Иерусалимский синдром

Павел. И твой! И твой интерес!

Петр. И мой… Но при принятии решения наша с тобой выгода должна стоять в самом конце списка. Придержи отвисающую челюсть – я помню слова, которыми нас напутствовали. Более того, я не забыл, что нам обещали. И я ничуть не сомневаюсь – ты, Савл, это тоже помнишь. Скрывай, не скрывай.

Павел. А как же! Помню, как такое забудешь – Он обещал взять нас с собой, чтобы нести отцовское слово на планеты, где его еще не слышали. Он говорил, что когда мы присоединим Землю к числу неоправдавших ожидание, нас будут Там ждать. Неужели эти перспективы тебя не вдохновляют?

Петр. Меня не вдохновляют перспективы несчастного человечества. Если мы с тобой поступим так, как ты тут предлагаешь и на чем настаиваешь, они уже никогда не станут счастливыми.

Павел. Они заслужили свое несчастье! Посмотри на них, Симон, повнимательней – у них вся жизнь проходит ползком. А индивидуума, который стремится хотя бы немного их выпрямить и приподнять из грязи, они из своего общества выбрасывают. Потому что во время гениальных песен он им мешает зевать!

Петр. Все так. Но лишив их жизни, мы уподобимся им же самим: тем гнусным гнидам, что травят беззащитных одиночек – мы с тобой одиночки не беззащитные и по сравнению с нами все эти миллиарды защищены еще меньше, чем пытавшиеся встать против большинства. Я не сторонник такого подхода.

Павел. Ты?!… А я?! Знаешь меня?! Конечно, знаешь! Но кто я?! Это ты знаешь?! Я не сторонник терпеть твои колебания! Значит, так – я неоднократно заводил с тобой речь о закрытии этой планеты, но еще ни разу не ставил вопрос ребром. Сейчас ставлю. Не сходя с места, ты должен определиться, с кем ты. Со мной или с жалкими человечками, ставшими для тебя роднее твоего многолетнего компаньона. Определяйся, Симон, не раздражай меня молчанием.

Петр. На Земле живут не только люди… Чем перед нами провинились другие формы жизни? Задача рыб – метать икру, а не слушать Высшее слово. Нельзя же сказать микроорганизмам – любите друг друга. Если они перестанут между собой воевать, то безвозвратно и без нашего вмешательства сгинут.

Павел. Насчет других форм жизни нам не давали никаких указаний. В конце концов, за все ответственен человек. Он отвечать и будет.

Петр. Человеку глубоко наплевать на микроорганизмы.

Павел. И мне наплевать. Обрекать себя на вечное заточение в этой глуши из-за какой-нибудь паршивой амебы? Мы не для этого общались с Ним… Мне никто не докажет, что для этого! Пусть даже не стараются.

Петр. А Он не для этого общался с нами. Нет, не для этого – категорически для иного. Охлынь и учти – как бы ты, Савл, ни кряхтел, ни в чем не повинные животные на справедливости твоего решения огромное бельмо проявят. Орбита их предназначения лежит весьма вдалеке от твоего желания уничтожить их без последствий – нам за это спасибо не скажут.

Павел. Я давно не рассчитываю на спасибо. С меня вполне достаточно снова говорить с Ним. Положись на мои предчувствия, друг – нас, конкретно нас, Он не прогонит.

Петр. Ну, а если выгонит? Ногой под мягкие ткани. Ты подумал, что тогда с нами будет?

Павел. Не подумал. Как-то… что-то… А что с нами будет?

Петр. Вероятно, нас тогда вернут на Землю.

Павел. Но Земли-то уже не будет.

Петр. Я о том же.

Павел. Да не выгонит Он нас… С чего бы вдруг… мы к Нему, Он нас взашей… Это не в Его правилах – своих людей выгонять.

Петр. Мы уже две тысячи лет не люди… Впрочем, делай как знаешь.

Павел. Ты о чем?

Петр. Только не устраивай сцен с объятиями. Я согласен. Согласен уничтожить эту планету.

Павел. С чего это вдруг?

Петр. Моя душа потемки… Так что так, Савл – моментом пользуйся, а в нее не лезь. Она женщина вздорная, может и передумать.

Павел. Не будем терять времени. (подходит к вентилю и машет рукой) Иди сюда. (Петр подходит) Возьмись за него правой рукой.

Петр. (взявшись) Правой, потому что я главный?

Павел. Нет, потому что я левша. Шучу, так удобней. Как ты помнишь, мы должны сделать один полный оборот, разделив его на три примерно равных фазы и действуя строго одновременно. Крутить будем по моей команде.

Петр. Почему не по моей?

Павел. Доставь это удовольствие мне. Я дело инициировал, я его и отсчитаю. Скандалить, надеюсь, не будешь?

Петр. Не буду. Если ты прочтешь что-нибудь из Книги, то не буду. Сдержусь.

Павел. Да не хочу я ничего читать. Тем более из Книги. У меня к ней неоднозначное отношение. Там иногда на такое наткнешься… но, само собой, в ней есть и здравые места. Даже где-то любимые.

Петр. Вот их прочитай.

Павел. Не хочу.

Петр. Ты, Савл, не злись, но я настаиваю. Что-нибудь коротенькое.

Павел. Коротенькое можно. Ты натолкнул меня на эффектную мысль. Я буду считать, цитируя Книгу. Так мы придадим церемонии дополнительную официальность. Поголосим под приспущенными знаменами… Итак, ты готов указать Земле ее место на карте вселенной?

Петр. Я только что с ней мысленно попрощался.

Павел. Мысленно грешат и мысленно следуют за Ним… Нервничаешь? Испариной покрываешься?

Петр. Начинай.

Павел. Неужели дождались… (поднимает глаза наверх) Прими нас, ибо уже идем мы!

Павел берется за вентиль.

Павел. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний. Раз! (крутят вентиль) Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. Два! (снова крутят) А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду. Аминь. Три! (Петр не крутит) Три!! (Петр не крутит) Ты почему не крутишь?!!

Петр. Она передумала.

Павел. Кто она?!

Петр. Душа. Моя душа решила предоставить им еще один шанс. Мы спустимся на Землю и поищем наследников того духа, ради которого все и затевалось. А не найдем… Тогда никаких хождений на попятные уже не будет. Вперед, мой меньший брат во Христе. Двинули!

Павел. Что же ты за человек – как говорится, съест мой апельсин, да еще и соком мне в глаз брызнет…

Петр. Твои оскорбления ничего не изменят. Я не человек, тут ты на меня клевещешь, но я не стыжусь, что некогда им был. Вынужден сознаться – это далекое время вне всяких сомнений было наилучшим временем моей бесконечной жизни. Вне сомнений – вне всяких, всяких… вне всяких, всяких… вне, вне, вне…

Петр уходит со сцены.

Павел. Оо-хх, что с него возьмешь – как был рыбаком, так и остался…

Следует вслед за Петром.

Действие второе.