Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок

– Прошу прощения, советник, но разве Корнуолл не страдает шизофренией?

– Ты думаешь, я бы назвал свой клуб в честь него!? – разозлился Пиранья.

– В честь Корнуолла? Тогда прошу вас простить мою бестактность, по отношению к первооткрывателю.

– В следующий раз будьте сдержанней в диагнозах, фельдмаршал. – попросил По. – Если вы конечно не врач.

– Да, мой канцлер. Нет, не врач.

– Хорошо. Покажи ему, Ник.

Мадейра встал со своего кресла и, подойдя к Мадьяру, расправил перед ним карту пустыни.

– Откуда Корнуолл знает, где скрываются бесцветные?

– Он видел их. – ответил Ник.

– Не объясняйся, нигер! – взревел Пиранья. – Он наш слуга! Мы говорим – он выполняет!

– Брат. – По тихо ковырнул его взглядом.

– Да, По, я понял.

– Славно.

Переглядки братьев не сулили ничем хорошим для Аммоса…

Мадьяр, боявшийся за будущее порученного ему города, взял карту, и сев в свою машину поехал к Эксодосу[10 - Греч. – Exodos] – плавной, вылитой дороге, покрывающей зыбучие пески.

НИК МАДЕЙРА

ЗАПИСЬ СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ

Фельдмаршалу уже во второй раз приходится отлучаться из Аммоса, хотя город нуждается в нём больше всего.

За тот небольшой промежуток времени, что он несёт свою службу – он уже изловил лидеров двух фракций, отбился от третьей и поставки воды в город ведутся без проблем, да и постройка новой

станции – выкачивающей воду из недр планеты (как мне известно) практически закончена. Я думаю, останься он, то снизил бы процент преступности на половину, а может и больше. (Сейчас уровень преступности по 100%-ой системе = 60%. Больше только у Блаунза – 94%).

– —

Мой брат – в бесчисленный раз разочаровал меня и окончательно загасил очаг надежд, которые я держал, веря как глупец, что он исправится!

Я устал спасать его, устал бороться за него, отговаривать встать на правильный путь. Больше не стану…

Я любил Федерико, но он разбил мне сердце. Я всегда старался быть рядом, когда он нуждался во мне, а он… Его никогда не было – когда он был нужен! Всегда осуждал и дразнил меня! Вечно считал, что я всё делаю неправильно и ничего не понимаю, а я ведь гораздо умнее и сильнее! Что я ему докажу! Братских чувств больше нет! Теперь – он мой враг!

Он и многие рабы, все те, кто поверили ему – под покровом ночи – ушли через ядовитые трубы. Многие тела повисли на трубах или всплыли над отходами, кто выжил – нашли убежище в пустыне. Жаль, что По и Пиранья не отпустили меня с Мадьяром…

– —

Моему сыну только пять, а он уже перерос игры в песочнице и машинки. Его интересуют серьёзные книги о политике, власти, свободе слова и мы вместе с Таис начинаем переживать…

– —

С Таис – мы совсем отдалились. Её фрейлина сообщила, что когда меня нет дома – она не ночует в нашей квартире, а когда я дома, то вжимается в угол кровати и часто падает с неё. Мы перестали находить темы для разговоров, наше общение ограничиваться потерянными взорами друг на друга. Я думаю, единственная причина, по которой она ещё не подала на развод – Жуан Витор…

– —

Нет. Не переживаю. Я всё-таки рад, что моему сыну – ближе мои увлечения. В его лице я могу найти полезного союзника в будущем…

НАТАЛИЯ БЬОНДИ

Наталия, перед тем как её забрали с урока музыки, наконец, рискнула признаться Стефану в чувствах, поцеловав его за миг до того, как дверь, за которой были те, кто должен был её забрать, отворилась. Стефан поцеловал её в ответ – это был лучший момент в её жизни! Взаимные чувства то, чего ей так не хватало! Рассказы, о которых, её уже порядком выбешивали, но в глубине, она завидовала тем, кто их чувствует. Теперь она чувствовала себя наивной идиоткой, но зато окрылённой и полной желания жить. Мир не выглядел теперь так ужасно, окружающие её заключённые и сдерживающие её тюремные стены, казались временным препятствием, которое она преодолеет.

Обедая на свежем воздухе, под чутким контролем с вышек, Наталии казалось, что ничто не может испортить её настроения, но ей так только казалось. До тех пор, пока к ней не подсел Тумас.

– Привет, красотка! – поздоровался он, сев напротив и засунув в рот кусок омлета. – Безвкусный, но хотя бы не противный. Будто-бы резина. – поделился он.

– Мне плевать! – ответила девушка, поправив упавшие волосы и собрав их в хвост.

– Почему ты так ко мне жестока?

– Потому что ты мой враг! – шикнула Наталия и жалела, что вся посуда пластиковая и вилка, которой она ела – не способна проткнуть руку Тумаса.

– Я бы так не сказал. – он отодвинул поднос Наталии и почти что навалился на неё, вдавливая голову в стол. – Я знаю твой секрет, дорогуша! Не думаю, что Хэрольду будет приятно – узнать его!

Наталия молчала, пытаясь вцепиться в лицо Тумаса.

– О чём знают двое – третьему знать не обязательно! – он отпустил её голову, когда возле них прошёлся тюремщик.

– Ирод! – выкрикнула она.

– О! Меня и похуже называли. – Тумас скривил полуулыбку. – Сука, тварь, слоновья манда, нюхатель жопы скунса и та-а-а-ак да-а-але-е-е!

– Боже…

– Мы можем стать закадычными друзьями, крошка! Попроси своего дружка достать мне немного морфия! Местный фельдмаршал меня немного покоцал. – он оттопырил ткань тюремной одежды и перед Наталией предстал огромный кусок отпадающей, чёрной плоти.

– С какой стати я должна помогать тебе, Тумас?!

– С такой, что я настроил все местные группировки против тебя! – он помахал тем, кто был за спиной девушки.

Паралич, сковавший тело, простой страх потерять Стефана навсегда – стал козырем Тумаса против неё и он грамотно им воспользовался.

– Ты не посмеешь…

– Как ты выразилась – я твой враг. – он поковырялся вилкой во рту. – А значит – я буду рад твоей смерти, или… Тоже запишусь на уроки музыки и скажем… Случайно… Перережу ему горло… Скажем… Смычком от скрипки…