Кира Ленн

– Поднимись, Хайко. Оставь формальности, – обратилась она ко мне.

Я тут же повиновался. Я был выше её, поэтому старался слегка опустить голову, чтобы ей не приходилось смотреть на меня снизу.

– Как ты вырос с нашей последней встречи. Ты стал мужчиной. Выпрями спину! Не горбись, – она ткнула меня в подбородок. Я выпрямился. – Вот так! Всегда ходи с гордо поднятой головой, и, как и подобает Ландам.

– Слушаюсь госпожа.

– Как твоё сердце?

– Болит, госпожа, но лечение помогает. Спасибо, что прикрепили ко мне врача. Вин, безусловно, одарённый человек.

– Я рада, Хайко. Расскажи, как дела у моей дочери?

Алета пошла дальше по залу. Хайко последовал за ней. Люди позади медленно поднялись на ноги.

– Всё благополучно, госпожа. Я приглядываю за ней, как вы и просили.

– Как она учиться?

– У неё… есть небольшие трудности, но она умело их преодолевает, госпожа.

– Хорошо, а как твоё образование? Ты учишься?

– Я стараюсь, госпожа.

– Чудно, я хочу, чтобы ты получил хорошее образование. Это сейчас – твоя первостепенная задача! Понял?

– Да, госпожа.

– Самый большой грех в этом мире – невежество. Любой уважающий себя человек обязан быть образован. Запомни это. После того, как ты закончишь школу, поступишь с моей дочерью в королевский университет. Я уже забила для вас места.

– Благодарю вас, госпожа.

– До меня дошли сведения, что тебя с моей дочерью связывает больше, чем просто сводное родство? Или это всё же слухи?

– Это… это правда, госпожа, – покраснел я.

– Я знала, что ты не станешь врать. И что же произошло?

– Она, как подобает истинной леди, призналась мне в своих чувствах.

– Но ты ей отказал?

– Да, госпожа.

– Но не потому, что она тебя не нравится? Что, конечно же, невозможно. А потому, что ты не хочешь обременять нас своими чувствами?

– Вы, как всегда, правы, госпожа.

– Послушай меня, Хайко. Если я кому-то и доверю Карину, то только тебе. Ты – мой сын, и я всецело доверяю тебе. Дай ей согласие, и никогда ей больше не отказывай. Так ты нанесёшь нам только оскорбление.

– Я не посмею, госпожа.

– Конечно, нет.

Она дружелюбно улыбнулась мне. От её улыбки мне всегда становилось спокойнее. Алета вновь осмотрела меня с головы до ног.

– Порой, я и забываю, как быстро летит время. Когда я впервые увидела тебя, ты был маленьким котёнком, что сжимался в клубок на обочине дороги. Такой беспомощный, такой слабый. А посмотрим на себя сейчас. Мне приходится задирать голову, что взглянуть на тебя. Маленький котёнок стал большим львом. Ты вырос, и моя дочь уже не девочка. Скоро мой час придёт, и когда Карина станет лидером Юллианн Агнесс, я хочу, чтобы ты был рядом с ней. Попроси её руки. Я даю вам своё благословление.

– Благодарю, госпожа.

Она нежно дотронулась до моей щеки.

– Береги своё сердце, милый. Сам знаешь, какое оно у тебя слабое. А сейчас я хочу увидеть дочь.

Мне оставалось только смотреть ей вслед. Позднее я вернулся к Карине. Она беседовала с матерью до самого вечера. Карина вспоминала её каждый день. Говорила мне, как скучает и сколько всего хочет ей рассказать. Я вошёл в её покои осторожно. Моё сердце бешено колотилось, не знаю, то ли из-за моей хронической болезни, то ли из-за моих чувств к ней. Я боялся, хотя каждый раз вглядываясь в её чёрные глаза, испытывал превеликую радость. Она стояла у окна, глядя на вечернюю столицу, и заметив меня, не смогла сдержать улыбки. Я улыбался вместе с ней. Не знал, что делать. Она – моя будущая жена. Моя любимая. Карина не растерялась, в отличие от меня, и бросилась ко мне в объятия. Этот цветочный запах с её нежной шеи. Тёплые руки, обнимающие меня. Чёрные вьющиеся волосы щекочут моё лицо. Я набрался смелости и поцеловал её. Это был наш не первый поцелуй, но, казалось, самый важный. В тот момент Карина сказал мне самые прекрасные слова, что мне доводилось слышать в своей жизни:

– Я люблю тебя, Хайко.

Моё сердце забилось ещё сильнее. Если я сейчас умру, то умру счастливым.

– И я тебя люблю, Карина, – ответил я.

Та ночь была незабываема, и мысли о ней греют меня по сей день. Так продолжалось долгое время. Мы поженились. Сам принц пришёл на нашу свадьбу, ибо госпожа Ланд дружила со многими представителями королевской династии. Спустя время Карина обрадовала меня дивной вестью о своей беременности. Праздный миг. Всё шло своим чередом, но вскоре мирной жизни пришёл конец. Кланы начали войну за влияние, и Юллианн Агнесс не остался в стороне. Нужно было защищать себя и своих союзников. К тому же, сила и власть были на нашей стороне. Мы имели преимущество, и госпожа Ланд была уверена в победе, но больше всего боялась за жизнь своей дочери и будущего ребёнка, поэтому увезла её в отдалённую усадьбу под защиту лучших воинов клана. Я же вместе с госпожой Ланд остался в Л’э Сакрэ, вести войну. Госпожа не позволяла мне вступать в бой. Каждый раз, когда я пылал желанием биться, она препятствовала этому. Она никогда не обсуждала со мной это. Порой я думал, что она не доверяет мне, но всё это казалось мне неубедительным. Госпожа Ланд сама вела своих людей в бой. Каждый раз она возвращалась запачканная чужой кровью, и каждый раз я видел в её глазах горечь.

Чаще всего я думал о Карине. Я боялся, что не смогу держать её за руку в этот трудный момент. Боялся, что не увижу рождения моего ребёнка. Это вдохновляло меня поскорее победить и закончить вражду, поэтому я беспрекословно повиновался каждому приказу госпожи Ланд.

В один роковой день к нам прибыл стражник из отдалённой усадьбы, где жила Карина. Он был разбит. Слёзы стекали по его щекам. Он упал перед госпожой на колени, став молить о прощении. Я наблюдал за этим и терпел нарастающую боль в груди. Стражник рассказал, что на усадьбу напал вражеский клан. Кто-то продал нас. Алета была в ужасе. Я заметил, как она посмотрела на меня. Она увидела в моих глазах ненависть и пылающую ярость. Я хотел броситься на помощь любимой в ту же секунду. Я схватил меч и направился к своему коню, но госпожа остановила меня. Она выглядела необычайно спокойной, словно ничего и не произошло. Это пугало меня и злило одновременно.

– Принеси мне из подвала арбалет, Хайко, – попросила она.

Я едва не послал её, но всё же помнил кто передо мной, и выполнил её приказ. Я спустился в подвал, взял арбалет и болты, как вдруг услышал, что дверь захлопнулась. Я поспешил наверх, но решёточная дверь не поддавалась. Алета смотрела на меня через тёмную сетку. В её глазах я видел небывалую самоуверенность и страсть. Она могла сжечь весь мир одним своим взглядом.

– Выпустите меня, госпожа! Выпустите! – кричал я от ярости. – Что вы делаете?! Я должен спасти Карину! Я перебью их всех ради неё!

Я бил по двери. Брыкался, как дикий волк.

– Ты ещё так юн, дорогой Хайко. У тебя впереди вся жизнь, и поверь, хуже всего это жить с грехом на душе. Каждый день я вижу лица убитых мною людей. Каждый день я засыпаю с их бликом перед глазами. И каждый раз я надеюсь, что не увижу, как восходит солнце. Мне уже нечего терять. Бог не отворит передо мною райских врат. Запомни, Хайко. Человеческая жизнь – бесценна. Нет ничего в этом мире более ужасного, чем смерть. И я, надеюсь, что тебе никогда не доведётся её увидеть.

– Нет! Нет! Госпожа! Прошу! – вопил я.

Госпожа оставила меня и унеслась прочь. Я слышал лишь топот её коня. Мне было больно. Я чувствовал беспомощность, и презирал себя за собственную глупость. Меня выпустили спустя время. Мой собрат заметил меня и отворил дверь. Я в ту же секунду вылетел из дома, запрыгнул на коня, и, сверкнув копытами, молнией ринулся с места. У распахнутых ворот лежал убитый стражник. Я поднял с земли арбалет и перезарядил. Конь Алеты бегал по саду. Он был чем-то напуган. Множество перетоптанных следов свидетельствовали о битве. Я вошёл в усадьбу.

Карина! Карина! – звал я любимую, но не получил ответа.

На лестнице свежие капли крови. У окна труп стражника с пробитым арбалетным болтом доспехом. Рядом с ним ещё один. Я вошёл в комнату Карины. Одежда разбросана, мебель перевёрнута, но ни Карины, ни следов битвы. Вдруг я услышал шум на заднем дворе. Глянул в окно и увидел солдата, что пытался удрать через ограду. Я прицелился, но тут же вспомнил слова госпожи. Мне хотелось выстрелить, но так и не хватило сил нажать на курок. Во дворе лежали с десяток стражников, убитых в сражении. Мечи, словно надгробные кресты, были воткнуты в тела. Я присмотрелся.

– О, нет… Нет! – пришёл я в отчаяние, узнав госпожу Ланд.