Мы прибыли в Новый Карфаген ночью. Я не смог разглядеть города в темноте, но он показался мне не самым маленьким в республике.
Кое-где завывали хромые собаки, а добрые испанские морячки, как и положено, скрашивали свои морские будни в портовых попинах и нарушали ночной покой. Во все времена люди моря имеют одинаковые привычки, скажу я вам.
Триксий нанял для нас две лошади и повозку для своих скульптур и амфоры с гарумом, которую передал Триксию Кайсар.
– Я живу за городом. Ненавижу городскую суету.
Я разделял мнение своего господина о городах, о чём и не преминул ему сообщить. Триксию это понравилось. Знаете, если говорить своему господину приятные для него слова, то можно рассчитывать на дополнительную порцию крыльев.
– Эй, вы! Женщин грузите аккуратно! Они хоть и каменные, но стоят больших денег! Если расколете матрон – я вас куплю и продам дороже, но в Африку!
Грузчики пообещали Триксию быть аккуратными, а мы поехали на виллу культурного человека.
Дом Триксия кричал о культурности своего хозяина и удивлял гостей изысканностью своего убранства и обилием предметов искусства. В более поздние времена таких людей, как Триксий, именуют «коллекционерами», а во времена Древнего Рима они имеют репутацию «культурного человека плебейского сословия, но с большими возможностями».
Триксий не захотел будить своих домочадцев.
– Тише ходи, Писец! Не хватало ещё разбудить Геру! Тебя проводят в рабские покои. Утром придёшь в триклиний!
Я кивнул, и меня повели в помещение для рабов.
Рабы Триксия жили в отдельном здании. Оно было небольшим, но с колоннами, и тоже было украшено фресками, а на крыше его стояли статуи животных. Я удивился такой заботе Триксия о рабах, но вида не подал.
Женщин держали в отдельности, в мужчинам отводились две комнаты. В одну из них меня и привёл раб.
– Будешь спать здесь, – сказал он.
На соседних кроватях храпели рабы, но моя была устлана сеном.
– Как тебя зовут? – спросил я своего проводника.
– А тебе не всё ли равно?
– А как же…?
– Я хочу спать!
Я не стал мучить доброго раба расспросами, потому что и сам хотел уснуть.
Утром, как по команде, все рабы повскакивали со своих кроватей и разбежались.
Я тоже последовал их примеру, умылся и отправился в триклиний.
Там молодые рабыни накрывали на стол. На меня они смотрели с любопытством – видать, я им понравился.
Марцеллус захотел с ними заговорить, но в этот момент в комнату вошла женщина.
На вид ей было около пятидесяти, и она когда-то была красавицей. Хоть женщина и была одета в богатую тунику и носила сложную причёску, но её добрый взгляд меня напугал. А ещё у неё были сандалии с железными накладками поверх ступни – я такие видел первый раз и не понял для чего они нужны.
Рабыни мигом убежали из триклиния и оставили меня наедине с хозяйкой.
– Кто такой? – спросила она низким голосом.
– Писец.
– Раб?
– Раб.
Хозяйка подошла ко мне и выдала больную затрещину.
– Лежать! – крикнула она.
Я не привык к собачьим командам и замешкался.
Тогда добрая женщина повторила болевой приём, и Марцеллус таки сдался.
Я прилёг и понял, что, похоже, снова влип.
– Мама, кто это? – спросил кто-то другим, но тоже женским голосом.
– Твой отец опять раба приволок!
– Этот хоть симпатичный! В прошлый раз купил какого-то старика сорокалетнего на распродаже. Потом не знал, что с ним делать.
– Дорис, не вздумай!
– Мама, перестань! Вечно тебе кажутся всякие глупости.
Дорис подошла к столу и села, а я смог её рассмотреть. Ей не было и двадцати, но она обладала атлетическим телосложением – мышцы её радовали глаз своими отточенными формами, но грудь её была небольшой. Честно сказать, мне атлетические женщины с маленькой грудью всегда нравились.
Лицом дочь Триксия была похожа на свою матушку. Красивые черты ещё не были тронуты морщинами, и взгляд её не утратил детской наивности.
Волосы у Дорис, как и у матери, были тёмными, но причёска её отличалась простотой – волосы были короткими и едва доставали до плеч.
– Не груби матери!
– Он так и будет здесь валяться?
– Пускай валяется, пока Триксий не придёт!
Женщина села за стол рядом с дочерью.
Дорис потянулась за персиком, но мать ударила её по руке.
– Мама! Я хочу есть!
– Будешь есть, когда придёт отец!