Мой нежный хищник

– Нет! Вы навсегда останетесь в Дэриланд со мной.

Вероятно, это было жестоко с его стороны, но разве у него был выбор? Даже при самом горячем желании он бы не смог уговорить Волка вернуть девушку обратно. Даже не стоило и пытаться! Это означало бы разбудить в Звере неукротимую ярость и погубить Ульфенхолл со всеми его обитателями. И не только поместье. Волк одобрительно заворчал, Волк был совершенно уверен, что собрат не позволит хозяйке его покинуть.

Катя почти упала на стул и зарыдала навзрыд, облокотившись на массивную поверхность столешницы. В гробовой тишине жалобные стоны разносились, кажется, по всему замку:

– Чудовище! Да вы самое настоящее злое чудовище! Я вас ненавижу… ненавижу… Это все из-за вас… Я хочу домой…

Веймар набрал полную грудь воздуха, он терпеть не мог женских слез, да еще в собственном доме, у себя под носом. «Ты доволен? Этого ты хотел?» Волк тоже заскулил и заставил барона приблизиться к плачущей девушке.

– Успокойтесь, леди, не все так плохо, как вам сейчас кажется. Мы могли бы с вами договориться, Катарина. Я мог бы позволить вам повидаться с родными… из Вашего мира.

Она немедленно перестала плакать и, продолжая глубоко вздыхать, зашмыгала носом, ища глазами хоть какое-то подобие салфеток. Веймар с невозмутимым видом положил перед ней беленькое полотенце, украшенное затейливой вышивкой в виде родового герба Лостанов – когтистая волчья лапа под двумя скрещенными мечами на фоне корабельного паруса.

Воля и независимость, верность принципам и сила духа, смелость и доблесть, отвага и честь. Как гласит древний девиз всех поколений де Лостан: «Свобода и верность!» Не противоречиво ли высказывание сие… Однако, Веймар очень уж им гордился, полностью примеряя на себя, на свою полузвериную суть.

– И что же мне нужно сделать, чтобы вы позволили увидеться с родителями?

На лице Веймара появилась довольная улыбка. «Наконец-то она начала понимать…»

– Мы должны будем прийти к взаимовыгодному соглашению. Вы становитесь моей супругой, и как только подарите мне первого младенца, неважно, сына или дочь, я не столь щепетилен на это счет, как некоторые знатные лорды… Так вот, как только вы родите мне наследника, я изыщу вам возможность побывать дома, обнять матушку и отца. После чего вы, разумеется, снова вернетесь в Дэриланд к любящему супругу.

– Но вы меня даже не любите!

– Уверяю вас, Катарина, любовь вовсе не обязательное условие на первом этапе заключения брака! Конечно, я буду любить и уважать вас, как мою законную жену, как леди Ульфенхолл… мать моих детей…

– Я вам не инкубатор, не курица-наседка, не суррогатная мать! Вы… вы просто варвар какой-то, вы – шантажист… Диктатор… Я… я пожалуюсь Королю!

Веймар открыто рассмеялся.

«Право, она такая находчивая… и остра на язык. С ней может быть очень хорошо, когда перестанет дичиться. Одни эти сверкающие глаза… и соблазнительная грудь, что так высоко поднимается при ее учащенном дыхании… угораздило же меня придумать полтора месяца, какого Бешеного Могра я должен ждать, тем более, что она уже не невинна! Но позже… позже… пусть сперва смирится и успокоится… нам предстоит очень долго жить вместе, зачем начинать с обид».

– К вашему сведению, леди, Его Величество каждый год настоятельно требует от меня обзавестись потомством! Известие о моей женитьбе чрезвычайно порадует старика Гальбо. А все ваши претензии он воспримет как блажь капризной красавицы! Тем более, до короля-то еще надо добраться, а я не намерен отпускать вас из поместья.

– Да вы же и детей, наверняка, не любите! Таких чудовищ, как вы, маленькие дети только раздражают. Они вам только «для галочки» нужны, потому, что так положено… продолжение рода и все такое… Вы, вообще, ничего о детях не знаете, а они должны рождаться в любви! И я хочу, чтобы мой муж меня по-настоящему любил и наших детей тоже.

Веймар даже с кресла привстал, потому что при разговоре о будущих щенятах Волк просто завертелся на месте, совершенно счастливый одним только предвкушением. А потом Зверь на полном серьезе вознамерился броситься к хозяйке, дабы облобызать ее белые ножки.

– Сидеть! – рявкнул Веймар во все горло и на весь огромнейший Зал.

Катя чуть со стула не свалилась, резко откинувшись назад. Хорошо успела ухватиться за тяжелую скатерть.

– Это вы мне? «Ни фига себе заявочки!» Я, кажется, и так сижу… мне, что же теперь на колени перед вами упасть, именно этого добиваетесь? Да вы совершенно не умеете себя вести, вам не жена нужна, а рабыня Изаура. Ни за что! И не смейте на меня орать, я вам не прислуга.

– Простите, Катрин… я не хотел вас испугать – это другое. Совсем другое.

Веймар чувствовал себя мерзко, поскольку Зверь и эта привлекательная девчонка просто выводили его из себя, словно сговорившись. А что же будет дальше? Скорее бы добраться до общей спальни, вот там бы он показал ей, кто здесь на что имеет права… и кто как умеет себя вести.

– Я устал с вами спорить.

– Быстро же вы утомляетесь! Может, вам вообще не следует жениться! Поберегли бы лучше здоровье…

Веймар не сдержал возмущенного рычания и в два прыжка оказался возле Катарины. О, как хотелось ему сейчас разорвать на ней облегающее платье и взять строптивицу прямо на белой скатерти стола… Но ведь Катрин – будущая хозяйка Ульфенхолл, не хорошо вести себя с ней как животное, тем более, она ему этого точно не простит и еще, пожалуй, выкинет какую-нибудь глупость.

Девчонка невероятно дерзкая и непокорная! Может быть, поэтому ее и выбрал для себя Зверь. Для себя и человеческой ипостаси… Кажется, теперь барон уже совсем не против такого союза.

Он вдруг увидел совсем близко ее удивительные глаза – цвета густого выдержанного меда, цвета темного золота из растрескавшихся сундуков прадеда, Веймар почувствовал в своих руках легкое тело, невероятно нежное, гибкое, такое, что немедленно захотелось окунуться в его недра, прижать к себе и никуда больше не отпускать.

– Господин, не пора ли подавать жаркое?

Веймар с глухим рокотом вернул Катарину на стул и кинул яростный взгляд на вошедшую в зал кормилицу. Катя сидела ни жива ни мертва, словно ее шелковой паутиной опутали с ног до головы.

«Что это сейчас было… Глаза-то у него, и правда, красивые, а сам он чудовище… Еще хуже, чем из Аленького цветочка, тот безо всяких условий девушку отпустил с родней повидаться, а этот… дитя ему сперва роди… Ага, уже спешу и падаю на брачное ложе».

Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.

– Вы ожидаете гостей? – уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.

– Хотел порадовать вас, моя дорогая!

Катя сидела настороженная и сосредоточенная, обдумывая, как ей действовать дальше в свете открывшихся новых фактов.

– Позвольте мне кое-что уточнить… – самым учтивым тоном обратилась она к барону.

– Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, – поморщился Веймар.

– А что тогда? Посадите меня в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне? «Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».

Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, – то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:

«Не буду есть, не буду слушать.
Умру среди твоих садов!
Подумала и стала кушать…»

«Да-а… все мы женщины – одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!»

– Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…

Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком:

– Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.

– Я вас понял, мы обсудим это завтра, – голос барона звучал холодно и отстраненно.

– Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Откуда мне знать? Я же, вообще, о вас ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.

– И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик! Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?

Она немедленно представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты…