Резидент

– Его же пригласила девушка, у которой сегодня день рождения. Как же ее…, – пытался я вспомнить.

– Долонья, – подсказала Вита.

– Да, точно. Она будет сейчас спрашивать, где Сентидо. Можешь ей рассказать? Она передаст, кому надо.

– Слушай. Таких, как я, Сенти, Долоньи, просто не очень много. Поэтому мы все друг друга знаем. Это не делает нас близкими друзьями. Долонье не надо сейчас портить праздник. Да и потом. Ты же сам рассказал про каких-то охранников Сенти, думаешь, они не сообщили, кому надо? – почти со смехом в голосе продолжала Вита. Почему такие очевидные вещи не приходят в голову мне. Вероятно, для меня Сентидо, лежащий на руле авто, не тот, что сейчас с трубкой во рту бурлит искусственными легкими. Пусть будет так. Пусть о его благополучии позаботятся профессиональные охранники.

– В моих планах на вечер было передать груз ответственности за Сентидо другому человеку, – с улыбкой и грустью в голосе сказал я. Вита молчала почти минуту.

– Пошли выпьем. Ты такой сконцентрированный, от того таким замученным выглядишь.

– Спасибо, Вита. Прямо сейчас настроения нет. Мы сможем еще когда-нибудь встретиться? – спросил я.

– Конечно! Пиши мне, когда соскучишься.

Я начал скучать по Вите сразу, как вышел из клуба. Пока я ехал до дома, успел проиграть несколько новых версий нашего диалога. И во всех случаях в конце она оставалось все такой же милой и заманчивой. Вряд ли все это можно классифицировать как любовь – на такое высокое чувство нужно было тратить много сил, а я, как верно подметила Вита, был замученным. Поэтому перед сном я не стал лишний раз напрягать фантазию по поводу моих отношений с Витой. Я намеренно гнал от себя эти мысли, чтобы не заиграться и в результате не заблудиться среди нереалистичных материй. Может быть, я подумаю об этом в будущем, но сегодня и завтра моя жизнь – это скромные амбиции с фокусом на стабильный заработок и выплату долгов. К тому же, завтра нужно проведать отца. Мама просила помочь ему по работе.

* * *

В квартире родителей была суета. Адрен, мой отец, ведет коммерческую деятельность. В нее входит индивидуальный заказ мебели, оптовые закупки бытовой техники, монтаж квартирной утвари, ремонт сантехники, укладка ламината, вывоз крупногабаритного мусора. На самом деле этот список гораздо длиннее и постоянно дополняется. В отцовском предприятии только несколько переменных со временем стали постоянными: на него работают четыре человека; в любое время, даже в самое засушливое, есть заказы от Фрагмана; оборотных средств у отца – ровно на два месяца вперед. Сейчас квартира родителей была заставлена тяжелыми коробками с кухонной техникой на продажу. Она не всегда стояла в нашей квартире, до этого хранилась в отцовской мастерской. Но последние пару месяцев то помещение было забито под потолок брикетами строительных материалов для Фрагмана. Здание, насколько я помню, всегда было камнем преткновения этих двух предпринимателей. Оно принадлежало моему отцу, и, в лучшем случае, с Фрагмана можно было брать плату за хранение досок. Но последние сейчас лежали там бесплатно, потому что они пойдут на возведение веранды придорожного ресторана, которую будет делать команда отца. Ему достается много заказов на обслуживание потому, что заведение общепита принадлежит Фрагману. Тот, в свою очередь, получает от отца скидку за опт. Разбираться в их многолетних экономических отношениях можно долго, но важнее отметить положение на сегодня. У отца с начала года было крайне мало заказов. Кухонная техника в коробках ждала своей реализации уже почти шесть месяцев. Поэтому отец решил разом оптимизировать свои дела. Они с Фрагманом договорились о том, что последний покупает всю технику по цене чуть ниже закупочной и обязуется к концу месяца заплатить аванс на постройку веранды. Конечно, отец терял приличную сумму. Зато ему не придется просить работников брать отпуск за свой счет.

– Привет, пап.

– О! Рад тебя видеть. Ты зачем пришел? Я маме говорил, что сам погружу. Мы фургон прямо к подъезду подогнали.

– А Лавер? Или сегодня ты без водителя?

– Лавер в машине. Я не просил его помогать. У него что-то с пяткой. И сегодня выходной, в который он не должен работать.

– Но ты же ему заплатишь за этот день.

– Мы договорились, что он возьмет отгул на следующей неделе.

– Ладно, разберешься. Давай помогу…

Зная сколько весят все коробки, я понял, что отец сам не справится с разгрузкой. Мы управились за полтора часа. Лавер продолжал жаловаться на ногу, отчего отцу пришлось поменяться с ним местами и сесть за руль. Вздохнув, я сел в фургон. Адрен не просил ему помогать, но и от помощи не стал отказываться. Из чувства вины, он старался не смотреть в мою сторону.

– Сейчас только заедем заправиться на соседнюю улицу. Небольшой крюк, зато смогу списать целую кучу бонусных баллов, – на заправке Лавер пошел за сигаретами, а мы с отцом стояли и ждали, пока наполнится бак.

– Как дела на работе, Конси? – спросил Адрен.

– Хочу уволиться… Я работаю уже за двоих, но деньги те же, – ответил я.

– Ой, сейчас не самое удачное время, чтобы увольняться, сам знаешь какие новости.

– Новости всегда плохие, а ипотека сама себя не выплатит. К сожалению.

– Ну, если будешь работать долго и усердно… А так, все госпитали, кажется, одинаковые.

– Это правда. Но, может, мне не всю жизнь быть врачом?

Отец на это ничего не сказал. Я знал, каким будет его ответ. Они с матерью не могут представить такой ситуации, при которой человек в здравом уме решил бы перечеркнуть шесть лет в медицинском университете, три года в ординатуре и три года работы хирургом. Они не меняли свою профессиональную деятельность по собственному желанию уже тридцать лет. Я был готов к небольшому спору, у меня даже был хороший контраргумент. Фургон, набитый под крышу стиральными машинами и электрическими плитками, выглядел как лишние пять тысяч – стоило только продать. Но отец не развивал спор, будто зная о моем козыре.

– Спасибо, что помогаешь, – сказал он. – Я уже и не надеялся успеть после разгрузки в налоговую инспекцию.

– Зачем тебе туда? – удивился я. – Сегодня же выходной.

– Они работают и сегодня. В будни я за всю неделю не выкроил времени, чтобы съездить.

– Так а зачем?

– Собираем сейчас бумажки, чтобы мастерская соответствовала санитарным нормам.

– Какие-то новые требования?

– Нет, думаем там попробовать открыть небольшую кафешку.

– Думаете? Кто думает? Фрагман? – я начал злиться.

– Конси… – отец попытался сохранить тон беседы.

– Ты уже едешь что-то оформлять, то есть вы уже подумали. Пап. Ну какое кафе?!

– Ну, здание все еще мое. Хочу – кафе открою, хочу – бассейн, – отец попытался свести все к шутке.

– Так оставь мастерскую, или вы на грани закрытия? – спросил я.

– Нет, заказы есть. Я и ребята останемся делать, что делали. А в помещении эффективнее будет открыть общепит.

– Кто сказал? Фрагман? Он ничего другого посоветовать не может, не надо слушать его, – настаивал я.

– Фрагман сейчас единственный, кто может заказать работу на несколько месяцев вперед.

– Да не может такого быть. На всю Семлагриму единственный, кому нужен монтаж чего-то там…

– Нет, конечно. Не единственный, но из надежных сейчас только он. Благодаря ему сотрудники получают зарплату последние несколько месяцев.

– Он это знает и манипулирует тобой, чтобы ты отдал ему мастерскую.

– Я не отдаю ее! Она моя. Но скоро перестанет быть моей, если хоть какие-то деньги не будут оседать в чертовом бизнесе.

– Я не могу тебе указывать, только предостерегаю. Прошу, еще раз хорошо подумай. Вспомни, как много сил и времени ты потратил на обустройство и поддержание мастерской. Фрагману дай повод – он все к своим рукам приберет. Пожалуйста, попридержи его рвение и давай еще раз обстоятельно все обсудим.

Отец оставил меня без ответа. Вскоре мы доехали до злополучного ресторана Фрагмана. За час перенесли в подсобку весь груз и были готовы возвращаться.

– Адрен! – раздалось где-то за спиной.

– Да, Фрагман, – живо отозвался мой отец.