Свобода договора

Равным образом феномен смешанного договора не возникает, если одна сделка включает в себя отменительное условие, которое одновременно будет отлагательным условием для сделки иного типа. В этом случае не возникает конкуренции договорных типов, строго отделенных условием, что порождает их изолированное регулирование без какой бы то ни было специфики (например, купля-продажа сельскохозяйственной техники с условием, что указанная техника будет подарена при условии обработки с ее помощью пашни продавца). При этом если покупная цена будет уплачена, то по наступлении условия на стороне покупателя возникнет кондикционное требование, связанное с отпадением основания (causa finita)[237 - Ibidem.]. Аналогичной логике должен подчиняться и широко известный отечественному правопорядку договор аренды с правом выкупа, который, однако, судебной практикой однозначно квалифицируется как смешанный[238 - Пункт 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. № 66 «Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой», постановления Президиума ВАС РФ от 12 июля 2011 г. № 17389/10, от 18 мая 2010 г. № 1729/10 и др.].

Между тем очевидно, что после уплаты выкупной цены отношения по аренде прекращаются и возникают отношения купли-продажи в их чистом виде. Это подтверждает и сам Президиум ВАС РФ, говоря, что сама по себе уплата покупной цены прекращает на будущее обязанность по внесению арендной платы, а если договор купли-продажи будет признан недействительным или незаключенным, то арендные отношения следует признать непрекратившимися.

Данные выводы показывают, что в отношениях между арендодателем (продавцом) и арендатором (покупателем) отсутствует такой момент времени, на который бы приходилось параллельное существование отношений по аренде и купле-продаже. Включение же в текст арендного соглашения положений о выкупе лишь описывает условия трансформации одного договора в другой, не порождая при этом смешанного обязательства. В свое время И.Б. Новицкий писал, что соединение элементов различных договоров в один смешанный договор возможно только при условии, что соединяются элементы, не противоречащие один другому[239 - Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М.: Госюриздат, 1950. С. 102–103.]. Очевидно, что в данном случае аренда как временное пользование вещью несовместима с передачей вещи в собственность.

Следует также избегать распространенной ошибки квалификации в качестве смешанного договора простой совокупности договоров. В германской доктрине подобная совокупность известна как соединение договоров (Vertragsverbindung). Российская цивилистика для обозначения подобного феномена использует термин «комплексный договор».

Так, Н.И. Клейн пишет, что смешанный договор следует отграничить от комплексного. Понятие комплексного договора на практике используется в случаях, когда договор как документ включает несколько самостоятельных обязательств, например обязательство поставки сложного оборудования и обязательство шефмонтажа[240 - Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. 3-е изд. М.: Контракт, Инфра-М, 2005. С. 945.].

А.А. Собчак, в свою очередь, подчеркивал, что смешанный договор в отличие от комплексного представляет собой единое обязательство. Комплексный же договор, соединяя в себе различные обязательства, преследует тем не менее общую для них хозяйственную цель[241 - Собчак А.А. Смешанные и комплексные договоры в гражданском праве // Советское государство и право. 1989. № 11. С. 63–64.]. Напротив, М.И. Брагинский считал комплексный договор разновидностью смешанного[242 - Брагинский М.И. Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах. М.: Статут, 2007. С. 66.]. При этом он разграничивал ситуации, когда различные обязательства сливаются в одно целое (собственно комплексный договор), и ситуации простого механического соединения различных договоров, которые им было предложено назвать конгломерированными[243 - Брагинский М.И. Непоименованные (безымянные) и смешанные договоры // Хозяйство и право. 2007. № 10. С. 75–76.].

На наш взгляд, верным следует считать подход, разделяющий понятия смешанного и комплексного договоров, поскольку в отличие от комплексного договора, где действительно объединены самостоятельные обязательства, требующие раздельного регулирования, в смешанном договоре стороны своей волей таким образом соединяют отдельные обязательства, что их существование (возникновение и прекращение) возможно лишь совместно (gemeinsam miteinander «stehen und fallen»[244 - Stoffels M. Gesetzlich nicht geregelte Schuldvertr?ge: Rechtsfindung und Inhaltskontrolle (= Jus Privatum. Bd. 59). Mohr Siebeck, 2001. S. 35.]). При этом не возникает практической необходимости разграничивать, как это делал М.И. Брагинский, комплексные договоры, характеризующиеся, по мнению автора, экономической взаимосвязью, и конгломерированные договоры, представляющие собой простую механическую совокупность договоров. Основанием для такого вывода будет то обстоятельство, что в смешанных договорах связь между элементами имеет юридическое значение, что и обусловливает применение к ним особого правового режима, в то время как при простом соединении договоров, хотя бы и с элементами фактической, генетической, функциональной, экономической или иной взаимосвязи, подобные особенности не провоцируют появление юридического своеобразия и соответственно в особом режиме не нуждаются. По этой причине разграничение должно производится по признаку наличия (отсутствия) юридического единства элементов смешанного договора.

Показательна в этом отношении терминология германской доктрины и судебной практики: в отношении комплексных договоров (Vertragsverbindung) используется термин Vertragsmehrheit («множественность договоров»); напротив, противопоставление смешанных договоров комплексным осуществляется через такие термины, как rechtliche Einheit («юридическое единство»), Einheitlichkeit des Rechtsgesch?fts («единство сделок») и т. п. Иными словами, в смешанном договоре связь между элементами отдельных договоров не только экономическая, но волей сторон превращается в юридическую[245 - Ibidem.].

В комплексном же договоре отдельные обязательства независимы друг от друга, имеют в лучшем случае общую экономическую основу и «идут каждое самостоятельным путем» (getrennte Wege)[246 - Fikentscher W., Heinemann A. Op. cit. S. 388.]. Главная мысль заключается в том, что выводы о «комплексности» или о «смешанности» зависят не от той или иной структуры договора, а от направленности воли сторон, которая один и тот же договор может определить либо как комплексный, либо как смешанный. Верно замечает М. Штоф-фельс, что комплексность или смешанность – это вопрос одного лишь толкования волеизъявления[247 - Stoffels M. Op. cit. S. 36.]. При этом для целей такого толкования германская судебная практика исходит из презумпции, что если различные договоры объединены в один документ, то стороны желали установить единое обязательство (т. е. смешанный, а не комплексный договор)[248 - BGH WM 1974, 720.]. С другой стороны, признаком, указывающим на раздельность договоров, может служить раздельная цена.

Французская цивилистика также признает, что при смешанном договоре существует лишь одно обязательство. Так, К. Анри пишет, что, руководствуясь особыми потребностями, стороны могут объединить в своем соглашении несколько поименованных контрактов таким образом, что они образуют единое соглашение. Такие контракты будут смешанными[249 - Frеchette P. La qualification des contrats: aspects pratiques // Les Cahiers de droit. 2010. Vol. 51. No. 2. P. 394 (доступно в Интернете по адресу: https://www.erudit.org/revue/cd/2010/v51/n2/045635ar.pdf (https://www.erudit.org/revue/cd/2010/v51/n2/045635ar.pdf)).].

Как было сказано ранее, отдельные обязательства внутри комплексного договора необязательно должны представлять собой лишь механическое соединение. В основе может лежать экономическая взаимосвязь той или иной степени интенсивности. Причем эта экономическая зависимость может приобретать такой характер, что одно из обязательств может выступать основанием другого. Например, при передаче автомобиля на ремонт (подряд) подрядчик может предоставить заказчику на время ремонта в пользование другой автомобиль (аренда). При этом действительность аренды и ее срок обусловлены именно тем обстоятельством, что автомобиль заказчика передан в ремонт[250 - Fikentscher W., Heinemann A. Op. cit. S. 388.]. Несмотря на это, оба обязательства являются юридически самостоятельными.

Нет оснований также говорить о смешанном договоре при сочетании элементов различных видов договоров, принадлежащих к одному договорному типу. Например, договор, в силу которого должник обязуется выполнить как проектно-изыскательские (§ 4 гл. 37 ГК РФ), так и строительные работы (§ 3 гл. 37 ГК РФ), не становится от этого смешанным, поскольку все элементы являются договорами подрядного типа[251 - Иное мнение выражено в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 17 декабря 2014 г. № Ф05-14113/2014.]. Также не является смешанным договор перевозки разными видами транспорта по единому транспортному документу (прямое смешанное сообщение), известный также как мультимодальная или комбинированная перевозка[252 - Аналогичное мнение: BGH NJW 1988, 840.]. Выработанная германскими судами обширная практика не признает смешанным договор, по которому в аренду передаются как жилые, так и нежилые помещения[253 - BGH WM 1986, 912; OLG Schleswig NJW 1983, 49; OLG Hamburg NJW-RR 1997, 458 и др. Здесь, правда, необходимо иметь в виду, что в ГГУ договор найма жилых помещений является разновидностью найма, в отличие от ГК РФ, где данный договор выделен в самостоятельный тип (гл. 35) наряду с арендой (гл. 34).]. По этой же причине не должен квалифицироваться как смешанный, вопреки господствующей судебной практике, договор вексельного кредита[254 - Постановления ФАС: Северо-Кавказского округа от 4 августа 2004 г. № Ф08-3293/04; Московского округа от 5 апреля 2004 г. № КГ-А40/2106-04; Волго-Вятского округа от 10 февраля 1999 г. № 508/5 и др.]. Как известно, вексель представляет собой способ оформления заемного обязательства[255 - Не меняет сути дела и то, что векселем оформляется не обязательство заемщика по возврату кредита, а обязательство банка по его выдаче. В этом случае обязательство банка по выдаче кредита не утрачивает своей природы лишь оттого, что через вексельный механизм наделяется качеством оборотоспособности и возможностью принудительного осуществления.] и урегулирован в § 1 («Заем») гл. 42 ГК РФ («Заем и кредит»). Кредитные правоотношения являются предметом регулирования § 2 («Кредит») той же главы. Из этого следует, что нормы о вексельном и кредитном обязательстве соотносятся друг с другом как общие и специальные. На это прямо указано в п. 2 ст. 819 ГК РФ: «К отношениям по кредитному договору применяются правила, предусмотренные параграфом 1 настоящей главы, если иное не предусмотрено правилами настоящего параграфа и не вытекает из существа кредитного договора». Отсюда видно, что конкуренции договорных моделей при оформлении кредита выдачей векселя не возникает.

Особый случай представляет собой договор, в котором предоставлению, характерному для одного договорного типа, противостоит точно такое же предоставление (работы в обмен на работы, услуги в обмен на услуги и т. п.). С одной стороны, нет никаких оснований рассматривать такой договор в качестве смешанного: во-первых, комбинируемые в нем элементы принадлежат к одному договорному типу, а во-вторых, сами элементы не конкурируют между собой, поскольку охватываются правилами одной договорной модели. С другой стороны, такой договор не является непоименованным, поскольку содержит в себе урегулированные правом договорные модели, что влечет за собой применение специальных правил о соответствующих договорах непосредственно, а не по аналогии. На наш взгляд, такой договор должен признаваться смешанным не юридически, а лишь de facto, что сближает его, с одной стороны, с комплексными договорами (с точки зрения возможности раздельного регулирования), а с другой – со смешанными договорами (с точки зрения прочности взаимосвязи элементов).

Необходимо сделать важное уточнение: изложенный подход не исключает распространение на сделки, содержащие различные виды одного договорного типа, правила п. 3 ст. 421 ГК РФ о применении в соответствующих частях правил о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре. Это соображение ставит перед нами вопрос о возможности придания отдельным разновидностям договорного типа статуса элемента смешанного договора. Однако существующее в действующей редакции ГК РФ определение пока таких оснований не дает.

Отграничивая понятие смешанного договора от подобных правовых явлений, нужно не забывать, что данная задача носит сугубо прикладной характер, а потому важно не просто распознать ситуации, где что-то с чем-то смешано, а выявить такую конструкцию, где смешивание создает актуальную или потенциальную коллизию, исключающую возможность применения правил одного из элементов либо вообще вызывающую «паралич» всех элементов.

Таким образом, необходимо выделить следующие признаки смешанного договора:

1) соединение в договоре двух или более элементов, относящихся к различным урегулированным в законе или иных правовых актах типам договоров;

2) прочная взаимосвязь и взаимообусловленность элементов, которые волей сторон объединены в единое обязательство;

3) возможность коллизии между элементами.

2. Структура и формы[256 - Слово «форма», на наш взгляд, видится более приемлемым, чем «вид». Известно, что одно из значений слова «форма» раскрывается через внутреннюю организацию содержания, характер связи между элементами, в то время как вид представляет собой классификационную единицу. Как будет показано далее, разнообразные проявления смешанных договоров едва ли могут быть подчинены принципам классификационного деления, в то время как особенности тех или иных смешанных договоров предопределяются их внутренней организацией. Поэтому далее мы будем использовать понятие «форма».]смешанных договоров

Несмотря на то что понятие смешанного договора prima facie представляется атомарным, внутри него можно выделить ряд форм. Данное деление основано на различных комбинациях элементов смешанного договора. Сразу необходимо оговориться, что подобная типизация во многом условна, так как границы между выделенными с ее помощью формами весьма размыты. С другой стороны, существующие, особенно в зарубежной доктрине, классификации обнаруживают отсутствие единого классификационного критерия, а существующие формы стали результатом не идеальных построений, а кристаллизации в недрах практики. Как правильно указывает Х. Мауритц, охватить смешанные договоры систематически – задача невозможная[257 - Mauritz H. Der gemischte Vertrag. Noske, 1932. S. 23.].

Главным критерием типизации смешанных договоров в большинстве правопорядков является характер связи между их элементами. Так, соответствующие элементы могут быть равнозначными (договор предоставления банковской ячейки, содержащий в себе элементы аренды и хранения)[258 - Определение Санкт-Петербургского городского суда от 16 декабря 2009 г. № 33-15294.]. Другая ситуация – когда один из элементов преобладает над другим (например, договор подряда, при котором заказчик обязуется предоставить подрядчику в пользование строительные леса).

Первая форма смешанного договора может быть условно обозначена как комбинированный договор. По своей природе комбинированный договор представляет собой соединение в рамках одного договорного обязательства двух или более равнозначных по отношению друг к другу элементов поименованных договоров. Ключевым здесь будет определение «равнозначный», поскольку в отличие от рассматриваемого далее договора с преобладающим элементом ни один из элементов комбинированного договора не может быть однозначно признан доминирующим.

В противовес обычной совокупности договоров, пишут В. Фикентчер с А. Хайнеманном, комбинированный договор охватывает собой единую сумму отдельных предоставлений из различных договорных типов, рассматриваемых в обороте в качестве экономически сопряженных[259 - Fikentscher W., Heinemann A. Op. cit. S. 389.].

В свою очередь, Й. Гернхубер выделяет такой конститутивный признак комбинированных договоров, как отношение напряжения (Spannungsverh?ltnis) между отдельными элементами и целым[260 - Gernhuber J. Op. cit. S. 164.].

Французская цивилистическая доктрина определяет комбинированный договор как контракт, при котором сосуществует несколько основных обязанностей, каждая из которых не поглощена единственной экономической пользой контракта (de plusieurs obligations essentielles dont aucune n’absorbe ? elle seule l’utilitе еconomique de la convention[261 - Henry X. Op. cit. P. 1341 (см.: http://docnum.univ-lorraine.fr/public/BUD_T_1992_0003_HENRY_2.pdf (http://docnum.univ-lorraine.fr/public/BUD_T_1992_0003_HENRY_2.pdf)).]). То есть невозможно констатировать, что какая-то из обязанностей является подчиненной (l’accessoire).

Довольно яркий пример комбинированного договора содержится в Модельном законе о туристской деятельности (принят в г. Санкт-Петербурге 16 ноября 2006 г. Постановлением № 27-15 на 27-м пленарном заседании Межпарламентской ассамблеи государств – участников СНГ). Так, согласно п. 6 ст. 32 этого Закона по договору круиза одна сторона (организатор круиза) обязуется по заданию другой стороны (участника круиза) организовать индивидуальный или групповой тур на круизном судне по определенной программе и маршруту и предоставить участнику круиза (круизному пассажиру) все связанные с этим услуги туристского обслуживания (перевозку, размещение на круизном судне, питание, экскурсионное обслуживание и т. д.), а участник круиза обязуется уплатить установленную стоимость услуг. Очевидно, что все названные элементы договора круиза имеют интерес для потребителя только в своей совокупности, как целое. Однако при этом ни один из данных элементов не подавляет другие настолько, чтобы определять юридическую квалификацию всего договора. Другой пример – договор на санаторно-курортное обслуживание.

В отношении комбинированных договоров необходимо сделать важный вывод: коль скоро элементы комбинированного договора регулируются правилами о «родительских» моделях изолированно друг от друга, применение правил о том или ином элементе ко всему договору не допускается.

Другой важной формой смешанного договора является договор с преобладающим элементом (typische Vertr?ge mit untergeordneten andersartigen Leistungen). Как отмечает П. Фрешет, в смешанных договорах один из элементов может быть настолько подчиненным, что теряет свою юридическую природу[262 - Frеchette P. Op. cit. P. 398. Думается, что подобное описание чересчур бескомпромиссно. Правила о подчиненном элементе хотя в большинстве своем и вытесняются правилами о преобладающем, но абсолютного подавления не происходит: в ряде случаев допускается применять к подчиненному элементу его «родные» правила. В противном случае проблема смешанного договора вообще бы не возникала.]. При этом подчиненный элемент может выступать либо в функции обслуживания преобладающего элемента (например, обязательства по гарантийному сервису), либо в функции дополнения (бейсболка в подарок или завтрак в гостинице). В последнем случае связь между преобладающим и подчиненным элементами выражена менее ярко, что ставит проблему разграничения данной «подформы» смешанного договора с договорами комплексными.

Также следует избегать распространенной ошибки квалификации в качестве смешанного договора с преобладающим элементом ситуации, когда в рамках одной договорной модели сам законодатель предусматривает возможность встраивания других элементов. Пример – условие договора поставки о возврате покупателем многооборотной тары (элемент аренды). В данном случае подобные «встроенные» элементы не выходят за рамки преобладающей договорной модели[263 - Gernhuber J. Op. cit. S. 164.]. Другой распространенный пример – услуги генподрядчика по организации строительства. Окружной суд верно указал: «Поскольку осуществление указанных функций, направленных на создание субподрядчику необходимых условий для выполнения работ, непосредственно вытекает из положений статей 740, 747 ГК РФ, то следует признать, что предоставление генподрядчиком соответствующих услуг не может регулироваться положениями главы 39 Гражданского кодекса Российской Федерации «Возмездное оказание услуг». Фактически генподрядчик обязан оказать такие услуги непосредственно в рамках договора строительного подряда»[264 - Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29 ноября 2011 г. по делу № А66-824/2011.].

Столь же сложной, сколь и важной в практическом отношении, является задача квалификации того или иного смешанного договора в качестве договора с преобладающим элементом. От правильного решения этой задачи зависит применение того или иного метода их юридической оценки.

Как научная доктрина, так и судебная практика используют различные приемы и терминологию для идентификации договоров с преобладающим элементом, а также описания этих элементов.

Германская правовая наука определяет преобладающий элемент смешанного договора как характерное предоставление (die vertrag-scharakteristische Leistung)[265 - Gernhuber J. Op. cit. S. 163.]. При этом определение преобладающего и вспомогательного элементов зачастую укладывается в общее деление обязательств в германской цивилистике на главные (die Hauptleistung) и побочные (die Nebenleistung), значение которой универсально и далеко не ограничивается сферой смешанных договоров.

Во Франции можно встретить самые разнообразные определения преобладающего элемента. Например, апелляционный суд в одном деле, распространяя на смешанный договор режим преобладающего поименованного, использовал категорию существенного элемента соглашения (les еlеments essentiels de la convention)[266 - Entreprises Piertrem (1989) Inc. c. Pomerleau Les Bateaux Inc., 2007 QCCA 759, par. 53.]. В литературе также можно встретить используемое в Германии понятие характерного для договора предоставления (la prestation caractеristique), которое противопоставляется предоставлению второстепенному или вспомогательному (la prestations accessoires)[267 - Dutilleul F.C., Delebecque Ph. Contrats civils et commerciaux. 8

еd. Dalloz, 2007. P. 28.]. Также используется понятие основного или базового элемента (l’еlеmentprincipal)[268 - Henry X. Op. cit. P. 1180.]. Подобное определение встречается также и в Квебеке (напомним, что в этой провинции Канады действует ГК Квебека, впитавший в себя континентальные, преимущественно французские, правовые традиции). Так, разрешая дело о предоставлении в пользование фотокопиров с обязательством их текущего ремонта и технического обслуживания, один из судов указал, что основным элементом в данном контракте является аренда, в то время как обслуживание и ремонт являются лишь сопутствующими обязательствами и не могут оказывать влияния на квалификацию контракта[269 - Xеquipe Inc. c. Communautе urbaine de Montrеal, REJB 2001-26233, par. 56, 58, 59 (QC C.S.)].

При квалификации смешанного договора в качестве договора с преобладающим элементом используются самые разнообразные критерии.

Одними из основных критериев выступают смысл и хозяйственная цель договора в целом: определив эту цель, мы устанавливаем в качестве преобладающего элемента тот договор, который в наибольшей степени ей соответствует. И наоборот, элементы, не отражающие эту цель, а лишь выполняющие какие-либо обслуживающие или дополнительные функции, должны быть «аттестованы» как вспомогательные.

Однако данный критерий в силу своей абстрактности порой не может достигать той степени определенности, какая от него требуется для правильной оценки. В этом случае для уменьшения «погрешности» в литературе предлагается при применении данного критерия интерпретировать цель договора через выраженную в договоре волю сторон, а если это невозможно, то руководствоваться предполагаемой волей (mutma?licher Parteiwille)[270 - Schr?der M. Zur Rechtsnatur von Hardwarewartungs- und Softwarepflegevertr?gen. Grin, 2009. S. 13.], т. е. той волей, какую можно ожидать от сторон с учетом цели договора, справедливого баланса их интересов, обычаев делового оборота и практики их взаимоотношений (также встречаются термины «гипотетическая воля», «нормативная воля»[271 - Прилагательное «нормативная» используется авторами, чтобы подчеркнуть сущность данной конструкции как всеобщего стандарта, ее несводимость к психической сфере субъектов отдельного правоотношения.]). Нетрудно заметить, что данный принцип является одним из ключевых принципов толкования волеизъявления[272 - Baumann A. Regeln der Auslegung internationaler Handelsgesch?fte: Eine vergleichende Untersuchung der UNIDROIT Principles, der Principles of European Contract Law, des Uniform Commercial Code und des deutschen Rechts (= Schriften zum internationalen Privatrecht und zur Rechtsvergleichung. Bd. 19). Vandenhoeck & Ruprecht, 2004. S. 123.], что и неудивительно: смешанные договоры по причине своей неуступчивости для ясного понимания могут требовать привлечения инструментария ст. 431 ГК РФ, что часто и происходит на практике. Так, в одном из дел ФАС Западно-Сибирского округа указал: «…к отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, и, кроме того, в силу положений статьи 431 Гражданского кодекса Российской Федерации при толковании условий договора судом должно применяться буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений, а также должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора, что и было осуществлено судами первой и апелляционной инстанций при повторном рассмотрении заявленных истцом требований»[273 - Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 21 февраля 2012 г. по делу № А45-11742/2011.].

Германскими цивилистами разработан еще один критерий выявления смешанного договора с преобладающим элементом, который на первый взгляд в чем-то схож с критерием смысла и цели договора, однако несводим к последнему[274 - Следует обратить внимание на то, что значение принципа Schwerpunkt не сводится к работе с одними лишь смешанными договорами с преобладающим элементом. При коллизии, например, правил разных договорных моделей в комбинированном договоре (см. далее) он также находит свое применение.]. Это так называемый Schwerpunkt. Традиционно сам термин переводится как «существо» или «смысл» договора, что в принципе верно. Однако дословный перевод – «центр тяжести» – позволяет более точно оттенить специфику его употребления. Использование подобной метафоры из области механики помогает сфокусировать внимание на том из элементов смешанного договора, который обеспечивает «устойчивость» и «равновесие» всей договорной конструкции, тогда как устранение его из соглашения грозит «опрокинуть» (или «расбалансировать») весь договор.

В отличие от критерия смысла и цели критерий Schwerpunkt рассчитан на работу не с гипотетическими феноменами (предполагаемой волей, хозяйственной целью и т. п.), а с более конкретными сущностями, через которые он и выявляется, хотя это не исключает из арсенала ту же экономическую цель, которая успешно используется наряду с другими приемами.

Среди таких приемов можно отметить, во-первых, принятие во внимание соотношения стоимости предоставлений. Например, если стоимость предоставления по одному из элементов смешанного договора значительно ниже стоимости предоставления по другому, то, очевидно, первый элемент будет признан подчиненным, а второй – преобладающим. В литературе справедливо отмечается, что данный прием будет бесполезен, если договор содержит элементы неимущественных предоставлений (например, в спонсорских контрактах)[275 - Schaub R. Sponsoring und andere Vertr?ge zur Forderung ?berindividueller Zwecke (=Jus Privatum. Bd. 136). Mohr Siebeck, 2008. S. 70.].

Другим признаком, который косвенно может указывать на преобладающий элемент, – это проработанность правил об этом элементе, детальность их регламентации в тексте договора.

Немалую помощь может также оказать постановка вопроса: без какого из элементов договор не был бы заключен, т. е. насколько критично существование данного элемента для договора в целом?

При этом не может указывать на преобладание название договора само по себе, поскольку при оценке смешанного договора должно приниматься во внимание фактическое содержание взаимных прав и обязанностей[276 - BGH NJW 2010, 150. Аналогичная позиция выражена и в п. 5 постановления Пленума ВАС РФ от 22 октября 1997 г. № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением Положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки».].

Для иллюстрации применения принципа Schwerpunkt на практике можно привести одно дело, рассмотренное Верховным судом Германии.

Истцы (семейная пара) приобрели у ответчика подержанный автомобиль с условием об установке на него газового оборудования. Само газовое оборудование было указано в договоре в пункте «принадлежности» наряду с комплектом зимней резины, дисками и разделительной решеткой (для отгораживания собаки). Общая цена составила 16 463 евро.

Впоследствии в работе газового оборудование обнаружились недостатки, которые, согласно заключению экспертизы, явились следствием некачественной работы по его установке. Поскольку ответчик отказался устранить недостатки, ремонт был произведен истцом самостоятельно с последующим предъявлением требования к ответчику о компенсации понесенных расходов.

Помимо оспаривания недостатков в работе оборудования ответчик сослался на положения договора, в соответствии с которыми покупатель вправе заявлять требования о недостатках в пределах одного года с момента передачи автомобиля. Данный срок был пропущен истцом, но обращение было сделано в пределах двух лет (срок исковой давности по недостаткам работ по договору подряда).

При пересмотре дела Верховный суд Германии исходил из следующего. Стороны заключили между собой не «чистый» договор купли продажи, а смешанный договор, в котором соединены элемент купли-продажи и элемент подряда на установку газового оборудования. Для юридической квалификации данного договора необходимо сначала применить к каждому элементу правила о том договоре, к которому этот элемент относится, а в случае коллизии между такими правилами применить правила о том договоре, который образует экономическое или юридическое существо (Schwerpunkt) договора.

Очевидно, существо договора (Schwerpunkt) составляет купля-продажа автомобиля по следующим причинам: во-первых, условие о газовом оборудовании включено в пункт договора «принадлежности»; во-вторых, согласно объяснениям истца, возможность установки на автомобиль газового оборудования была обнаружена истцом уже после переговоров о продаже, когда истец, выходя из офиса ответчика, заметил соответствующее информационное сообщение на одной из табличек, что свидетельствует о том, что включение условия о газовом оборудовании не являлось решающим для заключения договора; кроме того, стоимость газового оборудования вместе с работами по его установке составляет 2 327,59 евро, что в сравнении с общей стоимостью договора – 16 463 евро – позволяет расценивать элемент договора подряда как подчиненный. Более того, приобретенный автомобиль можно без всяких препятствий эксплуатировать и на бензине.