коров и годовалых телят, а осенью, переходя из дома в дом, собирал деньги. Сумма за каждую корову и за каждого бычка была оговорена и не менялась уже много лет. Но ещё деревенские женщины должны были по очереди кормить его ужином всё лето, пока он пасёт стадо. Это некоторым деревенским женщинам было в тягость. К тому же у старика был очень длинный язык. Поужинав сегодня у какой-либо хозяйки, на следующий день он переходил в следующий дом и там с превеликим удовольствием в мельчайших подробностях обсуждал вчерашний ужин. Редко хвалил, в основном находил недостатки. Так что, некоторые хозяйки, возможно, боялись старика Сабира не меньше, чем их коровы. Никому не хотелось прославиться, как неумёхе, и все женщины деревни готовились к этому дню, как к большому празднику. Заранее продумывали блюда, припасали продукты. Некоторые не очень уверенные в себе хозяйки приглашали более опытных подруг в помощь, лишь бы не опозориться.

Вот этот старик в этом году решил взять себе помощника. Встретив на улице Камалию, спросил, чем будет заниматься летом сирота. Камалия пока не знала. Тогда Сабир предложил отдать мальчика ему в помощники. Тут же договорились о цене. Осенью, когда соберёт деньги с деревенских, Сабир рассчитается с Камалией.

Так Кадим стал помощником пастуха. Изо дня в день он вставал очень рано, раньше всех в деревне, проходил с кнутом по всем улицам, беспрерывно им щёлкая на всю улицу – будил нерадивых хозяек. Потом проходил по второму разу по тем же улицам, собирая коров. Собранная часть стада стояла на месте, пока Кадим не пройдёт по всем улицам и не пригонит всех коров. Уже пригнанные стояли смирно – Сабир с кнутом был рядом.

Потом стадо отправлялось в лес, на луга. Коровы щипали траву, а Кадим и Сабир их охраняли. К полудню пастухи гнали их к реке. На берегу реки коровы отдыхали, пили воду, часами стояли, забравшись в воду по брюхо. Кадим и Сабир в это время тоже могли передохнуть. Обедали.

У Кадима изо дня в день было с собой на обед одно и то же – две краюхи хлеба. Сам отрезал, потому что, когда он уходил, Камалия ещё спала. В доме все спали. Кадим никому не мешал, никого не будил. Мальчик спал не дома, а на сеновале.

Как только весной отпала необходимость по утрам топить печь, Кадим попросил разрешения перебраться на сеновал. Тётя не возражала. Это всех устраивало: Кадим не будил семью по утрам своими сборами. А вечером мальчик мог завалиться спать пораньше, уставший так, что с трудом добирался до сеновала.

Увидев, что у ребёнка нет еды, кроме хлеба, дед Сабир стал делиться с мальчиком. Жена его, бездетная старуха, со слов деда знала, что у мальчика на целый день только два куска хлеба, жалела сироту и посылала ему всякие вкусности: яйца варёные, выпечку, молоко в стеклянной бутылке. А вечером теперь дед и Кадим вдвоём ходили к хозяюшкам ужинать! Никогда в жизни Кадим так вкусно и так много не кушал!

За это лето Кадим вытянулся так, что ростом стал почти таким же, как Сабир! Дед даже удивлялся, говорил: «Ты, Кадим, как гриб растёшь!» За это лето мальчик догнал и перегнал своих сверстников по росту. Но он был таким же худым, как раньше. Загорел так, что стал походить на головёшку. Стал больше улыбаться. Целое лето спокойной жизни! Ему хорошо было с дедом и с Перчинкой. Узнав, что Перчинка – корова Кадима, дед создал ей особые условия. Она в стаде стала любимицей пастухов. Дед не называл её, как остальных коров, дурой безмозглой, а ласково называл «Перчинкой».

Во время дневного отдыха Сабир рассказывал Кадиму про свою жизнь. Он знал много смешных историй, любил шутить. Кадим с интересом слушал, смеялся. Сабир также расспрашивал о том, как жил раньше Кадим, кто были его родители. Как бы не нравился ему дед, Кадим не сказал ему, что он – сын «врага народа». Испугался, что дед возненавидит его. И ещё. А что, если дед проболтается, и все в деревне узнают про это? Ужас!

Переехав жить в эту деревню, иногда Кадим думал, правильно ли он делает, что скрывает от деревенских, что он – сын «врага народа»? Не совершает ли он преступление, скрывая, чей он сын? Подумав, рассудил так. Его папа, добрый, хороший папа, никогда не был народу врагом, Кадим ни на минуту не сомневается в этом. Какие-то злые люди оклеветали папу и, наверняка, убили, иначе он вернулся бы и нашёл своего сына. То, что его папа – враг, это – неправда! Поэтому Кадим в этой деревне никому не признается. Поживёт просто мальчиком.

Первого сентября все ученики пошли в школу. А Кадима дед Сабир не отпустил! Стадо будет ходить в лес ещё весь сентябрь, а по договору Сабира с Камалией расчёт может быть только после того, как скот загонят в сарай. Делать нечего, весь сентябрь пятого класса Кадим пас стадо. В октябре дед отпустил мальчика. Кадим пошёл навёрстывать упущенное.