Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал

Дело сделано, можно и отходить. Таков был приказ его группе: проверить и уходить. Вместе с ними притопали два солдата из пехоты. Их приказали оставить вплоть до прохода механизированной колонны.

– Пескову и Федотову приступить к наблюдению. Смотреть в оба, – распорядился старшой. – Группа, за мной…

Оставшись одни, бойцы расслабились, скинули каски. Для удобства ведения наблюдения за местностью солдатики залегли за небольшими валунами. Жарко припекало солнце. Глаза начали слипаться. Сладкая дремота вытеснила на второй план собственную безопасность…

Удобно устроившись на броне, майор своим задумчивым взглядом скользил по живописным склонам нависающих гор.

Небольшие участки дубового леса с высотой сменялись буковыми рощами с примесью клена остролистного. А во влажных поймах рек в окружении ивы и серой ольхи пряталась облепиха.

Пересекавшие поперечные хребты долины рек представляли собой узкие и глубокие ущелья со стремительными потоками, порогами и водопадами. В балках и оврагах били многочисленные ключи…

Вдоль узкой балки с западной стороны к высоте 1147 продвигались люди в защитной форме. Их было много. Среди них шли наемники. Говорили они на разных языках. Слышна была и арабская речь…

Тревожно защелкал клест, громко предупреждая о надвигающейся опасности. Рядовой Песков очнулся. Машинально он потянулся рукой к автомату. Оружия его на месте не оказалось. Воин дернулся, попытался вскочить, но Пескова со страшной силой вдавило в землю.

Скосив в сторону глаз, боец увидел товарища. Голова Федотова неестественно задралась. Ужас сковал Пескова, когда он понял, что шея его друга перерезана и из нее толчками вылетает густая алая жидкость. Кровь стекала на землю, заливала прошлогоднюю жухлую листву…

– Кончать его! – по-арабски скомандовал темнокожий наемник.

Армейский штык-нож иностранного производства легко скользнул по шее рядового Пескова, оставил глубокий надрез. Стальное лезвие жалости не знало. Оно старательно выполнило свою работу, буднично и весьма профессионально, не оставило жертве ни единого шанса.

Разноязычные наемники по команде командира живо рассыпались по всей высоте. Они занимали удобные позиции для ведения боя…

Узкая дорога петляла, серпантином поднимаясь все выше и выше.

– Смотри, волк! – комбат толкнул майора в бок.

Серый хищник стоял меж двух камней, почти сливался с ними. Смотрел он на двигающуюся колонну немигающими зелеными глазами. Еще недавно волки бродили в этих горах стаями и в одиночку.

– Эх, двустволку бы… да картечью… – протянул подполковник.

– Да, кабы не эта клятая война…

Война. Откуда-то в эти чудесные места пришла безжалостная, жестокая и бессмысленная война. Зверь ушел в те края, где не стреляли. Его охотничьи угодья заняло зверье в человеческом обличье…

– Не боится, – комбат покачал головой, – не уходит…

Моргнув, майор медленно отвел глаза от склона горы, опустил взгляд на сидящего рядом с ним подполковника, нахмурился.

Внутри у него было тревожно и неспокойно. Такое с ним случалось. Он заранее начинал чувствовать, что что-то должно случиться. На днях они смотрели кинофильм «Щит и меч». И раньше нравившаяся ему мелодия, перекликаясь с настроением, с новой силой зазвучала в ушах:

С чего начинается Родина?
С картинки в твоем букваре,
С хороших и верных товарищей…

Неопытный механик-водитель, видно, не успел вовремя перейти на пониженную передачу. Движок обиженно захлебнулся. Их БМП встала. Майор качнул головой. Бывает. Он прикрыл глаза и вслушался в себя:

…С хороших и верных товарищей…

Ему везло. В том смысле, что с хорошими и верными товарищами повезло. За долгие годы учебы и службы он познакомился со многими людьми. Они вместе прошли через многое. И дружба их начиналась:

…С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять…

Защипало в левом глазу. Майор ладонью ожесточенно потер щеку. Как давно все это происходило. Как будто в другой жизни…

…Извивающейся змеей механизированная колонна своей головой медленно вползала в неприветливое ущелье. Надрывно стучали старые дизеля. Царапая душу, противно лязгали изношенные траки.

– Майор, как? – толкнул Рэма в бок командир сводного батальона подполковник Ерохин. – Как тебе ущелье?

– Ущелье, как ущелье, – майор неопределенно пожал плечами. – По докладам все спокойно, – офицер опустил полевой бинокль. – Да ты прекрасно сам знаешь, комбат, что тишина таит в себе обманчивость.

Отвык майор доверять внешним признакам. На душе было хмуро, неспокойно. Тягостное нехорошее предчувствие, подспудное ожидание надвигающейся беды мучили его и не давали ему покоя.

Случается порой. Еще и сам человек ничего не ведает толком, но уже остро чует, что что-то неминуемо должно произойти.

То довлело над ним, скорее всего, некое предвидение, возникающее как следствие, как результат большого жизненного опыта и уникальной способности связывать разрозненные отдельные факты в единое целое.

Не нравилось ему, и все тут. Пешая разведка прошла по докладам минут двадцать как назад. А за истекшее время боевики запросто могли выдвинуться и занять удобные позиции для обстрела их колонны. У них все, как один к одному, шло и катилось далеко не по правилам.

В его понимании, пока их колонна не минула опасное место, ее должны были, элементарно обязаны были охранять сверху, заняв все господствующие высоты. А в противном случае, все это филькина грамота, и не больше. Одна иллюзорная видимость и мероприятие, проведенное для отчетной галочки в докладе большого начальства…

Чутье не подвело его и на этот раз. Все сложилось бы для всех иначе, если б его обостренное чувство в тот самый день слегка лишь промахнулось. Если бы дало оно досадную для себя осечку…

И все могло пойти совсем по-иному. Минуты через три-четыре они выскочили бы на простор из опасного дефиле. А там и рукой до места подать. Но случилось так, как и следовало, видно, тому случиться…

Характерная вспышка слепящим пятном сверкнула перед ними метрах в трехстах у дальнего подножия горы.

– Выстрел справа! – заученно выкрикнул наблюдатель.

Зловеще прошелестела в полете противотанковая кумулятивная граната, оставила за собой едва заметный инверсный след.

– Твою же мать… – грязно выругался подполковник, мгновенно осознав, что все они вляпались в историю по самое дальше некуда.

Головную машину, несмотря на открытые настежь боковые люки, порядком раздуло, как тонкую алюминиевую пивную банку.

– Попали…

– А-а-а! – ярко пылающий живой факел зигзагами побежал к обочине, навзничь упал на землю, завертелся волчком, разрываясь от нестерпимой боли, жадно лижущей человеческое тело.

Идущий следом БТР едва не уткнулся носом в жарко чадящий столб пламени. Обиженно заскрежетали застопоренные гусеницы.

– К машине! – заорал лейтенант Стольников. – К бою!

Бойцы, сидевшие сверху на броне, как сухой горох, посыпались на землю. Снова справа послышался зловещий шелест летящей гранаты, и замыкающая БМП вспыхнула, едко задымила.

– Занять оборону! Короткими очередями… огонь!