Республика надежды

Вижу выпученные глаза Чудного. Парень гребёт по снегу, как безумный тюлень. Правильно делает: падает ещё одна. На этот раз ближе. Твою дивизию… Откуда они знают, что мы вообще здесь? Ведь и речи быть не может ни о каком визуальном контакте. Может, это просто обратка? Ведь где-то рядом наша батарея. Или… Что там Егор говорил про возможное появление укропов?

– Парни. – Я говорю тихо, дыхание давно сбилось, но они слышат. Они ловят каждое моё слово. – Парни, если появятся укры, я приму бой. Без обид, ребята. В этом случае просто бегите.

Они понимают. В плен мы не сдадимся. Лучше лечь прямо здесь. И забрать с собой хоть одного гада, если повезёт.

Доползаем до укрытия: гряды зарослей вдоль нашей колеи. Поднимаемся, и, пригнувшись, почти на корточках, в невероятной позе начинаем бежать к трассе.

– Эй! – слышу голос водителя. – Слушай, как же так, нас же отымеют во все щели за то, что мы машину бросили. А вдруг она на ходу. Давай заберём! Я её разверну за две секунды…

– Ты что, дурак? – Я не злюсь. Эмоции словно выключились. – У тебя семья есть?

– Ага. – Он шумно гремит носом и вытирает его рукавом.

– Так чего ж тебе так жить не хочется?

Он замолкает. Словно в подкрепление моих слов там, откуда мы только что выползли, гремит ещё один «удар кнута». Поворачиваю голову и вижу прямо на нашей колее чёрный оттиск взрыва. Попадание из первого залпа. Шло чётко в нас. Мы разминулись со смертью не больше чем на минуту. А может на полминуты. Я больше не чувствую ни время, ни расстояние.

Так значит это всё-таки не обратка. Бьют по нам. Именно по нам, а не по кому-то другому. И прорыва врага, похоже, нет. Тогда как? Каким образом они смогли по нам прицелиться?

Вот она, трасса. Дорога жизни. По ней идут наши самоходки. Идут в сторону фронта. Парни на броне машут нам рукой. Мы выходим из зарослей и останавливаемся отдышаться. Пытаюсь восстановить дыхание. Не получается.

– Командир! Что нам дальше делать?

Поднимаю глаза. Рядом, привалившись к дереву, стоит старший ремонтников. Он бледный, как снег, по которому только что ползал.

– В город…

Отдаю Чудному приказ ловить машину. Он делает это очень быстро. Молодая супружеская пара на не новом «Опеле» берёт на борт троих ремонтников. Всё. Гражданских мы вытащили. Вырвали из пасти этой войны три человеческие жизни. Теперь надо выбираться самим.

– Шекспир… Я руки отморозил.

Удивлённо смотрю на Чудного. Он отдаёт мне свой АКС.

– Я рук не чувствую. Не могу его держать.

– А ты почему без перчаток?

– Я их в казарме оставил. Ну, это… Я без них, типа, выгляжу круче.

Громко и многоэтажно матерюсь, коротко, но подробно перечисляя все естественные и противоестественные способы комсумации, известные человечеству. Отвожу душу. Смотрю на руки Чудного. Да уж… Отдаю ему свои перчатки. Потом, подумав, снимаю шарф.

– Замотай сверху.

Рядом останавливается большая снегоуборочная машина.

– Ребята, вам помощь нужна?

Разумеется. Спасибо тебе, добрый человек. Уже в кабине набираю Егора:

– Егор, докладываю: мы вывели гражданских из-под обстрела. Двухсотых и трёхсотых нет. Сейчас возвращаемся в город на попутке.

– Шекспир! – обычно неэмоциональный Егор буквально кричит в трубку. – Спасибо тебе! Ты молодец. Всё правильно сделал.

– Мы машину бросили.

– Да и хрен с ней! Пусть они сами теперь своим имуществом занимаются. Вы людей спасли, это главное.

– Я Чудного в медпункт везу. Он, по ходу, руки отморозил.

– Твою мать!..

Заезжаем в автопарк снегоуборочной техники. Там должен быть медпункт. Чудный в шоке. Его трясёт. У парня нервный срыв. Это ничего. Главное, что там, на поле, он продержался столько, сколько нужно. Молодец, паренёк. Потом, после всего, можешь хоть на луну выть. Но когда надо – сделай всё, как надо. Под руку волоку его в диспетчерскую. Где-то там находится медпункт. Сидящая за пультом немолодая женщина видит нас и сразу же вскакивает. Начинает помогать. Судя по всему, вид у нас тот ещё.

– Вы что делали, ребята?

– Провода чинили. Задача – фигня. Проза жизни.

Пытаюсь криво улыбнуться. Не уверен, что у меня получается.

– Я в первый раз под обстрелом! – Чудный сидит и медленно раскачивается из стороны в сторону.

– Успокойся, братишка. Я тоже.

Женщина-диспетчер смотрит с недоверием:

– Вы так спокойно себя ведёте…

Пожимаю плечами. А что я могу ей сказать? Что так просто было надо? Что если бы я вёл себя иначе, то сейчас на заснеженном поле Дурной балки остывало бы пять трупов? Это ведь не так уж и тяжело: просто взять себя в руки. И сделать всё правильно. Я сегодня очень хорошо понял, что это на самом деле такое: быть командиром. Пусть даже такой маленькой и совершенно небоеспособной группы. В этом нет ничего заманчивого. Это всего лишь дикая, безумная ответственность. За жизни тех, кто на тебя смотрит немигающим взглядом. Ответственность перед Богом, перед их семьями, перед собственной совестью. Сегодня я вкусил этого в полной мере.

– Чудный. – Я вдруг резко расслабляюсь. – Так ты ещё хочешь знать, зачем нужен дульный компенсатор?

* * *

Казарма. Я стою, уставившись в экран телевизора. Молча курю.

– …Сегодня в 11.30 установками залпового огня «Град» украинских силовиков была обстреляна Донецкая психоневрологическая лечебница. Огонь вёлся по детскому отделению. По удивительному стечению обстоятельств, убитых и раненых нет. Очевидцы свидетельствуют, что в том районе действовал наводчик: некая девушка, дававшая целеуказания артиллерии врага. В данный момент её разыскивают… Смотрю на экран… Лес изуродован чёрными кляксами. Деревья парка срезаны, словно косой. В стене из красного кирпича зияют дымящиеся дыры… Звук в телевизоре почему-то вдруг пропал, и я смотрю на безмолвную движущуюся картинку.

Девушка, значит… А не она ли сегодня по нам отработала? Сто пудов… По-другому они бы просто не могли узнать, что мы вообще там есть. В этой безлюдной Дурной балке, похожей на белую, холодную пустыню. Н-да. Поймать бы эту суку и пообщаться с ней хоть пару минут. Скажете, она же девушка? Да нет, ребята. Она не девушка. Она вообще не человек. Как и все они. Вся эта шушера, стреляющая «Градами» по детям.

– …Повреждения, нанесённые энергосистеме города при сегодняшнем утреннем обстреле, были обнаружены и устранены. В настоящий момент электроснабжение двух районов Донецка полностью восстановлено…

Вот так. Выкусите, гады. Донецк жив. И Донецк будет жив.

Не дождётесь, сволочи.

5. Крещение

(январь 2015)