Изначальное

«Это уже слишком, невероятно, выведите меня отсюда» – раздались возмущенные и испуганные голоса. Король повторил излюбленный жест, стража у дверей сомкнула алебарды, всем своим грозным видом показывая – никто никуда не выйдет.

– Не волнуйтесь, господа, будет весело, – расхохотался Король, глядя на обескураженные лица гостей. – Капрал, поделите обе стороны стола на три части, мне нужны шесть обществ.

Когда охрана выполнила приказ, развеселившийся монарх продолжил:

– Выбирайте, господа, лучших из лучших, оркестр, туш.

Оглушенные услышанным, музыканты неистово задвигали смычками, задергали и защипали струны, нервно застучали в барабаны и самоотверженно начали выдувать воздух из легких в медные лабиринты своих инструментов, сыграв произведение сильно досрочно. В наступившей тишине было слышно, как хрустят хрящи правой руки испуганного дирижера, остановившего бешеный темп танцующей в воздухе палочки.

Ни одно общество с героем не определилось, люди сидели, опустив глаза в недоеденные блюда, страшась Короля, самих себя, предлагаемого выбора.

– Что ж, – подвел черту этому состоянию всеобщего паралича правитель, – тогда игроков назначу я. – «Общество левой руки близь», вы выбрали, – он окинул взглядом нужный сектор стола, подумал и решил, – Рыцаря.

Все разом повернулись к мужчине средних лет, облаченному в сверкающие латы, с голубой лентой, перетянутой через нагрудник.

– Но, Ваше Величество, я без меча, – заикаясь, попытался возразить он, когда к нему подошел Капрал и положил руку на плечо.

– Зато в доспехах, – рассмеялся Король и развернулся к правой стороне стола. – «Общество правой руки близь», ваш выбор… Священник.

Сидящие рядом со Святым Отцом охнули и чуть расступились. Священник поднялся с места:

– На мне нет ни доспехов, ни меча, Ваше Величество…

– Бог защитит, – окончательно развеселился Король, упиваясь растерянностью и недоумением служителя церкви.

– Но мне, в моем возрасте… – попытался продолжить разговор Святой Отец, обращаясь уже к отвернувшемуся от него деспоту.

– Выходите, падре, – ответил ему Капрал, – не задерживайте игру.

Тем временем Король рассматривал претендентов из следующих групп прячущих глаза и втягивающих головы в плечи.

– Пожалуй, Юная Леди будет самой достойной из «общества левой руки средь», – наконец выдал он.

– Но, мой Король, она – девица, – возмутился Шут.

– Не будем обижать вниманием женский пол, тем более что частенько слабые телом сильны умом, чем не доспехи.

– Не буду возражать, Ваше Величество, – совершенно неожиданно отозвалась королевская избранница.

– Опомнись, дитя, – воскликнул Шут.

– Хватит, – прервал его монарх, – решение принято, да и герой, простите дорогуша, героиня согласна. Тебе же, вечно надоедающему мне своими комментариями, защищать цвета «общества правой руки средь». Капрал, тащите кривоногого коротышку к остальным.

– Коротышка, хоть и на кривых ногах, но в состоянии передвигаться сам, – буркнул Шут и за три флик-фляка достиг троих своих собратьев по игре (читай, по несчастью).

– Ну вот, будет не скучно, – резюмировал Король и вернулся к выбору претендентов, сканируя взглядом дальний конец стола. Неожиданно, с правой стороны, выросла высокая черная фигура.

– О, в «обществе правой руки даль» доброволец. Кто же ты, назовись?

– Королевский Палач, Ваше Величество, – донесся голос.

Король одобрительно кивнул головой:

– Смелый поступок, чем вызван?

– Ваше Величество, я не боюсь смерти. Столько раз я сам чинил ее, заглядывая прямо в глаза этой старухе. Теперь хочу рискнуть и посмотреть в блестящие очи богатства.

– Я неплохо оплачиваю твой труд, Палач, да и без дела ты не сидишь, но сделанный выбор оспаривать не буду. Осталось «общество левой руки даль», и выбирать я буду женщину, чтобы Юная Леди не чувствовала себя совсем одинокой в мужской компании.

И без того бледные щеки представительниц прекрасного пола потеряли последние кровяные тельца в пульсирующих жилках после произнесенных слов. Так устроена человеческая суть, что думается всегда о худшем и каждая дама, вне зависимости от возраста и положения, находящаяся в этой части стола, прощалась со своею прекрасной, бурлящей, сладостной, чарующей (все негативные коннотации в такой момент покидают сознание) жизнью. Женщины неосознанно корчили губы, морщили лбы, сутулили спины и прищуривались, стараясь изо всех сил сделаться страшными, некрасивыми, уродливыми созданиями.

– Я все вижу, – хохоча, приветствовал их метаморфозы Король, – и, как я могу судить, наибольшего усердия в столь сложных экзерсисах проявила моя Фаворитка, ей и стать последним «ополченцем». Проходи, дорогая, к соратникам, а я объявлю правила нашей игры.

Игра

Король засунул в рот оливку, задумчиво повертел ее языком, пожевал и, не выплевывая косточки, начал объяснять:

– Рыцарский замок имеет шесть тайных проходов ко многим комнатам замка, в том числе и сюда, в бальный зал. У каждой двери стоит охранник, он пропустит участника за дверь, если тот назовет ему пароль, одно слово и в правильном порядке. В зале есть подсказка, пароль нужно произносить шепотом, «шестерка» не обсуждает меж собой подсказку, лучше вообще не общаться. Нарушивший правила будет наказан. Прошедшего в тайный коридор ждет еще один охранник, который укажет правильный путь, если участник ответит на его вопрос, он не пустит игрока дальше. Игрок будет ожидать последнего вошедшего в бальный зал и только после этого сможет двигаться дальше. Если загадку не отгадает никто или несколько игроков, они будут пропущены по очереди, как подходили к охранникам. Финал игры я уже представлял. Оркестр, давайте марш, проводим наших героев достойно.

Дирижер снова рассек палочкой воздух, и королевские музыканты с чувством исполнили похоронную мелодию, чем несказанно развеселили своего монарха.

Рыцарский зал представлял собой шестигранное помещение, прячущее в каждом простенке низкую, окованную железом дверь. Попасть в зал можно было по винтовой лестнице, которая выводила посетителя в самый центр, поднимаясь снизу вверх. Стены этого странного сооружения были утыканы скрещенными мечами, сколотыми, зазубренными, со следами въевшейся ржавчины и запекшейся крови. В качестве декора также были использованы щиты различных форм и эпох, дыры и вмятины на них говорили о частом применении этого инвентаря. Под потолком, на цепи, болталось колесо от повозки, на котором заботливая рука расставила свечи. Их скудный, мерцающий свет был единственным здесь, окна отсутствовали вовсе. Тем более странным рядом с этим арсенальным набором казалось соседство великолепной фрески на своде потолка, изображавшей Создателя, восседающего на перине облака, под которым красовался библейский текст о сотворении мира.

Священник, войдя в зал после остальных, машинально перекрестился, краем глаза сразу же уловив знакомые мотивы и цвета. Пока его товарищи озирались в поисках подсказок, он, внимательно разглядывая фреску, понял, что имел в виду Король. Повинуясь первому порыву охотника, схватившего Синюю Птицу за хвост, Святой Отец рванулся к ближайшей двери и прошептал на ухо охраннику: «Свет».

Гвардеец кивнул головой и сделал шаг в сторону, Священник толкнул дверь, обернулся к изумленным игрокам, поймал взгляд Юной Леди и, подняв глаза к потолку, вошел в проход. Узкий коридор, подсвеченный зажженными факелами, уходил вниз и влево. Святой Отец, подхватив полы рясы, бодро засеменил по каменным ступеням. Многие годы, проведенные в молитвах и проповедях, напоминал ему этот коридор. Зажатый догмами-стенами, произносящий знакомые, понятные, правильные слова, Священник, тем не менее, будто спешил всю жизнь по скользким ступенькам к неизведанному. Он прекрасно понимал, что сказанное им в стенах храма для прихожан есть звук пустой и, выйдя на улицу, они возвращаются к заботам и делам своего мира, оставляя Мир Бога внутри церковных стен. Их пустота заполняла и его самого настолько, что мысли о предательстве Бога посещали Святого Отца с определенного момента все чаще и чаще. Нужна была жертва, нужен был Христос, способный остановить это падение в безверие. Священник был готов, но не представлял себе само деяние ни в каком виде.

Перст деспота, изменивший его судьбу по простой прихоти, вот подарок, о котором он молил Творца. Конечно, Король, сам того не понимая, собственноручно возвел Голгофу, и он, Священник, взойдет на нее, как Христос. Святой Отец, будь сейчас Его Величество рядом, расцеловал бы одежды высочайшей особы в знак благодарности.

Я должен прибыть последним, вот поступок Христа, ставшего первым среди смертных, смертью смерть поправшего, решил Священник, и, развернувшись, направился обратно к двери, чем совершенно обескуражил поджидавшего на развилке тайного прохода охранника, готового загадать загадку.

Юная Леди была знатного рода, носила громкий титул, но из приданого имела сомнительные перспективы на фрейленство и весомые долги ее разорившегося семейства. Увы, но яркая и, несомненно, сильная любовь, случившаяся в ее жизни, разбилась именно об эти рифы. Тот, кем были заполнены ее сны еще вчера, сидел сегодня за столом совсем рядом, но уже был дальше созвездия Ориона, и свет его души мог сравниться холодностью с лучами Бетельгейзе. Девушка не противилась выбору Короля по одной причине – месть, возможность вернуть наглецу и обманщику долг, пролитые слезы, искусанные от обиды губы, растоптанную гордость. Подгадать и ворваться в бальный зал четвертой по счету, медленно шествовать мимо притихших гостей и остановиться возле него, не упоительная ли мысль? Она мечтала увидеть, как его надменный взгляд расплавится от страха и он, бросивший ее однажды, рухнет на колени с мольбою о пощаде.

Юная Леди, как правильно отметил монарх, была не глупой девицей. Она сразу же поняла намек Священника, указавшего взглядом на потолок. Догадаться о том, что шесть дней сотворения мира связаны с шестью участниками игры, не составило труда. Раз прошел Святой Отец, то следующий пароль из второго дня сотворения. Она прочла нужную строку и отправилась к следующей двери, шепнув с ходу охраннику: «Небо». Гвардеец открыл проход, и Юная Леди юркнула внутрь, но, в отличие от Священника, не сразу принявшего свое решение, осталась у двери подслушивать, когда войдет следующий участник, дабы осуществить задуманное.

Закованный в железо, Рыцарь изрядно потел, соленая вода крупными каплями стекала по телу и скапливалась в стальных сапогах. Не хватало, чтобы все это через щели сочленений вылилось бы наружу, волновался он, Бог знает, что подумают обо мне люди. Рыцарь был опытным, но придворным воякой. С врагом лицом к лицу не встречался, хотя не раз защищал стены королевского замка, командуя лучниками и катапультами. Его, человека не глупого, раздражало, что уже два участника (а среди них одна девица) разгадали секреты прохода и, по всей видимости, неслись дальше, к богатству и гарантированной жизни.

Одна надежда на предстоящие им еще испытания, но надо поторапливаться и самому. Он упустил Священника, разглядывая доспехи и оружие на стенах, но обратил внимание, что Юная Леди рванулась к вожделенной двери после того, как осмотрела потолок. Рыцарь поднял глаза, и догадка озарила его лицо, громыхая по каменному полу, он подошел к охраннику и пошевелил губами: «Земля и Вода». Тот отворил дверь, и торопливые, гулкие шаги некоторое время доносились из глубин тайного хода. Едва их эхо успокоилось, как к четвертой двери засеменила Фаворитка, обладающая, при всех внешних достоинствах, особым талантом, таким ценным в придворной жизни, тончайшим слухом. Она расслышала слова, сказанные в полголоса Рыцарем охраннику, пробежала цепким взглядом по стенам и потолку, увидела текст, загнула на хорошенькой ручке три пальчика и свернула губы трубочкой в полном удовольствии от себя.

«Солнце и Луна», – выдохнула она в ухо гвардейцу и исчезла за четвертой дверью. Уродуя каркас юбки бального платья о каменные стены, Фаворитка перепрыгивала ступеньки с одной-единственной мыслью – и не из таких передряг выкарабкивалась, что-нибудь придумаю.

Палач, человек серьезный и обстоятельный, не в силу профессии, но от рождения, особым умом не отличался, но был догадлив и смекалист. Все выбывшие из Рыцарского Зала игроки перед началом движения к дверям задирали головы вверх. Так он и поступил, взгляд сразу же уперся в шею Создателя, это по привычке, извинился про себя бедолага и обратился к тексту. Регулярно выполняя заказы Короля на четвертование неугодных подданных, Палач умел считать до пяти (он хохотнул, имея в виду только мужчин). Побежав глазами пятый стих, он отправился к двери чинным шагом и шепнул охраннику: «Рыбы и Птицы». Тот отворил дверь. Палач начал неторопливый спуск, его устраивал темп игры, ведь он вызвался совсем по другим резонам, нежели ответил Королю. Палач хотел стать палачом последний раз или выбрать смерть другому. Его устраивало и четвертое и пятое место в этой безумной игре. Целью Палача был сам Король, человек, отнявший сотни жизней у других, часто ни в чем не повинных, и лишивший души того, чьими руками вершил свой суд.

В одном он не соврал Королю, он рисковал, но не между богатством и смертью, а между своим замыслом и его провалом.

Шут догадался о подсказке самым первым, он много раз бывал в Рыцарском Зале и знал любовь Короля к фреске. Они частенько обсуждали тему сотворения мира, Король, примеряя на себя мантию Создателя, Шуту же доставались хвост обезьяны и выпученные рыбьи глаза. Полагая, что главные испытания ждут участников впереди, Шут дал возможность всем отворить двери и спуститься в коридоры. Оставшись наедине с охраной и стенами, он сел на пол и стал обдумывать свое положение.

Король всегда дружелюбно относился к нему, редко, но тем не менее случались и разговоры на чистоту. Монарху, перед которым лебезят и стелются даже муравьи, иногда хотелось знать правду о себе, и Шут подходил для этого как нельзя лучше – резкое слово можно было обернуть шуткой, а интонацию – кривлянием. И несмотря на кажущееся благополучие в отношениях, Король все же бросил его на «плаху фортуны». Зачем? – задал себе вопрос Шут, поднялся с холодных плит пола и громко произнес, повернувшись к последнему охраннику: «Человек и Зверь». Шестая дверь распахнулась с тихим стоном.