Следующая станция

Где только не ночевал и под мостами, и в ночлежка и просто стоя возле костра, разожженного на одной из грязных смрадных улиц. Тесно прижавшись к бродягам и самым дешевым шлюхам, от которых вечно разило паленой выпивкой и сифилисом, он убирался прочь с грязных улиц в свои мечты. Там он становился успешен и всеми любим, вхожим в любой дом самых верхов высшего общества. Он не знал, как это сделать. Возможно его знали по имени отца, но кто относился к бастардам с почтением или заботой.

Его старший брат был великолепен, тот человек, что добился в своей жизни всего, чего только можно. Он был помощником судьи в суде королевской скамьи, конечно, он в будущем займет его место и станет окончательно недосягаем для любого другого человека.

Кайлеб вспоминал наставления отца и иногда он думал о том, что юристом ему точно было не суждено стать, как в принципе финансистом или военным. Чейз держал этот огонек в сердце. Он верил в свое будущие и наконец это произошло…

***

В комнате было очень холодно, холодно настолько, что зубы невольно начинали стучать. Из окон тянул сквозняк, создавая ужасный вой. Дверь в комнату с треском распахнулась. Фифи, услышав входящих еще на подходе к дому, уже стояла возле двери и скреблась в нее лапами, нервно скуля. Животное чувствовало, что-то произошло. Когда в дверь ворвался Крекер, она чудом отпрыгнула в последний момент, чтобы тот ее не зашиб.

Билл подбежал к кровати и уложил на нее Кайлеба. Чейз был пока без чувств, но в скором времени, он должен был очнуться и тогда начнется самое страшное. Получив ранение, температура его тела будет стремительно подниматься, сам раненный будет находиться в бреду, а если все пойдет совсем плохо, то у того начнётся агония.

Собака встала передними лапами на край кровати, чтобы посмотреть на своего хозяина. Она все еще продолжала скулить, по ней было видно, то она хочет ему помочь, но ничего не в силах поделать.

Следом за Биллом в комнату влетела Анна, снимая по пути куртку и закатывая рукава своего платья.

– Убери собаку, и принеси мне горячей воды, фартук и что-нибудь вроде пинцета.

Билл уже схватил Фифи за ошейник и начал ее тащить за дверь.

– И нож. Принеси мне нож и спирт! – выкрикнула Анна напоследок.

Через какое-то время Билл вернулся со всем необходимым. К тому времени Анна осмотрела рану. Пуля не вышла, как ей изначально показалось. Пролетев через спину, она почти вылезла под ребрами не задев органов.

– Принеси нитки и иглу! Живо Билл! Не стой как истукан!

Крекер снова покинул Анну, когда она надела фартук и принялась обливать нож и кухонные щипцы спиртом. После она промыла рану Кайлеба и, разбавив небольшое количество спирта горячей водой, стала ее обеззараживать. Чейз все еще был без сознания, но Анна уже заметила, как он начал открывать глаза и стонать. Билл вовремя вернулся с нитками и иглой, и Анна тут же приказала ему привязать Кайлеба к кровати.

– Теперь приступим. – решительно произнесла она, убирая локоны с лица.

Сделав небольшой надрез в том районе, где она нащупала пулю, та выхватила щипцы и вонзила их в сочащуюся рану. Покопавшись немного, она нащупала инородное тело и аккуратно вынула его. Бросив щипцы с зажатой пулей на пол, она еще раз промыла рану и выхватила из рук Билла нитки с иглой. Вдев в ушко иглы нить, она принялась накладывать швы на рану спереди. В этот момент Кайлеб очнулся и стал неистово орать.

– Держи его, мать твою! – заорала Анна.

Крекер навалился на плечи Кайлеба и пытался сделать все, что в его силах, но тот продолжал выкручиваться как угорь на раскаленной сковороде. С одной стороной было покончено и теперь нужно было наложить швы на спину, но Чейза теперь было не остановить. Он был весь мокрый от пота и горячим как раскаленная печь. Билл развернул Кайлеба, на сколько позволяли путы на его руках и ногах. Анне пришлось встать на колени и продолжать.

Когда со всем было покончено, она была такой же мокрой от пота, как и Кайлеб. Вымыв руки, она сняла окровавленный фартук и принялась спускать рукава.

– Его будет бить горячка. Растопи печь, чтобы тут были тропики.

Билл не очень понимал, что такое тропики, но понял, что это очень горячо.

– Давай ему много пить, очень много. Если будешь чувствовать, что он угасает. Протри его тело уксусом, а после положи тряпку, которой его протирал на лоб и накрой одеялами. Ему должно быть очень тепло. Найди бинты и сделай повязку. Рана будет кровоточить при его движении, да и вообще бинт защитит ее от заразы. Я бы, и сама наложила повязку, но я уже и так сильно задержалась. Каждый день проверяй бинты, если они будут сильно окровавлены, то сменяй повязку. Если его вдруг снова залихорадит, то сразу зови меня. Ты все понял?

Билл молча кивнул, смотря на Кайлеба, а затем посмотрел на Анну и сказал:

– Как долго это продолжится?

– Думаю дней через пять он уже будет на ногах, боль, конечно, не уйдет, но рана заживет. Через неделю я обязательно приду, чтобы проверить не разошлись ли швы.

– Хорошо.

Она набросила на плечи куртку и собралась уже уйти, как остановилась и повернувшись к Биллу строго на него взглянула.

– И еще кое-что… Не отвязывай его, пока мы с ним не поговорим.

– Но как же…

– Не отвязывай его, Билл, ни в коем случае. Ты понял?

– Ладно…

Анна поцеловала его в щеку и открыв дверь шагнула на лестницу. В тот момент, когда дверь открылась, в комнату проскочила Фифи, чтобы посмотреть на своего бледного хозяина. Удостоверившись, что теперь худшее позади, собака скрутилась у кровати и не смыкая глаз наблюдала за Биллом. Крекер не оставался долго в комнате. Чуть позже Анны он спустился вниз, чтобы растопить камин и пусть весь уголь уйдет на это, но он устроит в доме «тропики».

***

Огромный серый дом стоял за высокими воротами. В воздухе витало напряжение, никто не знал, чем все закончиться. Слуги рассредоточились по дому, никто из них не расхаживал по комнатам, в которых они находились, никто не смел заговорить или подумать про то, что происходило на верхнем этаже. Вдруг мертвую тишину разорвал крик женщины. Всех разом передернуло, никто не мог выносить ее крика, никто не хотел, чтобы она испытывала боль. Еще один крик и еще, и вот долгое затишье. Наверху послышался новый крик, но то был крик ребенка, только что появившегося на свет. Служанка, что стояла за дверью вздрогнула, когда повернулась дверная ручка и в проеме появился старый доктор. Не обратив внимание на слугу, он направился прямо в кабинет хозяина.

Открыв без стука дверь, он прошел внутрь.

– Ваша жена умерла. – произнес спокойно доктор.

Служанка напрягла весь свой слух, чтобы услышать слова доктора. Как только она поняла, что произошло, то тут же закрыла рот ладонью и заплакала. Все это время ребенок не унимался, он продолжал кричать, потому что хотел к своей матери, но ее бездыханное тело больше не могло дать ей любви. Мать отдала свою жизнь взамен новой и теперь ее тело постепенно остывало и бледнело.

Лорд Найтвуд сидел в своем большом кожаном кресле, смотря в окно он потирал свой заросший щетиной подбородок.

– Кто? – спросил он без единой эмоции.

– Девочка.

Повисла тишина. Доктор мялся с ноги на наго возле двери не смея произнести и слова.

– Анна.

– Что? – не понимающе переспросил доктор, немного склонившись в сторону лорда.

– Анна. Вам надо записать имя… Анна Найтвуд. Вы сделали все, что было в ваших силах?

– Абсолютно.

– Другого ответа я и не ждал.

Доктор покинул дом Найтвудов, когда закончил все бюрократические дела. Пожив еще четыре дня, он вдруг бесследно пропал. Дом его опустел, никто из соседей его больше не видел, никто. Доктор просто испарился. Через какое-то время в дом начали лазить мелкие хулиганы и устроили там бардак. Разбили всю мебель в доме и вытащили все то, что можно было продать на рынке. Дом простоял еще несколько месяцев, к тому времени он был с разбитыми окнами и снятой с петель дверью. Внутри ничего не осталось кроме мусора и пыли. Власти города постановили перевести дом в резерв города и через полгода он был продан, какому-то моряку, что жил давным-давно на острове.

Имя того моряка было Пит Харрис. Он только, что снялся с очередного рейса и попрощавшись с большой водой искал работу на суше. Старый паромщик знавал его отца и узнал в Пите мальчишку, что когда-то бегал возле его дома и играл с местной детворой.

Паромщик взял Пита на должность помощника. Работа была не тяжелой. Основной обязанностью Пита была швартовка судна, с которой он справлялся безупречно.

Тем временем Анна росла, она находилась в том возрасте, когда барышни, начинают отдавать всю себя науке и искусству. Отец нанял ей несколько учителей, чтобы та получала безупречное образование. Анна была очень капризным ребенком, но в то же время и добрым. Она проглатывала всю информацию, что давали ей учителя прямо на лету, но особую тягу она испытывала к медицине.