Республика надежды

– Да ничего особенного. – Балу красный с мороза и как всегда пышет оптимизмом. – Хохлы где-то попали по высоковольтной линии. Два района без света остались. Сейчас поедет бригада ремонтников. Ну, чтоб хотя бы найти, где именно порвало. Им бы сопровождение дать.

– Зачем? Они ж не на передовую едут.

– Ну, мало ли. Всё ж таки не курорт. – Балу хохотнул. Если это можно так назвать.

Хохочет он не тише гаубицы.

Крот кивает.

– Тогда пойдут Шекспир и Чудный. Ребята нормальные, но боевого опыта у них мало – пришли недавно. Для твоих ремонтников самое то. Ты как, Шекспир? Или ты только статьи писать будешь?

– Ни фига. Я ополченец.

– То-то я смотрю, ты ополчился.

Смеёмся. Подходит Чудный. Мой напарник – примечательный персонаж. В Интернете и не только он известен как «Стример Влад». Тот самый 17-летний паренёк из Мариуполя, который заснял и выложил в Сети кадры кровавой расправы, устроенной правосеками в его родном городе в день праздника 9 мая. Когда бандеровские ублюдки из окон расстреливали людей, посмевших отмечать День Победы. Это в бандеровской бывшей «Украине» вдруг стало преступлением, за которое можно безнаказанно убивать прямо на улице. Это был один из тех самых эпизодов, которые в итоге вылились в войну. За эту съёмку Чудный успел побывать в застенках СБУ. Откуда чудом же и спасся: его обменяли. Несмотря на все эти бурные события, свалившиеся на него, как снег на голову, Влад совсем ещё пацан. Его миновало то резкое взросление, что постигло всех детей Донецка. Детей войны. Детей ужаса. После освобождения он уехал в Россию, откуда вернулся лишь недавно, чтобы вступить в ополчение. Необстрелянный молодой паренёк, который даже бриться ещё не особо умеет. Но жгуче желающий отплатить тем, кто залил кровью его город.

Нам выдают оружие. АКМ и АКС со складным прикладом работы местных ремесленных дарований. 7,62 и 5,45. Бесцеремонно беру себе «семёрку». Молодому всё равно, а мне нравится. Вообще личные предпочтения в оружии здесь появляются очень быстро. Я сделал выбор в пользу «неувядающей классики»: 7,62, «весло», 1972 год выпуска. Несмотря на это, машинка сияет, как новая. Она со складов длительного хранения. Не автомат, а мечта поэта.

– А это зачем? – Влад указывает на срез дульного компенсатора. Что ж, для не знающего человека он и правда выглядит странновато.

– Я тебе потом объясню. Пошли.

Втискиваемся на заднее сидение машины. За рулём Егор, комендант Куйбышевского района. Они с Балу чем-то напоминают друг друга, несмотря на то, что совершенно разные и внешне, и по характеру. Однако широкие кряжистые фигуры, огромные кулаки и сходство с хозяином русского леса придаёт им похожести.

– Шекспир, – Егор не торопясь выезжает из двора казармы, – они нас ждут возле райисполкома. Зелёная «таблетка». Просто проедетесь с ними. И, если надо, пройдётесь. Задача – фигня. Максимум на пару часов. Обычные коммунальные работы, по сути.

– Проза жизни. – Балу снова хохотнул. – Только ты осторожней. Там может быть весело.

Егор задумчив. Он – кадровый военный. Сержант ВДВ, на этой войне за несколько месяцев доросший до майора. Заслуженно. По делам своим. Серьёзный, степенный, не особо склонный шутить.

– Чего именно ожидать?

– Может прилететь. Могут укропы появиться. И то и другое маловероятно, иначе б вас было не двое. Укропов в том секторе давно нет, а стрелять там некуда. Разве что в местный дурдом.

– Там дурдом?

– Ага. Психлечебница. Поэтому местность называется Дурная балка. Это, типа, юмор.

– Понятно.

Название мне нравится. Настроение поднимается.

Ремонтники подъехали с небольшим опозданием. В том, что мы их сопровождаем, нет ничего нового: отряд «Варяг» давно взял под охрану коммуникации осаждённого города. А иначе здесь просто нельзя. Пересаживаемся в УАЗик коммунальщиков. Их бригада – трое усталых мужиков среднего возраста. Один (тот, что помоложе) за рулём. Он задаёт нам привычный вопрос:

– Когда это кончится, ребята?

Привычно отвечаю:

– Когда Львов возьмём.

– Шутите? – Водитель улыбается.

– Нет. – Я и правда не шучу. – Пока мы не разберёмся с этим гнездом заразы – они ведь не уймутся.

– Скажете тоже. – Мужики поёжились. – Их бы от Донецка отогнать. Чтоб хоть не обстреливали.

– Ну, парни, наши сейчас именно этим и занимаются. – Указываю рукой в сторону канонады.

– А чё так громко? – Влад прислушивается. – Исходящие совсем рядом.

Я тоже прислушиваюсь. Да, действительно.

– Так тут наши батареи рядом. Приехали и с утра по укропам бьют.

– Вон оно что. Обратка уже была?

– Пока не прилетала. Ну, так день только начинается.

Смотрю на часы. Половина одиннадцатого. Да, день ещё впереди. Укры пока отстреливаются по другим районам. Но всё может измениться в любой момент.

– Как-то мне не по себе. – Чудный на заднем сидении забеспокоился.

– Да успокойся. Здесь всё время так.

Это правда. Здесь фраза «Все под Богом ходим» приобретает на редкость экстремальное звучание.

Подъезжаем к первой остановке. Той самой местной психлечебнице. Я выхожу из машины и закуриваю. Как же сегодня красиво. Выпавший ночью снег залил всё вокруг слепящим глаза кристальным сиянием. Деревья величественны, как пушистые холмы. Под берцами музыкальный снежный хруст. И воздух словно ожил: он сам сверкает и искрится, как этот снег. И над всем этим бездонное степное небо. Чистое. Без единого облачка.

«Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит.
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит».

Да, Пушкин – действительно наше всё. Лучше него никто не описал эту, холодную и жаркую одновременно, роскошную красоту русской зимы. И вряд ли у кого-то это получится лучше.

Смотрю на здание лечебницы. Особняк из красного кирпича, обнесённый высокой оградой и окружённый красивым парком. Да, местные психи живут кучеряво. Прямо, пасторальное место, от которого веет покоем и умиротворением. Хотя, может, так оно и нужно. Может быть, душевнобольным легче выздоравливать в таком месте?

Ремонтники возвращаются.

– Здесь всё цело, – говорит старший. – Теперь поедем к самой балке. Наше начальство говорит, чтоб мы не съезжали с трассы. Подъезжаем туда, где линия её пересекает, и смотрим по сторонам. Всё.

– А шо такое? – Водитель явно недоволен. – Мы ж так ничего не увидим! Линия по самой балке идёт. Давайте быстренько вдоль неё проедем.

– Там неспокойно. – Старший явно демонстрирует скепсис. – На трассе нас только ленивый не срисует. Если что, как мы выберемся?

– Да не парься. Нормально всё. – Молодой шофёр настроен решительно.