Тонущая женщина

– Винсент сказал тридцать.

Он окидывает меня взглядом, видимо, решая, стоит ли со мной торговаться, но потом пожимает плечами.

– Ладно. Тридцать.

Я даю ему деньги – заработанные за вечер чаевые. Парень вручает телефон, сальный на ощупь. Я раскрываю «раскладушку». В лицо мне светят кнопки. Спасительное средство связи. Я бросаю телефон в сумку.

– Спасибо, – тихо благодарю я и, повернувшись, иду к своей машине.

Парень бросает окурок на тротуар.

– Хочешь подзаработать?

Я знаю, что ничего хорошего или законного он не предложит, но мне очень нужны деньги. Я не могу себе позволить швыряться предложениями.

– Допустим.

– Я мог бы тебе помочь, – улыбается он, играя пальцами в передних карманах джинсов. – Если ты поможешь мне.

Дальнейших объяснений не требуется: я знаю, чего он хочет. И впервые понимаю, как легко происходят такие сделки. Если ты в отчаянии, если у тебя больше не осталось ничего ценного, всегда можно продать себя. И всегда найдется кто-то, кто готов заплатить. Я смотрю на похотливый блеск его глаз и осознаю… что это займет всего несколько минут. И мои денежные проблемы будут решены, может быть, я даже сумею заплатить за ремонт машины. Но нет, до такого я еще не дошла. Надеюсь, никогда не дойду.

– Отвали.

– Как угодно, – пожимает он плечами. – Просто подумал, что тебе это может быть интересно.

Словно сделал одолжение мне. Натянув на глаза капюшон, парень прогулочным шагом идет прочь по улочке, а я кидаюсь к своей машине.

Глава 4

Я еду на север по шоссе I-5, поглядывая то на дорогу, то на датчик уровня бензина. Обычно так далеко я не уезжаю, но топлива еще почти полбака. Я направляюсь в фешенебельные прибрежные районы, где обитает интеллектуальная элита – владельцы небольших компаний в сфере современных технологий, врачи, юристы. Там я буду в безопасности – по крайней мере, от преступного элемента. В этих респектабельных жилых кварталах опасность для меня представляют частные охранники или какой-нибудь ревностный коп, желающий произвести впечатление на богачей. Они не могут допустить, чтобы утратившие гражданские права бродяги спали в своих машинах среди особняков, бассейнов и дорогих внедорожников. Но ведь меня же не арестуют… не должны. Скорее, просто попросят уехать, припарковаться где-нибудь в менее привлекательном месте.

Я аккуратно съезжаю с шоссе, не превышая дозволенной скорости. Водительских прав у меня теперь тоже нет, не хватало еще, чтобы меня остановили за пустяковое нарушение. Как восстановить водительское удостоверение, не имея при себе номера социального страхования? Или каких-либо доказательств того, что я жительница штата Вашингтон? Как вообще доказать, кто я такая? Но сейчас я слишком устала, чтобы думать об этом. Я еду на побережье. Мне всегда хотелось иметь домик на берегу океана. Конечно, нынешние обстоятельства – не то, о чем я мечтала, но пока сойдет и так. Местность мне незнакома, впрочем, как и весь город, но я петляю по тихим улицам, мимо погруженных в темноту солидных домов. Почти два часа ночи, и этим «белым воротничкам», промышленным магнатам необходимо хорошо выспаться. Невозможно заправлять миром с усталой головой.

Листва здесь густая. Большие деревья и пышная растительность скрывают жилые дома. Я еду все дальше, двигаясь в направлении охраняемой парковой зоны. Дома постепенно остаются позади, дорога заканчивается, упираясь в укромный пятачок – идеальное местечко под сенью гигантских кедров в окружении колючих кустарников ежевики. Мне представляется, как днем какая-нибудь семья оставляет здесь свою машину и пробирается через густые заросли к каменистому берегу, лежащему в нескольких ярдах ниже.

Припарковавшись, я тихо открываю багажник, достаю из него спальный мешок и бутылку виски. То, что осталось от заработанных за смену чаевых – всего восемь долларов, – я кладу в бумажный пакет, в который мне положили вчерашний маффин. Деньги я держу в разных местах, чтобы одурачить очередных воров. Однако в этом районе я избавлена от случайных грабителей.

Устроившись в водительском кресле, какое-то время я блаженствую в тишине и покое. Почему я раньше об этом не подумала? В каждом городе я прибивалась к товарищам по несчастью. Думала, что в сообществе бродяг мне гарантирована безопасность. Но такой вариант лучше, толковее.

Отхлебнув виски, я рукавом вытираю телефон. Заряда еще много, но завтра все равно надо будет купить с рук дешевое зарядное устройство. Номер сестры я до сих пор помню наизусть – раньше звонила ей с телефона в своем ресторане. Пальцы застывают над клавиатурой… Но что я ей скажу?

Только одно: прости. Впрочем, Тереза никогда не примет моих извинений. Да и с какой стати? Я поступила с ней жестоко, думая лишь о себе. И неважно, что я была в отчаянии, тряслась от страха, опасаясь за свою жизнь. Больше я ей не сестра. Это были последние слова, что я слышала от нее.

Я снова прикладываюсь к бутылке виски, пытаясь заглушить чувство отвращения к самой себе. Бросив телефон в бардачок, я кладу на колени нож. На всякий случай. И засыпаю, убаюкиваемая шумом океана, который врывается в разбитое окно.

* * *

Следующие несколько ночей после смены я езжу на север по шоссе I-5, пустынном в это время суток. Этот зеленый уголок становится моим ночным пристанищем. По утрам, просыпаясь, я по-прежнему ощущаю онемелость и ломоту в теле, иногда легкое похмелье, но голова менее ватная, и глаза не так сильно воспалены. Здесь тихо, сонное царство, так что легко поверить, будто в стоящих вокруг домах никто не живет. И все же признаки жизни есть: собака – большая, агрессивная – лает по ночам, охраняя чью-то собственность; бывает, где-то вдалеке заурчит роскошный автомобиль; рано утром садовник включает газонокосилку.

Но на третье утро я слышу нечто необычное. Звук тихий, но различимый в плеске волн, облизывающих берег. Который час? Бледное небо розовеет: значит, брезжит рассвет. Наверное, часов пять или шесть утра. Мне бы поспать еще пару часиков, чтобы хоть немного восстановить истощенные силы, но этот странный звук не дает уснуть. Я сажусь в своем разложенном кресле, напрягаю слух. Это женщина. Плачет.

Я открываю телефон. На дисплее высвечивается 5:52. «Ложись спать», – говорю я себе, снова откидываясь на спину. Какое тебе дело до незнакомки, плачущей на берегу? Но плач не прекращается. Всхлипы начинают действовать мне на нервы.

– Прости! – вскрикивает женщина.

И затем я слышу всплеск.

Я резко сажусь в разложенном кресле. Сердце гулко стучит, в крови гудит адреналин. Я никак не могу проигнорировать происходящее. Какого черта делает эта женщина? Сейчас апрель, вода в Тихом океане ледяная. Я вылезаю из машины, нахожу тропинку. Она заросла, почти не различима, но я продираюсь по ней к берегу. Едкий соленый запах океана чувствуется еще до того, как я выхожу к воде. Это каменистая бухта между скал. Камни покрывает мохнатая зелень водорослей. И я вижу ее – женщину. Она стоит по пояс в воде. На вид примерно моего возраста, с сияющими темными волосами, как у меня когда-то. На ней спортивный костюм по фигуре, дорогой. Всхлипы ее стали тише, но плечи трясутся. Она закрывает глаза. И уходит под воду.

Может, окунуться решила, поплавать? Но я знаю, что это не так. Не в одежде же, не в ледяной воде. И все же я жду несколько секунд, надеясь, что она вынырнет. Тогда я смогу вернуться к машине, посплю еще с часик, прежде чем снова отправлюсь на работу. Не хотелось бы вмешиваться и привлекать к себе внимание. Но я уже иду по скользким камням, на ходу сбрасывая обувь. Потому что женщина не выныривает.

Я забегаю в воду, меня обжигает ледяной холод. Очень скоро она, да и я тоже, окоченеем, не сможем пошевелить ни руками, ни ногами. Зайдя в воду по пояс, я начинаю плыть. Незнакомка ушла под воду в этом месте, но ее здесь нет. Должно быть, заплыла дальше, на глубину. Я набираю полные легкие воздуха и ныряю. Вода жжет глаза, все тело вибрирует.

Вот она. Уплывает от меня, но медленно – еле-еле двигает руками и ногами. Совершенно очевидно, что жизненные силы покидают ее. А потом она и вовсе перестает двигаться, ее тело обмякает. Длинные волосы вьются вокруг ее головы, как морские змеи. Энергично взмахивая и загребая руками, я быстро нагоняю ее.

Хватаю за куртку, вытаскиваю на поверхность.

Глава 5

Только мои ноги касаются каменистого дна, я чувствую, что женщина очнулась. Ее бездыханное тело оживает, и вдруг она начинает вырываться, отбивается от меня. Кричит:

– Отпусти! Что ты делаешь?!

– Спасаю тебя, – кричу я в ответ.

– Не надо! – вопит она. – Отстань от меня, убирайся!

Я отпускаю ее, но мы уже у берега. На заплетающихся ногах мы выбираемся из воды и падаем на камни. Я смотрю на женщину. Она хватает ртом воздух. Кожа у нее бледная, губы синие. Возможно, у нее переохлаждение или очень близкое к тому состояние.

– Побудь здесь, – говорю я мягко, но твердо, и по скользким камням карабкаюсь к тропинке.

Мой автомобиль открыт – кто хочешь залезай, садись и уезжай. Но в округе все еще спят. Взяв спальный мешок и виски, я возвращаюсь на берег. Женщина сидит на камнях – съежилась, обхватив себя руками и лбом уткнувшись в колени. Я накидываю ей на плечи спальный мешок и открываю бутылку. Делаю глоток и предлагаю выпить ей.

Пару секунд она смотрит на бутылку, потом молча берет ее и пьет. Мы несколько раз передаем виски друг другу, пока я не замечаю, что она уже не так сильно дрожит. Встает солнце, воздух постепенно теплеет, но у меня по-прежнему от холода зуб на зуб не попадает. Утопленница замечает это и приглашает меня под одеяло. Для меня такая близость непривычна, но я не отказываюсь – лишь бы хоть чуть-чуть согреться.

Какое-то время мы, сгорбившись, молча сидим рядышком, согреваясь под спальным мешком виски и теплом собственных тел. На занятиях по плаванию учат, что надо снять с себя мокрую одежду, дабы противостоять переохлаждению, но это было бы уже за гранью. Да и не очень-то долго мы находились в ледяной воде. Глотнув виски, я наблюдаю за проплывающей мимо моторной лодкой. Наверное, это вышел в море какой-нибудь любитель порыбачить на заре. Спас бы он эту женщину, если бы я не подоспела? Но, кажется, нас он вовсе не замечает; его лицо обращено к горизонту. Если бы я не услышала плач незнакомки, она бы утонула. Как, очевидно, и было задумано.

– Зря ты меня спасла, – произносит женщина. Голос у нее хриплый от спиртного и долгого крика. – Я не хочу жить.

– Я действовала, повинуясь инстинкту. Плаванием много занималась.

– Ну и дура, – усмехается женщина, искоса глянув на меня.

– Почему? – спрашиваю я. – Почему ты пыталась утопиться?

– Мне ненавистна моя жизнь.

– Мне тоже.