И только море запомнит

Настроение у О`Райли всё хуже и хуже.

– Воздержусь, если не возражаете.

– Настаиваю, – улыбка настолько приторная, что Моргана даже чувствует, как на её зубах скрепит сахар. Хотя, может это просто песок, попавший в рот.

Ей претит любезность, с какой общается Кеннет. Становится слишком слащаво и уныло. В первый их день он выглядел и общался ровно так, как должно – надменно и заносчиво. Моргана даже подумывает порадовать Кеннета очередным отказом. Проявление благородства она воспринимает в штыки. Щурится, поправляя полы шляпы.

– С чего такое радушие? Прощальный ужин подают перед казнью особо знатных людей, но для него ещё не время.

– Это не прощальный ужин.

Девушка растягивает губы в ядовитой улыбке, напоминающей чем-то хищный оскал акулы. Сверкая единственным здоровым глазом, Моргана кидает взгляд на Спаркса. Он то точно жаждет, чтобы Кеннет властью, данной ему короной, вынес ей смертный приговор. И всему остальному экипажу её корабля по список: кому за грабёж, кому за разбой, а кому просто потому, что рожей не вышел.

– Пройдёмте. Не отказывайте мне.

Не предложение – приказ. Кеннет умеет говорить мягко, и оскорбительно, что в этой мягкости он диктует свои требования. Можно не подчиниться, бунтовать, грязно и непристойно отозваться о чём угодно, чтобы вывести лодку спокойствия англичанина из равновесия. Но пока лучше всего даже на отсутствие попыток отзывается Спаркс.

Согласие выражается коротким жестом. И они втроём направляются довольно неспешным шагом под навес. Чинность и леность официоза Кеннета постепенно начинает сводить ирландку с ума. Предсказуемость граничит с фантастичностью их контрастов. Сейчас он предложит ей присоединиться к ужину, во время которого они будут созерцать джунгли – пейзаж, уже не поражающий и не цепляющий пересыщенный взгляд Морганы.

– Что-то ещё скажете, лорд Кеннет? – нарушает молчание капитан «Авантюры», когда они, наконец, оказываются в тени навеса.

– А что вы ещё ожидаете услышать? Недовольство вашей попыткой улизнуть? Разговоры о погоде? Или, быть может, комплименты в свой адрес, как того требует этикет? – на вопрос отвечает не Кеннет, Спаркс. Английский лорд лишь недобро щелкает языком.

– Право, мистер Спаркс. Вы сегодня не в духе, не выспались в гамаке на «Авантюре»? Понимаю, это вам не каюта на «Приговаривающем». Но… Мисс О`Райли лишь наскучило молчание. И мы, как джентльмены, просто обязаны увеселить даму светской беседой, – не понятно, серьёзны ли слова Кеннета, но то, как он с каждым разом всё больше и больше акцентирует внимание на самом большом недостатке её жизни – отсутствие члена между ног – буквально заставляет кровь в жилах вскипать в бессильной ярости.

А он спокойно берет в руки небольшой чайничек, разливает с хрупкой осторожностью по чашкам кофе. Не успел вытащить на берег прислугу?

– Не обязательно меня развлекать разговорами, но помолчать я могу и в одиночестве в своей каюте над картами или заполнением бортового журнала, – Моргана скрещивает руки на груди, позволяет себе дерзость в отношение Бентлея.

Кеннет берет двумя руками блюдце с чашкой и бережно протягивает его О`Райли, но взгляд глаза в глаза слишком пристальный. Такой взгляд тяжело вынести неподготовленному человеку, любому, кто не уверен в правильности и ясности своей позиции. Но Моргана не из робких. Она не отворачивается, лишь выгибает одну бровь.

– Посмотрите, что вы наделали, мистер Спаркс. Вы оскорбили капитана. Это не очень учтиво по отношению к наши компаньонам.

С каждым новым словом градус невыносимости высшего общества растёт. Это напоминает ей обязательные «встречи», на которых её всегда пытались как можно выгоднее продать, словно она лошадь великолепной породы и выездки. Кеннет и правда похож на того самого придирчивого наездника, которому просто невозможно угодить.

Скрипя сердцем, она принимает в руки чашку, в очередной раз соглашаясь на условия, не угодные ей никаким образом.

– Не переживайте, я не затаила обиды. А если и так, то мистер Спаркс скоро ощутит её на своей…

Кеннет выгибает левую бровь, но капитан не успевает закончить фразу.

– Кэп! О’Райли! Капитан! – выкрикивает Хосе – матрос с очень сильно выраженным испанским акцентом. – Капитан! Толпа. Людей. Колмана. Ранили.

– Приношу извинения, лорд Кеннет.

Кеннет подзывает ближе Спаркса, чтобы что-то ему сказать на ухо. Но не успевает агент дойти до своего лорда, как вдалеке слышится залп мушкетов с возгласами британских солдат. Расталкивая солдат возле навеса, уже успевших надеть свои треуголки, приготавливаясь к бою, лейтенант является к лорду на несколько мгновений позже, чем человек Морганы.

Маленькая победа.

– Сэр. Дикари. Напали на «Авантюру». Патрулю тяжело пришлось.

Кеннет кивает Спарксу. Агент тут же бросается к «Приговаривающему», крича про рынду и боевую готовность. Спустя две минуты подле линкора собирается настоящий батальон. ОИТК – не просто торговым монстром, а целая военная машина Британии.

Но Моргана, как типичная своенравная дама с гэльскими корнями, равнодушна до военных приготовлений лорда Кеннета. Она бегом направляется в ту сторону, откуда принёс известия её гонец, на ходу доставая пистолет. Да, она слепая, но всё же не промахивается. Тяжёлая жизнь научила стрелять на поражение. У слепоты на один глаз одно несомненное преимущество – став более уязвимой в ближнем бою, Моргана научилась профессионально стрелять, чем позволяет себе удерживать противника подальше.

Толпа черных, перемазанных яркими красками людей с грозными воплями, но с глупой наивностью и отсутствием какой-либо координации действий штурмует её любимое судно. Вот так и отлучайся на несколько минут, дабы испить кофе за словесной баталией, в которой победитель определится через неизвестное число раундов.       Где же Колман?

Хосе вопил о том, что он ранен, но Моргана нигде не видит своего квартирмейстера.

Пока Кеннет пытается заставить своих людей собраться, одна пиратка собственным примером, скидывая с плеч кожаное пальто с остервенением и яростью врывается в бой.

Свой корабль она будет отбивать и защищать, как никто другой. Даже если приходится это делать на суше. Моргана стреляет настолько метко, что оба выстрела попадают одному из дикарей в лоб и тот падает замертво, не успев издать даже прощальный крик, а может и стон.

Ирландка отправляет оба пистолета в нагрудную кобуру и выхватывает клинок, чтобы вонзить тот в горло туземцу и отбить матроса. Кровь брызжет во все стороны.

– Резче! Вставай, твою мать, пока сама тебя не прирезала! – дёргает матроса за руку, заставляя подняться, но в тот же момент отпихивает в сторону, чтобы свободной ладонью перехватить руку в замахе с плохо с сделанным топором. – Назад!

С ирландским запалом явно не ожидавший прыти туземец получает лбом прямиком по носу. Хрустят кости, а лезвие входит в плоть, как в мягкое масло нож. В одной из многочисленных пьяных драк в тавернах она подсмотрела хитрый приём, прозванный у неё на родине «шотландским поцелуем».

С трапов «Приговаривающего» скатывают малокалиберные пушки, предназначенные против пехоты. Шеренги солдат отправились вглубь пляжа. То тут, то там слышится одна и та же команда: «Приготовиться. Целься. Огонь.».

На помощь приходят люди Бентлея Кеннета. Первый ряд британцев опускается на колено. Голос командора: «Залп!». Перед глазами клубится пороховой дым. Уши закладывает от десятков выстрелов. Кеннет сколько угодно может кичиться собственной военной мощью, для Морганы это не имеет никакого смысла. Нет толка громыхать орудиями, когда в принципе такое было допущено.

– Колман!

Капитан, наконец, замечает своего квартирмейстера, сражающегося одной рукой и, отпихнув в сторону тело, прорывается к мужчине. Крепкого, здорового мужика неорганизованный народец умудрился зацепить – из его плеча торчит кривая стрела. Моргана множество раз видела Колмана раненным, они принимали участие, пожалуй, во всех самых кровавых и безжалостных стычках, какие только можно вообразить, и почти всегда ранения оказывались не смертельными или не настолько серьёзными, чтобы потом это могло привести к каким-то последствиям. Однако, чёрт знает, чем может быть смазан наконечник этой самодельной стрелы. И капитану становится тревожно за квартирмейстера. За друга.

За единственного человека, который будет на её стороне, даже если она будет неправа и совершит самый глупый поступок своей жизни – влюбится в кого-либо.

На замену первой и второй шеренге британских солдат выходит третья и четвертая. И снова грохот выстрелов. Туземцы ложатся рядом трупов.

– Моргана, focаil leat[15 - Дословно «иди поебись», на английский переводится как «Fuck Off», а нашими традиционно используется в формулировке «отъебись».]! – рычит квартирмейстер, не понятно только от чего: от боли или от злости.

Может он бы и хотел, чтобы её тут не было, но девушка подоспела как раз кстати, чтобы оттолкнуть решившего напасть со спины. Она пристреливает туземца, прижимая ногой к земле, так словно он и вовсе не человек.

– D?ul mо bhad[16 - «suck some dick», русское «отсоси»].

– Свали отсюда, отродье Дьявола. Слева!

Колман Мёрфи прикрывает слепой бок Морганы. Колман двумя выстрелами укладывает на землю двоих. C травмированной рукой он всё равно умудряется стрелять.

– Наглая ирландская девка. Ты не дожила бы и до рассвета, если бы лезла в каждую передрягу. Твой отец…

Квартирмейстер тяжело дышит, но на его лице проскальзывает улыбка. Такая же слегка сумасшедшая, как и на лице Морганы. Он может сколько угодно ругаться на неё. Но от того их отношения никогда не престанут быть тёплыми, почти семейными.

– Мой отец сказал, что ты – кусок дерьма. Завались и сражайся, как мужчина, а то твои яйца скукожились до размера…

– О`Райли, только попробуй!