Дурак на красивом холме

Но я понимал, что имел ввиду Андрей Мордвин, обзывая мою Альгамбру некондиционной.

– Моргана! Проморганил ты самое главное, – продолжал он меня терзать. – Стены, наружные стены! Они ведь тоненькие, как у этих… английских поросят – Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа. Придет Волк, дунет как следует и они сложатся как карточный домик! Да и зимой не протопишься, будут они у тебя промороженные, как иглу эскимоса.

Это правда. Стены были тонкие, в один кирпич тычком, что для сибирских условий совсем не годилось. Такому дому самое место где-нибудь на теплом острове Хэмингуэя или Джека Лондона, в окружении кокосовых пальм.

– И как это ты лопухнулся? – Андрей сокрушенно вздохнул. – Вроде бы и в строительстве понимаешь и сам по жизни практикуешь…

Он с укоризной посмотрел на меня, будто я совершил общественно вредный поступок.

– Понимаешь, полоса у меня черная в жизни случилась, – стал оправдываться я. – Развод и ему сопутствующее надрывное настроение… А тут вариант такой сказочный нарисовался. Сильное впечатление, чтобы отвлечься от гнетущей реальности. Я как увидел этот неземной силуэт, так у меня голова и поплыла…

– А может она у тебя от медовухи поплыла?

– Откуда ты про медовуху знаешь?

– Кто же не знает вьюрковскую медовуху? Так, значит, и тебя не обошли?

– Не обошли. Очень вкусная, между прочим. И голова от нее ясная.

– Зато ноги не идут! Верно?

– Верно! Пришлось меня под ручки до машины доводить и к нотариусу – куплю-продажу регистрировать!

Андрей засмеялся:

– Ушлые ребята! Они тебе даже осмотреть толком не дали?

– Ну, почему? Провели ознакомительную экскурсию.

– Галопом по европам? Мошенники они…

Мне не понравилась такая формулировка:

– Напрасно ты так! У меня ведь нет к ним претензий – сумма для меня приемлемая, а стены я утолщу и утеплю. До зимы еще далеко.

– И будет у тебя дом как у третьего поросенка Наф-Нафа!

– Это как тебе угодно. Но дом я доведу до ума и еще кое-что построю, но только не так, как вы у себя в колхозе лепите.

– У нас, вообще-то, совхоз был – теперь уже на ладан дышит…

Андрей как бы слегка загрустил и задумался, но потом резко встрепенулся как петух и без дипломатических переходов заявил:

– Слушай, а ведь ты у нас девушку увел – будто лошадь из стойла!

Андрей очень начитанный малый, поэтому всегда был интересен мне как собеседник.

Он повернулся на стуле к Веронике. Та уже к этому времени забралась с ногами на кровать и подоткнула под спину подушку. А под подушкой, я не забывал, был нож!

Ноги она поджала под себя, но халат был коротковат – литые коленки были напряжены как лапы у пантеры перед прыжком. Правую руку она держала за спиной, а в левой была раскрытая книга.

– Здравствуй, Вероника! – непривычно ласково проворковал Андрей. Я пытался уловить в его голосе фальш или иронию, но не удалось. А он также проникновенно продолжал. – А мы к тебе в гости настроились, а тебя и нет…

Я заметил как дрогнула ее правая рука, в которой был зажат нож. По отношению к Андрею она находилась на расстоянии, достаточном, чтобы полоснуть ножом по горлу. А он, как нарочно, вытянул в ее сторону шею, будто гусак!

Меня мгновенно бросило в жар. Болезное воображение делает меня импульсивным. Я резко встал.

– Андрей, будь другом, пересядь на мое место!

– Ревнуешь? Это правильно! Все мы тут летчики-налетчики…

Как бы в подтверждение этих слов в дверь пару раз громко стукнули и она распахнулась. В образовавшемся проеме стояли двое сподвижников, а точнее сказать, подельников моего приятеля Андрея Мордвина.

– Это мои друзья-собутыльники! – по-своему сформулировал и представил их Андрей. – А почему вас двое? Куда делся Митяй?

– Как куда? Ты же сам оставил его сторожить у ейной комнаты! – мотнул головой в сторону Вероники чернявый мужик с заметно косящим, явно искусственным глазом. – Велел ждать, покуда ее не приведем!

Андрей скорчил страшно недовольную физиономию:

– Что за лексикон? Что за обороты? Она вам что – коза или правонарушительница, чтобы ее приводить? Разве не видите – человек культурно проводит время, хорошую умную книгу читает! А вот ты, Вольдемар, когда в последний раз брал в руки книгу?

Вольдемар брезгливо вывернул губу и изобразил на лице неподдельное презрение, дескать, то ли я дурак или бездельник, чтобы таким образом убивать бесценное время.

– Конечно, кроме распития самогонки и сопутствующих этому безобразий, вас мало что интересует в этой жизни. И хорошо бы варились сами по себе в собственном безобразии, так ведь нет, вам еще непременно надо вторгнуться в личное пространство других, в отличие от вас – апологетов низменных инстинктов, людей более возвышенных и духовно здоровых…

Еще минут пять Андрей разражался филиппикой перед глупо улыбавшимися собутыльниками, воспринимавшими это как клоунскую выходку своего неформального лидера. Я же понимал, что за этим стоит большее. С одной стороны ему хотелось отмежеваться от своих сподвижников – он знал о моем неприятии разного рода стадных мероприятий, направленных на растерзание личности, и ему хотелось реабилитироваться в моих глазах. С другой, увидев Веронику в другом свете, он понял, что существуют другие пути по овладению ей, более доступные ему, как человеку достаточно развитому и продвинутому. То, что он не оставляет эту затею, я был уверен, зная что ходок он не менее азартный, чем охотник.

Меня как серьезного соперника он не воспринимал, полагая, что я большой мастер размазывать манную кашу по скатерти, вместо того, чтобы сразу брать со стола центральное блюдо, и без всяких ножей и вилок, не откладывая в сторону, разламывать лакомую плоть прямо руками.

А пока, оценив ситуацию, он пришел к мысли сделать шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперед.

– Вот что, мои маленькие друзья, – вставая и задвигая стул под стол, сказал Андрей, подражая известному литературному герою. – Банкета не будет – мы чужие на этом празднике жизни!

Ему подходила эта роль и внутренне и внешне. Я с удовольствием наблюдал его, радуясь что своим веселым плутовским обаянием он может умиротворить всех.

Но тут подал голос второй сподвижник – высокий худощавый парень, как бы в контраст первому чернявому, совершенно белесый, почти альбинос. Бесцветные глаза его были хитрыми и блудливыми.

– А как же законы гостеприимства? Опять же – с этим надо разобраться!

Он потряс вытащенной из-за пазухи пластиковой полторашкой, заполненной прозрачной жидкостью.

Андрей на мгновение задумался и спросил:

– Ты как? Может отметим встречу?

Это был самый опасный, чреватый неожиданными последствиями момент. Если бы я согласился (а я был близок к этому, потому что в душе еще саднило от недавнего развода, события могли принять другой оборот. Я бы, конечно, расслабился, и похотливо настроенные молодцы показались бы мне славными ребятами и я бы, наверняка, потерял контроль за ситуацией. Видимо, на это и рассчитывал белесый хитрец. Я как-то сразу понял, что он самый подлый и коварный.

Я посмотрел на Веронику и встретился с ней взглядом. На этот раз она показалась мне съежившейся и испуганной. Вспомнился рассказ по чтению из младших классов, где то ли Тургеневу, то ли Пришвину, а может кому другому, идущему по лугу с ружьем, бросилась под ноги маленькая птичка – то ли жаворонок, то ли перепелка. Автор был крайне удивлен такому поведению птички, но тут же понял причину странного явления – она искала спасения от налетавшего на неё ястреба.