Гость из Дамаска

– Извините, так положено.

– Понимаю, – вздохнул он. – Пишите: «Анфаль, двадцать семь лет». Да, Заккари, адрес тот же… Что-то ещё?

– Нет, достаточно, пойдёмте, я вас провожу.

Алекс проследовал первым и только уже у подъезда пропустил вперёд доктора Заккари и его молодую супругу, которая за всё это время так и не произнесла ни слова.

– Нам на самый верх! – уточнил он, и все трое поднялись в квартиру Муфтаевых, откуда доносились весёлые голоса.

Между тем женщины во главе с хозяйкой заново накрыли стол, а мужчины вышли в прихожую встречать запоздалых гостей. После короткого приветствия Муфтаев предложил им освежиться с дороги, а после усадил на почётные места посередине.

– Минуточку внимания! – обратился к компании Рафибр, и все замерли. – Полагаю, что доктор Заккари и его супруга не будут возражать. Или?.. Доктор Заккари, Вы не против? – и, подмигнув Ифу, Рафибр поднял свою рюмку с коньяком, приглашая гостя присоединиться.

– Ну, разве что рюмочку за знакомство! – скромно ответил тот и кивком дал Анфаль понять, что не будет возражать, если и она выпьет чего-нибудь по желанию.

Иф, уже подсуетившись, наполнил её бокал шампанским и приставил полную рюмку коньяка иностранцу. Рафибр же продолжил:

– Благодарю Вас, доктор Заккари, за то, что удостоили нас чести и посетили наш дом!

– Не стоит благодарности! Напротив, это честь для меня – оказаться в столь узком кругу самого профессора Муфтаева! – перебил он Рафика Ибрагимовича и тут же извинился: – Прошу прощения, что прервал!

– Не извиняйтесь, дорогой! Так вот, друзья, разрешите представить вам нашего коллегу, профессора Дамасского университета, востоковеда, доктора филологии Заккари. Доктор Заккари знает несколько десятков языков и наречий, в том числе немного владеет русским. Желающие могут обращаться к нему на любом из них, список языков предоставляется по запросу. – Муфтаев скроил плутовскую улыбку и сделал небольшую паузу, чтобы переждать весёлый ажиотаж, возникший за столом по поводу сказанного. Постучав вилкой по рюмке, он продолжил: – Однако я буду говорить по-арабски, дабы не обидеть присутствующую здесь молодую супругу доктора, уважаемую Анфаль!

Молодая гостья от этих слов сильно смутилась и опустила глаза. Ей стало неловко, но сказать что-либо она не решалась. Тут Алекс, зная, в какие дебри арабистики иногда может завести профессора чрезмерная энциклопедичность, набрался смелости и вмешался:

– Дорогой профессор, может быть, я просто подсяду к нашим новым друзьям и тихонечко буду переводить, а вы уж по-русски, пожалуйста?

– А что, в самом деле! – поддержала его Рекаса. – Говори по-русски. Алекс справится с переводом лучше всех нас, зато тогда и Гальвада тебя послушает.

– Верно! Профессор, говорите по-русски, – теперь уже и сам Заккари попросил об этом Рафибра.

– Ну что ж, не возражаю. Если все согласны, тогда тост! – продолжил Муфтаев. – Друзья! Мы – советские учёные-археологи, уже несколько лет здесь в Синджарской долине Ирака занимаемся поиском древних артефактов в стремлении пополнить копилку знаний по истории Месопотамии, которая до этого в большей степени была проработана для южных и центральных областей этого региона учёными других стран. А это в конце концов должно послужить общей для археологов и историков всего мира цели воссоздания более точной и наиболее приближённой к реальности картины развития человеческой цивилизации на земле. При этом ни для кого не секрет, что то, что мы находим, на самом деле лишь ничтожные крупицы былого, отчего нам постоянно приходится задавать себе вопросы: а правильно ли мы оцениваем значение найденных нами артефактов в жизни древнего человека? правильно ли мы интерпретируем и расшифровываем то, что считаем историческими свидетельствами? а не построили ли мы, возможно, ложную картину древнего мира, под которую невольно, а зачастую в силу сложившейся традиции, подгоняем новые находки? В поиске ответов на них мы вне всякого сомнения остро нуждаемся в таких специалистах как Вы, дорогой доктор Заккари! Предлагаю поднять бокалы за наше знакомство и, надеюсь, за наше будущее плодотворное сотрудничество!

Рафик Ибрагимович вышел из-за стола и приблизился к новому гостю и его спутнице.

– Благодарю, профессор! – с небольшим акцентом теперь уже по-русски ответил доктор Заккари. – Насчёт того, что я владею русским – это громко сказано, но… но… – не найдя подходящих слов, он не растерялся и тут же добавил: – В общем, за знакомство!

Остальные последовали их примеру и, подходя друг к другу, стали шутить, чокаться и присоединяться к тосту хозяина:

– Браво! Рафибр!

– За знакомство!

– И за сотрудничество!

– А мы уже наслышаны, какой Вы молодец, доктор Заккари! За Ваше здоровье!

– Анфаль! Ваше здоровье!

Когда Алекс поравнялся с Ифом и Гальвадой, последняя, слегка наклонив голову в его сторону, негромко задала вопрос:

– Тебе ничего странным не показалось?

– В смысле? В наших новых знакомых или в речи Рафибра?

– Да в них, конечно!

– Вообще-то показалось! Ещё внизу, на проходной. А что?

– Ну-ка, ну-ка?.. – взял его под локоть Иф и хотел было уже отвести для разговора в сторонку, как звонкий голос Рекасы возвестил:

– А теперь – горячее!!! Прошу всех к столу! Алекс, можно тебя попросить помочь?

– Ура! – первой обрадовалась Елепа. – Наконец-то я дождалась!

С широкой улыбкой Алекс в сопровождении Рекасы торжественно внёс в зал огромную жаровницу и водрузил на середину стола. Положив на крышку прихватку, хозяйка ещё раз медленно обвела присутствующих взглядом и под аккомпанемент Алекса пропела первые ноты Пятой симфонии Бетховена:

– Та-да-да-дам!

– Ой, что сейчас будет! Держите меня! Иначе я умру от аромата! – воскликнула Мальва.

Затем крышка взлетела вверх и вслед за ней густыми клубами взвился пряный пар, тотчас ударивший в нос заждавшимся гостям. Все прочие запахи перестали существовать. Это была она – бакинская долма. Маленькие, аккуратные все один как один пакетики из виноградных листьев, словно кирпичики, до неприличия ровно выложенные по всему объёму жаровницы, всем своим видом категорически требовали быть съеденными в этот вечер.

– Передавайте тарелки! Доктор Заккари, Анфаль, давайте! Вам первым! – начала обслуживать гостей радушная хозяйка.

Когда очередь дошла до Михпета, тот потребовал двойную порцию.

– Куда тебе? – вмешалась Мальва. – Ты и так все салаты уже слопал! Ты хоть немножечко проявляй заботу о своём здоровье! Почему это должна делать я?

– Милая, не сердись! Обещаю – завтра устроим разгрузочный день, поедем на природу.

– Да что ты говоришь! А на природе ты ещё больше аппетит нагуляешь! Знаю я тебя. И как в тебя только всё это влезает?

– По этому поводу есть прекрасная притча! – услышав возникший между Ильиными спор, вмешался Рафибр. – Сейчас расскажу, но сначала покушайте. Не стесняйтесь, требуйте добавки. Всем хватит.

Дав гостям насытиться, Рафибр вновь налил себе коньяку и, постучав вилкой по рюмке, обратился к ним со словами:

– Друзья! Под это прекрасное блюдо прошу наполнить бокалы! Итак, «Как в тебя только всё это влезает?», притча.

– Суфийская? – полюбопытствовал Иф.

– Ну, если мой дед, от которого я впервые её услышал, был суфий, то да, суфийская, – пошутил в ответ профессор и начал рассказ:

– В некоторм царстве, в некотором государстве жил-был царь, и были у него многочисленные подданные, в основном крестьяне. И был один, который всё жаловался на тяжёлую участь. Говорил, мол, «от зари до зари только и делаю, что работаю, а только всё не впрок. Как был беден и голоден – так голодранцем с пустым брюхом, наверное, и помру». А всё потому, что царь, по его мнению, три шкуры с них дерёт, а сам пирушки устраивает, да в своё удовольствие живёт. В общем, как сегодня бы сказали, агитировал население против царя.

Прознав об этом, царь решил подавить смуту в зародыше и велел схватить недовольного и привести во дворец. Сказано – сделано. Вот стоит этот крестьянин перед царём, а тот ему и говорит: «Прослышал я, что ты воду мутишь да всё жалуешься, что голодно тебе, наесться, мол, никак не можешь? Так вот, приказываю: будешь есть и пить со мной, пока сам не скажешь: “Довольно”. Отпущу тебя тогда. А если после этого не удержишься и ещё чего съешь, то башку твою прикажу отрубить и глазом не моргну. Понял?» Деваться некуда. «Понял», – отвечает крестьянин.

И вот в зал открываются двери и главный повар возвещает: «Царские заморские закуски холодные!» И поварята один за другим вносят на огромных тарелках изысканные нарезки, фаршированную рыбу, расстегаи и прочая, и прочая, и прочая. Изголодавшийся крестьянин, ошалев от изобилия, отхватывает по куску от каждого блюда да в рот суёт, а царь ему: «Ну что, наелся?!» Крестьянин же, что кот – слушает да кушает. Тут главный повар опять: «Царские восточные закуски горячие!» И всё повторяется: царь спрашивает, наелся ли он, а крестьянин пихает пищу в рот да жуёт. Затем пошли супы, гренки да хлебцы. Крестьянин ест, не перестаёт. Наконец главные блюда. У того уже пузо вот-вот лопнет, а он все жуёт. А повар всё объявляет и объявляет. За главными блюдами – каши, за кашами – фрукты и десерт, за десертом – сто сортов кофе и чая, выпечка. Тут крестьянин не выдержал и с полным ртом, хлопнув по столу, промычал: «Довольно!» Что ж, уговор есть уговор – царь приказывает отпустить крестьянина домой. Тот, кое-как выбравшись из-за стола, направляется к выходу, и в этот момент главный повар громко объявляет: «А теперь прошу внести настоящее цараское блюдо, которое готовится только раз в сто лет. Его рецепт держится в строжайшем секрете и передаётся только от царя к царю. Ни в каком другом царстве в мире не умеют готовить его!» Двери распахиваются и в зал на золотом блюде, украшенном драгоценными камнями, слуги вносят что-то невероятно красивое и ароматное, что-то напоминающее Жар-птицу. Крестьянин, услыхав такое, не смог устоять: «Эх, была не была, раз в сто лет дай-ка попробую!» В общем, отломил он втихаря кусочек, когда слуги проходили мимо него, полагая, что никто не увидит, да в рот, а царь возьми да заметь это: «Э-э, мил человек, уговор был другой. Ты ж наелся от пуза, чего ж ты ещё хватаешь? Видать, ты обманщик и не голодаешь вовсе, а просто натура у тебя такая, тебе всегда всего мало! Эй! Палач! Отрубить ему голову!» Видит крестьянин, что дело швах и говорит: «Постой, царь, казнить меня всегда успеешь. Позволь наглядно объяснить тебе, как так получилось, что я, сытый по горло, не удержался и съел ещё кусочек!» – «Ну что ж, давай, только если меня это не убедит, тотчас четвертую тебя!» – «Так тому и быть. Прикажи, – говорит крестьянин, – гарнизонную баню затопить и всю твою армию перед ней построить». Удивился царь, но любопытства ради выполнил просьбу крестьянина. А тот дальше чудит: «А теперь пусть вся армия разденется и в баню идёт!» На что царь ему: «Да в своём ли ты уме, дурень? Как целая армия в баню поместится?». А тот ему «А ты прикажи! Разве тебя ослушаются?» В самом деле приказ царя тут же был исполнен. Солдаты штабелями, кто как мог, в несколько рядов, друг на дружку, клубочком, на корточках набились в баню так, что комар протиснуться не смог бы, вот-вот треснет. Тут крестьянин берёт за руку царя, подводит к бане и громким голосом командует: «Солдаты! Ваш царь в баню войти желает. Дорогу царю! Ать-два!» И солдаты по команде затаили дыхание и подтянули коленки и животы, отчего между ними образовался узкий длинный проход как раз для одного человека. «Прошу!» – пригласил крестьянин царя пройтись по нему. Когда самодержец вернулся, крестьянин ему и говорит: «Ну что, убедил я тебя или нет?». На что царь ответил: «Теперь верю, что правду говорил, что и впрямь впроголодь жил. За такой урок отпускаю тебя и оброк всем крестьянам уменьшу».