Кенгуру, или Я тебя не понимаю

– Легко, не успеете оглянуться, то бишь раздеться, – сказала она, намекая на мою верхнюю одежду, – пальто и шарф.

Через несколько минут в кабинете появился сухой, поджарый мужчина с острым лицом, треугольным подбородком и острым носом. Серебристый ёжик коротко стриженных волос добавлял аккуратности в образ, но выражение лица и глаз было очень хитрым, и он всегда напоминал мне старого лиса. Звали его Давиденко Сергей Иванович. Он пришёл ко мне на работу по рекомендации моего отца, старого чекиста, и был единственный, кому я доверял полностью. Человек он был волевой, подтянутый, и главное, что большая редкость в наше время, умел подчинять свои интересы служебным. Беседа с ним убедила меня, что мои подозрения имеют веские основания. Я попросил его ещё раз проверить мою машину и кабинет на «прослушку». Почему-то мне казалось, нет, я был уверен, что в машине установлен маячок, по которому Заяц меня и вычислил. Давиденко кивнул:

– Не переживайте, Герман Алексеевич, всё сделаем!

Он был очень наблюдательным, от него не укрылась некая нервозность в моём поведении:

– А что, Герман, так ли утро мудрёнее вечера? Или ночь подкидывает нам загадки? Что-то стряслось? – его озабоченный взгляд встретился с моим.

Я усмехнулся:

– Сергей Иванович, Вы, как Штирлиц! Ничего не скроешь!

– Просто ты сегодня на себя не похож, рассеян, говоришь об одном, а сам где-то далеко в своих мыслях, полное отсутствие всякого присутствия! – шутил он, но лицо и глаза были очень напряжены. Я вздохнул:

– Случилось! Правда, пока не хотел никому говорить… – я помолчал, собираясь с мыслями. – Вчера я подвергся давлению со стороны спецслужб, ко мне приезжал полковник Зайченко, мой старый «друг», – при этих словах мне пришлось выдавить из себя улыбку, – или уже недруг, теперь даже не знаю… Так вот, он предложил нашему банку участвовать в мошеннической схеме вывода средств и активов за рубеж!

– Ого! Не кисло! – Давиденко дёрнулся. – И чем мотивирует?

– Пока только намёки и угрозы под видом дружеской помощи, но очень мощные угрозы, – я прикрыл глаза, припоминая слова друга:

– Сильно похоже на правду, говорит, что наш банк кому-то понравился и его могут у нас забрать.

– Даже так?

– Да, предлагал ввести к нам своего человека, представителя спецслужб.

– Для чего? – резко спросил мой собеседник.

– Ну как же! Чтоб он всё контролировал и «помогал» мне, во всяком случае, легенда такая, а на самом деле он будет отслеживать каждый мой шаг, а затем доносить господину полковнику!

– Ты понимаешь, что этот человек будет просто разворовывать наши активы?! – Давиденко уже не сдерживал себя, он кипел от возмущения. – Он будет совать свой нос везде, всё вынюхивать, а потом шантажировать тебя!

– Согласен! Но ты же тоже понимаешь, что мой отказ означает объявление войны?! – мы оба помолчали, обдумывая ситуацию.

– Насколько это серьёзно? – его голос вывел меня из раздумий.

– Думаю, очень серьёзно, они уже разработали схему, она не самая изощрённая, но вполне рабочая, особенно если работать будут под прикрытием органов. У него уже есть фирмы, куда будут переводиться финансовые потоки, наверняка есть некоторые банки, но ему нужны очень надёжные игроки, такие, как мы, чтобы всё выглядело легально и респектабельно. Пока ему не хватает средств, но есть идеи, как восполнить этот пробел, в том числе и за наш счет, – я усмехнулся – и ещё он предлагает подобрать кого-нибудь человека из близкого моего окружения, из числа сотрудников банка, чтобы отвести от меня подозрение, так сказать, прикрыть, а в случае непредвиденных обстоятельств всё свалить на него и сделать его фигурантом уголовного дела.

– Ничего себе, клизма в ботах! Лихо закручено! – Давиденко почесал переносицу, что было признаком крайнего волнения.

– И ты поверил ему? Я думаю, главным фигурантом будешь ты, потому что это и есть самая мощная фигура во всей партии! То, что он хочет сделать, невозможно провернуть без твоего участия, все транзакции сосредоточатся в твоих руках, а это и есть главная опасность, поэтому свалить нужно будет Вас, Герман Алексеевич!

Хороший игрок Давиденко, всё просчитал правильно, хотя я и сам прекрасно понимал эти перспективы.

– Сергей Иванович, вчера мне пришлось охладить пыл и фантазии господина Зайченко, но, зная его характер, боюсь, он не остановится, его голыми руками не возьмёшь! Понимаешь, нам обязательно нужно противопоставить ему что-то серьёзное, найти что-то такое, что его может остановить!

– Вас понял, Герман Алексеевич, – расстроенно сказал Давиденко, – постараемся найти!

На этом мы расстались. У меня было множество неотложных дел, и главное – нейтрализация шумихи в прессе.

На середину дня было назначено совещание с финансистами. Все понимали, что если сейчас средства массовой информации начнут гнать волну и муссировать слухи об отзыве лицензии, то мы, пожалуй, можем потерять корпорацию. Ни один банк в мире не выдержит, если все вкладчики захотят забрать деньги одновременно. Поэтому в первую очередь я сделал несколько очень важных звонков, договорился о сроках и попросил больше не давать прессе никакой отрицательной информации.

И всё-таки беспокойство не покидало меня, надо же, какой Лёнька провидец, а может, мой банк уже заказали? И всё напрасно? Эти, из «УГРЫ», сражались отчаянно, и даже арабских инвесторов нашли, и все равно ничего не вышло! Я уже довольно сильно заматерел и в случайности не верил. Всё это казалось дикой несправедливостью, предприятие, в которое вложено столько сил и средств, могут забрать у меня просто по щелчку пальцев. Поэтому запасной вариант готовить необходимо, он может пригодится мне самому, всё может поменяться с точностью до наоборот и довольно быстро.

Мне уже давно хотелось подобрать себе доверенное лицо, специалиста, который будет подчиняться только мне и выполнять только мои поручения, и всё это должно быть тщательно скрыто от посторонних глаз. Мне пришлось недавно просматривать резюме соискателей на вакантную должность у нас в банке, одно из них очень заинтересовало.

Я позвонил клерку и попросил принести документы, которые просматривал вчера. С фото на меня смотрела совсем ещё девочка, и всё, чего она достигла, никак не совпадало с внешним видом, я даже спросил в отделе кадров:

– Вы ничего не напутали? Это тот самый адресат? Если это так, то я хочу видеть Синеок Юлию Владимировну немедленно.

Через час начальник отдела кадров мне перезвонил и сказал, что это невозможно, так как Юлия Владимировна уже дала согласие на работу в другом учреждении. Я даже сам от себя не ожидал такой реакции! Раздражение переполняло меня – что сегодня за день! Всё против меня!

– Как это могло произойти? – я почти кричал на клерка-кадровика.

– Претенденты же рассылают свои резюме по всем банкам, видимо, кто-то отреагировал раньше нас.

Я больше ничего не хотел слушать, приказал узнать, какой ей дали оклад наши конкуренты, и привезти её немедленно сюда. Я был зол, но привык доводить всё до конца и не мог допустить, что завтра она выйдет на работу в другой банк. Даже если ничего не получится, потом можно будет всё переиграть, передвинуть. При этом интуитивно очень хорошо чувствовал, что не ошибаюсь. Ждать пришлось долго, часа три, всё равно был занят и домой не собирался.

Наконец доложили, что она пришла. В моём кабинете установлен монитор, на который выведены изображения с восьми ключевых точек здания. Бросив взгляд на экран, увидел, что по лестнице поднимается худенькая, совсем без косметики, высокая девочка.

«Слишком худая, – подумал я про себя, – а так ничего, черты лица правильные».

Стук в дверь. Я встал из-за стола, и она вошла.

Перед входом в офис президента банка охранник потребовал у Юлии сумочку и тщательно осмотрел её, затем очень настойчиво, даже не предполагая отказа, попросил девушку оставить её телефон у него на хранение до конца аудиенции. Сначала это раздражало, но потом Юлька поняла, что это действительно одна из не очень приятных, но необходимых мер безопасности.

Первое, что бросилось в глаза нашей соискательнице, когда она попала в кабинет, это огромное, хорошо обставленное помещение. Чувствовалось, что мебель и интерьер подбирался не абы как, а с помощью хороших дизайнеров. Всё было стильно, дорого и лаконично. Никаких излишеств, при этом простенькой обстановку не назовёшь.

Навстречу Юлии шёл очень красивый, холёный мужчина, и, глядя на него, она подумала, что он перепутал профессию – ему надо было стать киноактёром, а не президентом финансовой корпорации.

– С детства не люблю красивых мужчин – поморщилась Юлька, и тут же, пожалела, что приехала. Но Громов уже успел перехватить её взгляд, надеть на лицо доброжелательность и улыбку, и на самом донышке Юлькиной души поселилась смутная, необъяснимая паника, нейронные связи пришли в действие, и она с ужасом поняла, что этот мужчина ей нравится.

Я подошел к ней, мы поздоровались, и Юля села в кресло, ничего не спрашивая, просто молча смотрела на меня в ожидании. Признаться, я был удивлён – предполагал, что она сейчас будет возмущаться, зачем её сюда притащили так поздно. Ни тени кокетства, я рассматривал её изо всех сил, не стесняясь, уже специально, но даже лёгкого неудовольствия не промелькнуло на её лице. Что ж ты за птица, Юля? Я вынужден был оценить её неженскую выдержку. В представленном резюме меня больше всего заинтересовала учёба в Лондоне – я знал, что для девочки из Ростова это практически недостижимо. Вот сейчас мы и проверим, как ты училась. Пауза затянулась, я понимал это, поэтому начал разговор на английском первым.

– Юлия Владимировна, позвольте принести Вам извинения за столь позднее время.

Она кивнула, но промолчала. Это было ещё более необычно – не женщина, а клад. И немая, и глухая, как в еврейском анекдоте: как тебе повезло, сколько достоинств у твоей жены.

– Вас это не удивляет? – я внимательно следил за выражением её лица.

– Раз Вы меня пригласили в это время, значит, на это есть очень веский резон. Если посчитаете нужным, Вы мне это расскажете.

Ответила она на хорошо отработанном английском, практически без славянского акцента, если не знать, что она русская, по произношению не догадаешься. Однако… Опять удивила. Голос у неё был низкий, и это мне больше всего понравилось, терпеть не могу писклявые голоса. Своим ответом она поставила меня в тупик.

«Что я ей расскажу? Что меня терзает странная, необъяснимая тревога, предчувствие страшных, неотвратимых событий? Что пьяный трёп Зайченко не выходит у меня из головы? И теперь необходимо принять некоторые контрмеры на случай непредвиденных обстоятельств?

В это время Юлька рассматривала президента крупного банка и тоже не могла понять его действий. Она всё делала, как учили великие заокеанские гуру: была подчёркнуто дружелюбна, но не навязчива, старалась больше слушать и совсем мало говорить, а главное – уловить его, ключевое слово, чтобы понять, зачем она здесь. Но он его не произносил, пропустить она не могла, значит, либо он сам не знает, зачем она здесь, либо что-то скрывает. Маленькая Юлька даже не подозревала, как она близка к истине. Ей даже захотелось встать, извиниться и уйти, но Герман очень остро почувствовал её настроение и перехватил инициативу.