Кенгуру, или Я тебя не понимаю

– То есть вы заранее знаете, что деньги никто отдавать не собирается?!

– Предположим, что да! – его тон был невозмутим, а вот мне стало не по себе и совершенно не хотелось в этом участвовать.

– Гера, но это же не бесплатно, никто же просто так рисковать не будет, каждый получит свою долю: и за выданные деньги, и за переводы, и за участие, и потом, главное, мы гарантируем прикрытие, – пояснил Леонид, запивая сказанное коньяком.

– Лёня, неужели ты не понимаешь, что это добром не кончится? Ты предлагаешь разорить множество честных людей, которые по глупости или под твоим нажимом, что вероятнее всего, доверят подставным фирмам свои деньги, которые через очень короткое время просто испарятся, растают как снег весной! – я начал заводиться, и голос мой звучал чуть громче обычного.

Леонид тоже стал нервничать, выпитый коньяк уже подействовал, речь его стала более резкой, а щеки покраснели.

– Герман, ты меня удивляешь! Ты не чувствуешь опасности? У нас с тобой не самые простые должности, и многие бы хотели нас «схавать», как говорят мультяшные герои. В этом случае выход только один: всё перевести в офшоры и улететь в тёплые края! – Журавли ле-е-тя-я-т в Китай, – самозабвенно прикрыв глаза, пропел он пьяным голосом строчку из популярной песни.

– Только ты не уле-е-тай, – передразнил я друга. – А какую сумму ты хочешь? – спросил я.

Леонид написал, не произнося вслух. Я присвистнул: это было запредельно много.

– Ничего себе! Ты хочешь вынести весь мой банк? – пришлось мне усмехнуться.

– Послушай, Герман, нам нужно постараться всего один лишь раз, и всё! Свобода!

– Ты что? Не понимаешь, как я рискую? Я финансист и зарабатываю на финансах. Мы работаем на гране фола, на самой гране разрешённого законом, но его я переступать не буду! – возразил я.

– Ты меня поражаешь, честное слово, как благородная барышня, дам – не дам, без любви! Я вообще не понимаю тебя! Что тебя заботит? Моральная сторона дела? Ах, какой честный парень, какой блюститель чистоты! Ну, и что ты с такими принципами в бизнес полез?! Да ещё в финансы! – заявил он, пьяно улыбаясь.

Я давно заметил эту его особенность: когда, принятый на грудь, винный градус уже зашкаливал, лицо Леонида расплывалось, делалось ещё шире, глаза немного добрели, их умный блеск затягивался хмельным туманом, а улыбка разъезжалась от уха до уха.

Но мне стало не смешно, я вдруг ясно осознал, что мы перешли ту черту, где кончаются шутки и начинаются никому не нужные пьяные базары. Его тупая упёртость начинала меня злить.

– Что происходит? – подумал я, и ненароком мелькнувшая мысль была острой, как скальпель, а затылок свела сильная боль. – Да это же классическая сцена агрессивного наезда спецслужб на банк с целью подчинения и перехвата финансовых потоков, вот и верь после этого в дружбу!

Я не выдержал:

– Заяц, прекращай этот бред, ты сам прекрасно понимаешь всю авантюрность и опасность твоих прожектов! Я в этом участвовать не буду!

Леонид не сразу воспринял мои слова, улыбка медленно слезала с его добродушного, расслабленного коньяком лица:

– А ты не гонишь коней, не торопишься? – злость мешала ему, поэтому он плохо себя контролировал.

– А не боишься, что завтра на твой банк наедут и ты сам все отдашь, только даром?

Мы оба с яростью уставились друг на друга.

– Леонид Иванович, алкоголь мешает Вам здраво мыслить, поэтому следите за фигурой речи, в таком тоне продолжать разговор я не буду! И потом, что это за шантаж? – я сдерживал себя изо всех сил.

– Ладно, ещё посмотрим, ещё сам ко мне прибежишь! – изрыгнул мой друг новую угрозу, махнул рукой, с большим трудом поднял свое грузное тело с кресла и, тяжело ступая, вышел из комнаты. Провожать его у меня желания не было.

– Пусть протрезвеет, – подумал я, – потом разберемся.

По опыту я знал, что в таких ситуациях его иногда заносит и он может натворить много чего интересного, о чём потом чаще всего жалеет. Подождём до завтра.

* * *

Как мне не хотелось! Но утро всё равно наступило. Проснуться было невозможно, телефон молчал, и это было самое странное.

– Я ж отключил его сам, – догадался я и открыл глаза. Включённый сотовый бренчал без перерыва, я вдруг понадобился всем сразу: коллегам по работе, маме, детям, супруге и, конечно, шесть раз звонил Заяц! Вот точно бульдозер. Рингтон снова вывел меня из терпения, я уже начинал злиться. Это был Зайченко:

– Ты помнишь, о чём мы вчера говорили?

Ни свет, ни заря, ни здравствуй, ни прощай, начал он.

– Затрудняюсь сказать, что именно тебя волнует? Ты вчера такую пургу нёс, что сам царь Соломон не поймёт, чего ты хочешь! – рявкнул я.

– Ты что, Гера, не доспал? Я спрашиваю про серьёзные вещи! – голос его, как ни странно, был очень весёлый и абсолютно трезвый, это настораживало.

– Да пошёл ты! – разозлился я, но он меня перебил:

– Не лезь в бутылку! Я догадываюсь, что ты ещё спишь, так включи телевизор – проснёшься!

Чертыхаясь, матерясь и понимая, что утро безнадёжно испорчено, я включил телевизор. Услышанное произвело эффект ледяного душа.

Диктор одного из ведущих каналов без эмоций сообщал, что ЦБ в ближайшее время возьмёт под контроль и, возможно, отзовет лицензию у десяти банков, в их числе был и мой. Так вот почему он приехал именно вчера! Зайченко уже всё знал, я вспомнил его прозрачные намёки и реальную угрозу, горькая обида захлестнула меня! Ничего себе друг! Я стал понимать, что другого шанса втянуть меня в эту авантюру у Леонида, пожалуй, не было. Но как рассчитал всё, подлец! Точно, бульдозер.

И ещё я понял, что Леониду Ивановичу позарез нужны деньги, какие-то астрономические, потому что приличные, внятные суммы он мог бы взять у меня взаймы, как уже делал не раз. Да, и человек он был не бедный, а не сорил деньгами потому, что осторожничал, всё-таки не в простой организации работает. А вот зачем они ему нужны, пока не знал, в его легенду – якобы отъезд – я не поверил.

Мы и без ЦБ знали, что дела у нас не очень, всё-таки акции банка сильно просели, и это был мой самый уязвимый и практически неподдающийся коррекции пробел. С ЦБ я навёл мосты, свои люди там имелись, поэтому был уверен, что смогу с ними договорится, и нас уберут из этого списка.

Больше всего меня волновало другое: мне показалось, что полковник Зайченко владеет конфиденциальной информацией, и утечка могла быть только от кого-то изнутри нашей фирмы. Я очень много отдаю сил и времени охране банка, при этом сам всегда стараюсь быть крайне осторожен. Это уже стало моей нормой, моей жизнью, если хотите. А что вы удивляетесь? Банкиров прослушивают, снимают в банях, в обществе не пойми кого, убивают в кабинетах, взрывают в машинах, воруют их детей, да мало ли ещё что? Поэтому первое, что я сделал, став президентом, это усилил охрану, приняв на работу сверх профессионалов. Мы поменяли все системы контроля и видеонаблюдения и провели инструктаж со всеми работниками банка.

Ну что ж, утро задалось сегодня недоброе, так тоже бывает, значит, надо действовать очень решительно. Я начал быстро собираться, стал под душ, шум воды всегда меня успокаивал, но сейчас это не сработало! В голове всё время вертелись противные, предательские мысли, они вызывали беспокойство и раздражали. Выбирая одежду, понял, что сорочки, которая бы меня устроила, в загородном доме не нашлось, это опять вызвало прилив раздражения! Татьяна Сергеевна стала суетиться, помогать мне и всё-таки нашла в гардеробе на первом этаже устроивший меня вариант. Я вынужден был немного подождать, пока она освежит её горячим утюгом, но нервы уже были на взводе, и мне пришлось делать над собой усилие, чтобы не срываться на прислугу. От предложенного кофе я отказался, от завтрака тоже, чем очень расстроил добрую женщину.

Наконец я вышел на крыльцо и быстрым шагом направился к машине, и тут же сильный заряд ветра со снегом с разбега ударил мне в лицо. Это было неожиданно, не сказать, чтоб неприятно, но очень напоминало внезапную атаку.

– Что, не ласково, Герман Алексеевич? Небеса шлют тебе привет! Предупреждают, не расслабляйся, держи удар!

Водитель ждал меня, открыл дверцу, мы уселись, мотор взревел, замелькали дома и деревья, и машина понеслась, с каждой секундой приближаясь к конечной точке маршрута.

Но сегодня даже природа решила преподнести мне сюрприз: небо то хмурилось и чернело, то вальяжно разрешало солнцу позолотить окрестности, солнечные лучи сменялись снежным хаосом, ветер смешивал вместе снег, небо и землю. Примерно то же творилось в моей душе, картины из детства сменялись резкими, злыми словами:

– А ты коней не гонишь? А лицензию не боишься потерять?

Но я всё ещё не мог поверить в предательство друга. Прокручивая в голове нашу встречу с Леонидом, я был твёрдо уверен, в банке действует «крот»! Кто-то сливает ему данные. Мне очень не терпелось оказаться в своём офисе, в моей маленькой, но защищённой крепости. Примерно через час я легко взбежал по ступенькам здания банка, кивнул охране на входе, вошёл в лифт. Секретарша Люся хлопотала в приёмной, увидев меня, улыбнулась.

– Доброе утро, Герман Алексеевич!

– Да уж! Не сказать, чтоб доброе! Скорее скомканное, – засмеялся я, но рабочая обстановка и спокойствие умиротворяюще на меня подействовали.

– Люся, пожалуйста, Давиденко ко мне и кофе!

Она заулыбалась: