Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал

– «Урал», я, «Дон»! – скороговоркой произнес капитан, как будто очнувшись от летаргического сна.

В ответ они услышали ровный голос командира дивизиона, словно тот стоял вблизи от них, всего в двух-трех шагах:

– Понял… слышу вас хорошо… «Дон», стой! Цель одиннадцатая, пехота, триста на двести, икс…, игрек…, высота…, внакладку, огневой налет десять минут, расход 144. Готовность доложить. Я, «Урал».

Вычислитель наклонился над прибором, нанес точку на карту.

– Ущелье Шайтана рядом с высотой 1147, – испуганно моргнул он, докладывая. – Дорога между ними…

Начштаба схватился за карту, напряженно всмотрелся в нее, будто хотел в ней, как в зеркале, увидеть то, что происходило там, на дороге.

– Их зажали в тиски… Хан вызывает огонь на себя…

Направленные локатором девичьи ушки все мигом просекли.

– Юрка! – сестричка ворвалась в салон машины управления огнем дивизиона. – Ты не посмеешь туда стрелять! Там наш майор! Ты убьешь его! Юра!!! Я тебе этого никогда не прощу! Так и знай! Никогда!!!

– Кто? Кто пустил ее? – капитан растерянно оглянулся. – Это война, Настенька! На войне приказы не обсуждают, а их выполняют! Уберите ее! К черту! К дьяволу! Куда угодно! Уберите ее!!!

Старший радиотелефонист, пряча глаза, под руки вывел девушку. Дверца тут же захлопнулась, отделив расчет от всего мира. Шла боевая работа, и ничто не в силах было помешать выполнению поставленной им боевой задачи.

– Дальность до цели свыше двадцати четырех километров, – сухо доложил вычислитель, – близка к предельно максимальной.

– «Дон», стой! – капитан вошел в связь с батареями дивизиона. – Цель одиннадцатая! Пехота! Триста на двести! Активно-реактивными снарядами, заряжание с грунта…

Секунду-другую Рэм смотрел перед собой ничего не видящими и отрешенными, безжизненно потухшими глазами.

– Майор, а они успеют? – подполковник зашевелился, услышав, как пошла команда. – Смотри, поднялись. Начинается…

– Успеют, – комдив сосредоточенно кивнул головой.

Достав из нагрудного кармана кожаный бумажник, он вытянул из него фотографию. Увидев на снимке женщину, комбат захрипел:

– Майор, твоя жена? Красотка. Как ты от эдакой шикарной бабы на энту бойню утек? Она знает, что ты здесь?

– Нет, – Рэм до боли прикусил нижнюю губу.

Своим решением поехать на войну он сильно все запутал. Не все так легко и просто объяснить. Да и большого смысла в том не имелось.

– Нет? И что твоя баба вякнет, когда прознает? – подполковник перевернул фото и прочитал надпись:

«Помни всегда обо мне. Твоя Звездочка».

– Вы что, сохли друг по другу?

– Мы и сейчас любим… – с затаенным чувством произнес майор.

Мгновенная боль перекосила все его лицо, и Рэм, поморщившись, забрал снимок, принялся торопливо набрасывать прощальные слова:

«Прости меня, Звездочка, за то, что я тебя оставляю. Но иначе я поступить не мог. Твой…».

– Майор, ты боишься смерти?

Не раздумывая, Рэм коротко ответил:

– Нет.

– Почему? – глухо прохрипел подполковник.

Серый глаз комбата, испытывая, прищурился. Почему одни боятся прихода старухи с косой, а другие – нет? Отчего все так происходит?

– За нею одна пустота, – Рэм отрешенно качнул головой. – Там ничего нет. Поэтому и бояться нечего. Больно осознавать то, что здесь остаются те, кому нас будет очень не хватать. Именно им, а не нам станет плохо. Но нам того никогда не узнать. Блажен тот, кто не ведает.

Последние минуты затишья. Память майора толчками выталкивала наверх все самые важные, запомнившиеся моменты из его, по сути, еще недолгой жизни. И почти везде рядом с ним шагала Она. Все самое лучшее в его жизни связалось с Нею. Что же станется с Нею, когда Она обо всем узнает? К сожалению, ему этого знать, увы, не дано…

Рэм закинул голову назад. Высокое, чистое, голубое небо. Горный воздух всегда особо прозрачен. Красивое небо, но оно чужое. Все в этих горах чужое. И война идет совершенно непонятная, не его, чужая.

«Что-то ты заблудился, майор», – укорил он сам себя.

Что движет им? Во имя чего все это? Честь, совесть, долг?

Но где же, хотелось бы ему знать, сторожко прятались эти понятия у деятеля, за семь лет своего правления успевшего столкнуть великую страну в глубочайшую пропасть? Шаг за шагом целенаправленно и, по сути, преступно Генсек шел на любые уступки американцам, разоружал страну, разваливал и уничтожал самую боеспособную часть армии.

А чем, пусть честно ответят, руководствовались в своей жизни три удельных князька, всецело захотевших повластвовать самостоятельно, безо всякой вороватой и пугливой оглядки на верховного правителя?

Жаждали путчисты иметь под своей рукой собственные самолеты со своими гербами и штандартами. Вожделели они, чтоб встречали их повсюду как глав суверенных государств, немного и немало…

Незаконно, грубо поправ суверенную волю собственного народа, однозначно пожелавшего жить в Союзе, пусть и сильно обновленном, но жить всем вместе, одной и единой семьей, эти деятели безжалостно, разрезая по живому, развалили великую страну.

Выходит, что не в почете у них понятия: Честь, Совесть, Долг…

Остается любовь к Родине. Любовь к Родине. А где его Родина? В Казахстане? Там он родился и пошел в первый класс. Но его сейчас ничто не связывает с той далекой и совсем чужой страной.

Или, может быть, на Украине. Там, где он стал тем, кто он есть. Там осталась и Она. Но он и на Украине чужой. Там он клятый москаль. В том мире с его взглядами на жизнь – там ему места нет.

Может, его настоящая Родина все же в России. В России он учился и вырос. Тут все его исторические корни. В России жили и живут его и Ее родители, брат Марат… «С чего начинается Родина…»

А еще частичка его души рвется в Белоруссию. Стремится она туда, где живут близкие и даже родные ему люди. В самом Минске живет женщина, которая ему сильно дорога. У Рины растет девочка с такими же глазами, как и у него. Там забавно ходит мальчик, очень на него похожий, и смотрит на всех своими удивленными глазенками. Но и в тот мир он не вписывается. У Рины совсем другая семья.

Смешно. И одновременно ему почему-то хочется плакать.

Он – сын одной большой и великой страны, страны, которой более нет. Выходит, и Родины у него также нет? Что же осталось у него?

Видно, у него остается лишь одно. Долг перед пацанами, что лежат вокруг него без признаков жизни. Кто-то их всех предал, кто-то их сдал. У высоты их ждали. Вне всякого сомнения, ждали именно их.

Врагам позарез понадобились документы, те самые, что вез с собой комбат. В руки боевиков могут попасть такие сведения, которым просто нет цены. Поэтому их колонна и угодила в коварную западню.

И хитрый капкан устроил человек из своих. Продажные правители. Продажные люди. Продажная война. Но ничего, и он дорого продаст им свою жизнь. Не один десяток наемников отправится вместе с ним на тот свет. Там они, должно быть, еще и поговорят.