Резидент

– Здесь он вам не понадобится. Места, куда вам разрешается зайти, будут открыты для вас сами по себе.

Проверяющий закончил нажимать на своей приборной панели последние кнопки, и матовые двери разъехались, открыв проход в большое пространство. Моему взору открылись высоченный потолок, круглый ресепшн посередине, мозаика кадушек с высокими деревьями, много лавочек и столов, а чуть подальше – вывески кофеен. Вокруг были люди в строгих, но не официальных костюмах. Многие шли по своим делам, некоторые занимали случайное место и вели беседу. Я тоже выбрал для себя столик, сел за него и принялся рассматривать виды за стеклянной стеной. Высокие бледно-красные скалы были пронизаны черными жилами и казались неприступными. От здания до них на несколько километров простиралась ровная пустынная поверхность. Высоко над скалами висело ослепительное солнце. Можно было представить тот жар, которым оно накаляло атриум. Но внутри была комфортная температура, а из-за обилия трехметровых деревьев создавалась иллюзия нахождения в свежем лесу. Сочетание безжизненного внешнего мира снаружи и пригодных, даже приятных, условий внутри восторгало. Здание являло собой оазис, но из-за массивных перекрытий под крышей напоминало о том, что является цитаделью. Вскоре ко мне подошел мужчина. Он был молодой, коротко стриженный, гладковыбритый, в рубашке и пиджаке. На поясе блестела аккуратная яркая бляха кожаного ремня, а на руке красовались квадратные механические часы. Немного большие для такого выдержанного стиля.

– Конси? Очень приятно, – мужчина протянул руку.

– Добрый день, – мы обменялись рукопожатиями.

– Вы у нас первый раз, а мы всегда рады гостям.

– Честно, я чувствую себя шпионом. Кажется, я не должен был даже узнать об этом месте.

– Вы вражеский агент? Тогда мы поступим с вами в рамках гуманитарного права, – мужчина рассмеялся. – Меня зовут Луньер Фриветта, вам должны были сообщить обо мне на контроле.

– Да, все так. Сказали, что ходить по зданию можно только с вами.

– Запрета на самостоятельное перемещение нет, просто вы можете заблудиться.

– Вы же знаете, что я не резидент. Меня сюда привезла девушка-резидент. Только сама она улетела, – я начал по-детски оправдываться.

– Ну конечно. Нам все известно. Вы думаете, в стенах Центра есть хоть толика неопределенности и неизвестности? – улыбка не сходила с его лица. Было видно, что у него хорошее настроение. – Давайте найдем укромное место где-нибудь в том конце этажа, а то здесь многолюдно. Заодно пройдем мимо бара, и я возьму нам кофе.

– Вы очень добры, удивляет такое гостеприимство. Что ваше, что при прилете.

– А, по-вашему, мы должны быть как роботы, без эмоций: вы-а-рес-то-ва-ны-доб-ро-по-жа-ло-вать, – Луньер пародировал стереотипный голос робота. Я улыбнулся, этот человек точно умеет располагать к себе людей. Мы взяли кофе и заняли глубокие деревянные кресла друг напротив друга. Весь поток людей остался в коридоре, а мы теперь находились немного сбоку, спрятанные от всех декоративными низкими деревьями. Луньер продолжил:

– Вы у нас задержитесь до утра, как мне передали. Так что я могу сориентировать вас по всем вопросам работы этого места.

– Как он работает? Как работает Центр?

– Вы имеете в виду отель, или ресторан, или фитнес, или контрольная панель? Что бы вы не выбрали, здесь все работает круглосуточно и бесплатно.

– Нет, я спрашиваю вообще про весь Центр. Вита рассказала про вас в общих чертах, но мне в ее версию слабо верится.

– Разрешите, я спрошу. Как вы представляете нашу работу?

– Ну, если прямо грубо…– Я подбирал слова, чтобы случайно не обидеть Луньера.

– Вы секретная организация, следящая за всеми людьми.

– А по выходным пытаем Джеймса Бонда здесь этажом ниже, – пошутил мой сопровождающий.

– Да, а в конце он все равно умудряется вас взорвать, – я специально отпустил едкую шутку, чтобы показать свои этические доминанты. По глазам Луньера было видно, что ему нравится парирование.

– Я люблю помогать прибывающим к нам резидентам. В качестве нерезидентов сюда чаще всего приезжают их дети или супруги, которые уже давно все знают. Никто не наведывается к нам с целью развлечения, только – ради собственного расследования.

– Собственного – по их просьбе? Есть что-то, что нельзя говорить по телефону, только очно и здесь?

– По нашему телефону можно говорить, конечно, все. Собственные – это когда они сами хотят поиграть в Шерлока Холмса или, наоборот, в Мориарти.

– Говорите загадками.

– Ну вот, вы… Ваш запрос не обычный, но и не уникальный. Я с удовольствием вам все расскажу, только не знаю с чего начать. Давайте так, вы наверняка видели работу Центра. Это все, что обеспечивает жизнь резидента. Его секретарь, его водитель, его домработник, его оператор по телефону – это все пользовательский интерфейс. Есть еще невидимая часть, то что называют безопасностью. Скажем, резидентам требуется встретиться на необитаемом острове. Мы обеспечиваем безопасное пользование островом, трансфер туда и обратно, снабжение.

– Вы описываете себя как консьерж-сервис. Но я видел совсем другую вашу сторону.

Луньер улыбнулся, будто знал историю про Сентидо:

– Пираты-контрабандисты, ядовитые водоплавающие змеи, отсутствие пресной воды, тайфун – все это может появиться на острове, который приглянулся резиденту.

– Это все симулякры. Искусственная реальность, – настаивал я.

Было видно, что ему нравится меня убеждать:

– Это настоящая реальность. Мы можем навести справки о змеях и отправить ловцов для зачистки территории. Мы можем собрать данные погоды, увидеть надвигающийся тайфун и предоставить резидентам военные крейсеры вместо их яхт. Мы начинаем следить за островом круглосуточно сразу после получения цели.

– Чтобы, если что, обнаружить туземцев-людоедов?

– В нашем случае были не туземцы, а контрабандисты. По снимкам со спутника можно было увидеть, что к острову швартуется рыболовецкий траулер, экипаж из семи человек. Потом дрон самолетного типа с тепловизором отследил их перемещения в глубине леса. А десантная группа нашла по тем координатам подземный склад кокаина. Его уничтожили, затем траулер подорвался на дрейфующей подводной мине, – Луньер говорил настолько уверенно, что я начал верить в историю, будто он в ней участвовал.

– За контрабанду разве убивают? – задал я глупый вопрос.

– Мы не были уверены в местной полиции. В случаях ареста в порту возникал риск того, что они передадут дела подельникам вместе с координатами тайника. Мы могли прикрутить сюда идеологию, что убиваем убийц, ведь наркотики – это зло. Но, честно, наши агенты – очень прагматичные и, в то же время, творческие люди. А мина, получается, – очень красивый и надежный способ сломать цепочку наркотрафика хотя бы на месяц.

– Вы говорите об этом с таким упоением, будто пересказываете триллер. Получается, вы – элитная частная военная организация со связями в правительстве. В ваши обязанности входит защита интересов резидентов, – я говорил уверенным голосом, хотя сам слабо представлял, что имею в виду.

– Посмотрите на проблему глобальнее. Наша работа станет затруднительной, если мы будем согласовывать ее с местными властями. Но еще сложнее прятаться на конспиративных квартирах и передавать шифры, по-разному завязывая шнурки. Мы любим эту тематику, нас всему учили, но только в качестве исторической справки и тренировки для ума. В самом начале задача Центра была согласовать работу всех спецслужб. Потом произошла унификация, и теперь нельзя говорить «разведка США» или «разведка Китая». Есть просто Центр с агентами в США и в Китае, – Луньер объяснял медленно, потому что знал, как может выглядеть его повествование в глазах непросвещенного. Он выдавал каждую новую порцию фактов с большим удовольствием, смакуя всю красоту выстроенной системы.

– Звучит невероятно, – сказал я. – Будто существует мировое правительство, а вы поддерживаете его режим на всем земном шаре.

– Правительство же от слова «править», а это, боюсь, плохо описывает жизнь резидентов. Хотя они и стоят во главе всех больших стран, а мы сопровождаем их интересы, нельзя говорить о нашем мироустройстве, как о мировом правительстве. Есть резиденты, есть мы, есть страны со своими интересами. И это не совсем иерархия. Мы, можно сказать, договорились жить вместе.

– И вы каждый день зачищаете острова для вечеринок? – это прозвучало немного грубо.

– Конечно, нет. У Центра много граней, и все они прекрасны. Он оберегает резидентов и обеспечивает их право на все; защищает их власть на высших постах во всех странах; заботится о наследовании резидентского права и о будущем всего мира. Объем работы при выполнении нашей миссии огромен.

– А в чем конкретно заключается защита власти?

– Взять, хотя бы, слежку и идентификацию людей. Мы старательно подключаем свои «глаза» и «уши» к городским камерам, телефонам, умным домашним устройствам по всему миру.

– Паноптикум. Тюрьма, где не знаешь, следят за тобой или нет. Чтобы все боялись лишнего слова сказать даже дома.

– Я чувствую, вы не можете выйти из шаблона классических антиутопий. Давайте еще раз, – Луньер хоть и говорил жестко, это не звучало грубо или оскорбительно. – Мечты диктатора о том, чтобы все ходили по струнке, – это мечты нашего резидента. Если он захочет в своей стране устроить диктатуру – мы поможем. Но у самого Центра нет политических амбиций. Мы занимаем вершину силовой пирамиды, большего взять нельзя.