Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал

Мимо ее сознания прошло то, как Настя звонила, вызывала по телефону «Скорую»…

Глава вторая

Вверх по ступенькам

1

Генерал Федорчук медленно прохаживался по своему кабинету. Он не знал, что ему сказать. Он затруднялся найти слова утешения для той женщины, которую любил все эти годы, но ни разу в этом не признался, боясь нарушить ее счастье с тем, которого уже нет и никогда не будет.

– Олег Михайлович, пойми, я не могу не ехать.

– Конечно же, Дина, ты поезжай…

Суматошные сборы. Кто-то и что-то ей все время твердил. Но она, кажется, ничего толком не воспринимала. Все мысли ее были уже там.

– Уважаемые пассажиры! Наш самолет выполняет свой рейс по маршруту Киев – Краснодар… Просьба… пристегнуть всем ремни.

Щелкнув замком ремня, Дина устало откинулась на спинку кресла. В ушах до сих пор, ни на секунду не переставая и ничуть не затихая, звенел и тоненькими молоточками стучал удивленный голосок дочери: «Ма, ма! Дивись-ка, ма! Москали тату показуют!».

Перед глазами неотступно, то приближаясь в упор, заполняя собой все пространство, то удаляясь, мелькало фото на очерченном рамкой телевизионном экране. Ее взбудораженное сознание методично буравил механический голос за кадром: «Прости меня, Звездочка, за то, что я тебя оставляю. Но поступить иначе я не мог. Твой…».

Она тяжело вздохнула. Иначе он не мог… Не мог он! Ее муж всегда поступал так, как велела ему в тот момент его же совесть. Рэмка-Рэмка! Но как же, подумалось Дине, со всем этим быть им, ей и Настеньке?

Как быстро пролетело время. Десять лет прошло, промчалось с тех пор, как они вернулись из Германии. Вернулись они, незадолго перед этим помирившись после чудовищно глупой ссоры, которая могла еще в то время их навсегда разлучить. Тяжкой беды не случилось. Родилась Настенька, и Рэм приехал к ним, возвратился к ней…

«Здравствуй, наш Город! Мы вернулись!» – набрав грудью воздуха, выкрикнула Дина во весь голос, воскликнула изо всех своих сил.

Ослепительно яркое южное солнце с непривычки заставляло их то и дело зажмуривать глаза и отворачиваться в сторону. Даже маленькая Настенька сразу уловила случившуюся перемену и все пыталась своей ручонкой безуспешно заслониться от назойливо жгучих лучей.

– Стой, слезай, расцепляй… – вполголоса проворчал муж.

С усталой обреченностью в глазах Рэм тупо смотрел на выросшую на перроне горку приличных размеров вещей. Две пересадки: в Бресте и в Киеве он с немалым трудом, но еще как-то выдержал. Там все ж ему полегче пришлось. Их багаж потребовалось всего-навсего переместить с одной платформы, на которой высадилась их семья, на другую.

Оставляя жену с ребенком и вещами на месте, где они выгрузились, он бежал в кассы компостировать билеты на следующий поезд.

И только потом всезнающие носильщики перевозили их со всем скарбом и доставляли точно к месту, где откроются двери именно того самого вагона, который им был потребен. К сожалению, по их южному городу вокзальные тележки у них пока еще не ездят. Не тот случай.

– Рэмка, ты не беспокойся, – Дина ободряюще подмигнула вконец расстроенному мужу. – Сейчас мы все устроим по высшему разряду.

На этот раз его оставили торчать на перроне. Не раздумывая, Дина прямиком направилась в дежурную часть линейного отделения милиции при вокзале. Прошли не больше трех месяцев, как она уехала, и ее еще все хорошо помнили и потому охотно соединили.

– Олег Михайлович… здравствуйте… да, я… мы вернулись… насовсем… на вокзале… да, с вещами… хорошо, будем ждать, – Дина положила трубку на место и благодарно одарила всех присутствующих своей лучезарной улыбкой. – Спасибо, мальчики…

У нее было прекрасное настроение. И отчего бы ей не радоваться, если она вернулась к себе домой? Не одна, а с мужем и с дочкой…

Дежурный Уазик примчался минут через пять. Глядя на веселых бойцов, на их довольные ухмылки, Рэм подумал и, скорее всего, угадал, что ребята, пользуясь своим положением, включив сирены, прошлись против плотно несущегося потока дороги с односторонним движением. Проскочили с ветерком сотрудники отдела через всю площадь Ленина, где движение автотранспорта и вовсе всем запрещалось, и поэтому-то добрались менты до вокзала невообразимо быстро.

По пути остановились они возле отдела. Всего на одну минуточку забежала Дина к своему шефу, а Рэм, заполучив ключи, направился в гараж выгонять из бокса «тройку», застоявшуюся в отсутствие хозяйки. Доехали они до своего дома в сопровождении патрульной машины.

Через настежь открытые окна в комнаты врывался свежий ветерок, напрочь разгонял застоялый, затхлый воздух, наполнял квартиру новым смыслом их грядущего совместного бытия…

– Вот мы, Настенька, снова у себя дома. А вот, маленькая, и твоя родная кроватка. Ты еще не забыла ее? Придется снова к ней привыкать, – ласково ворковала Дина, укладывая закапризничавшую дочку.

За время переезда малышка сбилась с режима и не желала засыпать, похныкивала. Выражало дитя таким способом крайнее неудовольствие столь частыми переменами в окружающей их обстановке.

– Все, теперь, Настенька, надолго. Спи, наша маленькая радость.

– Дина, я смотаюсь быстренько в училище… – муж вопросительно посмотрел на нее. – Один моя нога еще тут, другой уже там. Ты пока без меня не скучай. Делом займись, кашку поставь, супчик свари…

– Рэм, сегодня же суббота, – она подняла на него удивленные глаза. – Ты мог бы еще один денек отдохнуть… – Дина покачала головой.

Недаром же у них говорят, что работа – не волк, в лес не убежит. И муж ее пока еще не такая большая и важная шишка, без которой жизнь в столь уважаемом учебном заведении может целиком остановиться.

– В предписании указано, что срок прибытия именно сегодня, – Рэм неуверенно пожал плечами. – В понедельник могут легко прицепиться к этому пункту и обвинить меня в том, что я опоздал на целых двое суток.

– Поступай, как знаешь, дорогой. Жираф длинней, ему видней. Но я весьма сомневаюсь в том, – женские губки иронично шевельнулись, – что там с тобой сегодня кто-то и о чем-то захочет разговаривать.

– Мое дело маленькое, – усмехнулся муж, – прибыть вовремя и доложить. Не захотят меня слушать, тем лучше, – Рэм притянул жену к себе. – Я с большим удовольствием развернусь обратно. Их проблемы.

– Иди-иди. Не буду с тобой спорить. Иди, успокой свою душу…

Недаром Дина столько проработала кадровиком, хорошо знала, что говорила. Еще на КПП Рэм встретил майора Манжеса, зама начальника отдела кадров, и на ходу показал ему свои документы.

– Хорошо-хорошо, – кадровик посмотрел на часы – явно куда-то он сильно спешил. – Придешь, Валишев, ко мне в понедельник, в девять утра. Иди, отдыхай, отдыхай, не маячь и не мозоль людям глаза…

Жизнь в училище кипела, не замирала ни на секунду. И всяк у них и каждый был занят своим делом. У кого и что лучше получалось…

Черная «Волга» начальника училища подкатила к самой столовой. Вышколенный водитель выскочил, обогнул капот, открыл дверцу, замер с подобострастной улыбочкой на губах. Осанистая фигура генерал-лейтенанта Ананьина вальяжно прошагала к «черному» входу.

На втором этаже суетливо забегали, накрывая стол в малом зале. Нарезанная ломтями, обжаренная в масле картошка, котлеты и салаты из свежих овощей. Стыдливо потел в центре стола хрустальный графин с холодненькой водочкой. Рядом с ним примостилась рюмочка…

Обслуживала их начальника Тонечка, плотно сбитая женщина лет тридцати. Вся в соку. Стоит лишь ткнуть пальцем, и брызнет нектар.

– Лепота… – опрокинув в себя лафитник, Николай Александрович довольно зажмурился.

Начальственная рука вслепую нашла женское бедро и, не встречая должного сопротивления, потянулась вверх, обнажая крепкие икры…

У Тонечки имелся свой определенный, шкурный, интерес. Муж ее, Петька, оболтус же оболтусом, служил прапорщиком. Прозябал мужик в инструкторах-водителях. А вскорости освобождалось хлебное место начальника столовой. Старый-то уходил на пенсию. А потому Тонечка старалась, томно вздыхала, с готовностью подставляла тяжело налитую и бесстыдно оголенную грудь под широкую генеральскую ладонь…

В большом обеденном зале бойцы драили паркетные полы. Они, не жалея, лили горячую воду, стругали банное мыло, вениками разводили густую пену. Затем в ход шли щетки для натирки полов. Вода лилась от края до края, просачивалась вниз, собиралась под паркетом. Понятное дело, что полы исподволь гнили, но никого это особо не трогало.

– Шевелись, шевелись! Лей! – поторапливал курсантов начальник столовой старший прапорщик Гергель.

Убеленный сединой мужик понимал, что скоро его спровадят на заслуженный отдых. Хотелось ему как можно далее отодвинуть этот для него крайне несчастливый день. А потому прапор старался, чтоб во вверенном ему хозяйстве все блестело и сверкало. А после него хоть и потоп. Хай оно все обрушится и развалится. А на его век полов хватит.

– Мастику тащи! Гуще мажь! Натирай! Веселее, хлопцы!

С тыльной стороны столовой вдруг показался суетливо семенящий человечек с большими полковничьими звездами на своих погонах.