Капкан для серой мышки

Но последнее, что почувствовал Илья в этот день, было наслаждение. Внезапное, острое, расслабляющее. Он глухо застонал, до конца не веря, что всё это происходит с ним. Впервые за 15 лет…

Глава 7

В половине девятого утра позвонил заместитель директора по производству.

– Илья Игоревич, начальник центра по изготовлению лопаток турбин хочет встретиться с вами до основного доклада. Там вопросы по интерметаллиду титана. Еще есть вопросы по уровню допуска, но об этом вам расскажет начальник службы безопасности.

В трубке возник Сергей.

– Лицензия на государственную тайну у нас истекает. Нужно продлевать, а начальник юротдела в больницу загремел, причем на месяц. У него серьезная операция…

Илья делал вид, что все, как всегда. Хотя обычно к докладам его подчиненных примешивался запах лосьона после бриться и утреннего кофе. Сегодня же телефонный звонок его разбудил, и понадобились усилия, чтобы включиться в разговор.

Общий аудио-чат завершился через 15 минут. Хорошо хоть не видео…

Не успел Илья отключится, как увидел на экране новый входящий звонок, уже персонально от начальника службы безопасности.

– Ты как? У тебя все в порядке? – Сергей всегда просекал нюансы настроения Ильи.

Наверное, дружба – это такая антенна, настроенная на тебя, хочешь ты этого или нет.

– Все нормально. Как там пробки? Мы должны успеть в Жуковский. Я перезвоню позже.

Мы? Мы, Николай Второй? Что ж, это более вероятно, чем мы – это он и Женя. Нет у них ничего общего. И она это поняла. И ушла из его номера, не дожидаясь рассвета и неловкости.

И как его только угораздило?! Во всем виноват коньяк. И вчерашний день. И ее глаза. И ее архитекторы-волшебники. Он просто отвык от всего этого.

Илья проснулся сегодня в обществе лишь своего похмелья. Воспоминания о вчерашнем дне смешивались в голове в какой-то бредовый коктейль, не говоря уже про ночь. Его одежда валялась на полу. На простыне остались пятна. У него был секс? Секс с Женей? И о чем он только думал?!

Впрочем, он, похоже, напился так, что вообще не думал. Идиот! Он не ощущал себя таким мудаком уже 15 лет. Он побрел в ванную, чувствуя себя насильником.

– Скотина! – бросил он своему отражению в зеркале.

Странное дело, Женя любила Илью, хотела быть с ним. А ее тело нет. Это было грубое вторжение. Она чувствовала себя в постели с ним неодушевленным предметом, который использовали по назначению и выбросили. По природному назначению. Да, все это нормально, естественно и заложено природой. Но не имеет никакого отношения к любви.

Давай займемся любовью? И кто только придумал такое выражение? Смешно! Он просто трахнул ее по-быстрому. Вульгарное выражение оказалось удивительно честным и точным. Оконченная пьеса для механического соития. Причем окончание было достаточно бурным. Илье явно было хорошо. Это единственное, что хоть как-то спасало ситуацию…

Но все остальное… Ей было больно и хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Прав был Бродский. «Любовь как акт лишена глагола»…

Любовь – это не действие. Это чувства. Но у Ильи-то нет никаких чувств. И этот пьяный секс на скорую руку сделал всё это еще более очевидным. И как ее только угораздило?!

Женя криво усмехнулась самой себе. Эйфория прошла очень быстро. Она стояла перед зеркалом в своем номере и понимала, что в кино всё врут, а пить надо меньше. Внизу живота тянуло. И синяк на шее никак не удавалось запудрить.

Она действительно сделала это? Явилась в его номер, напилась, пристала к нему с поцелуями? Это все натворила она? И куда она полезла со своими киношными представлениями об отношениях мужчины и женщины? Смешно и нелепо! Даже стыдно…

И как ей теперь смотреть ему в глаза? Никак. Для этого и придумали телефон.

– Доброе утро, Илья Игоревич. Такси заказано на 10.00. Открытие конференции в 12.00. В 11.00 встреча насчет лопаток турбин.

Да, она решила быть профессионалом, помощницей руководителя, а не вечно несчастной дурой из плохой мелодрамы. Да, ее сюда взяли, потому что подозревали. Но вообще-то у нее и служебные обязанности есть. Эльвира Павловна уже позвонила и дала необходимые инструкции. Осталось только их выполнить.

Сердце почти остановилось, как поезд, с которого можно спрыгнуть на ходу. А вдруг все-таки подснежники цветут в декабре, и обувная фабрика, пусть только одна и в порядке эксперимента, перешла с кожи на хрустальные туфельки?

– Спасибо, Женя. Через пятнадцать минут жду вас на завтрак. И подготовьте пресс-релиз.

Кто бы сомневался, что это единственное, что ему нужно от нее…

Она написала черновик еще в Сапсане. За пять минут перечитала и внесла последние правки. Еще пять минут пыталась восстановить дыхание и перестать то краснеть, то бледнеть. Потом вышла в коридор.

Илья уже был там. Гладко выбрит. В безупречном деловом костюме. Все такой же неотразимый, но уже не совсем чужой. Чуть-чуть ее. Самую малость…

Во всяком случае, ей так показалось, когда их взгляды встретились.

– Женя, я должен извиниться, – начал он.

Да, конечно, как всегда. Он вечно перед ней извиняется. С самого первого дня. Он очень сожалеет о случившемся. Он просто много выпил. А она явилась без приглашения и сама навязалась ему.

– Что вы! Я же сама… Это вы меня простите. Глупо получилось…

– Глупо? – он невесело усмехнулся.

Это еще мягко сказано. На ее шее красовался самый настоящий синяк. И как он подозревал, на бедрах тоже остались следы его страсти. Хотя кого он пытается обмануть? Его грубости… И это не считая синяков на руках, полученных ранее. Скотина, скотина, скотина!

Он пытался увидеть в ее глазах отвращение, но, скорее, это было смущение.

– Женя, во-первых, давай на ты. А во-вторых…

В голове почему-то крутились строчки из Бродского:

Простите ж, если что не так

(без сцен, стенаний).

Благословил меня коньяк

на риск признаний.

Вы все претензии – к нему…

Может, так прямо и сказать вслух? Она как раз их тех, кто поймет…

Но шанса уже не было.

В коридоре отеля возникло прекрасное видение. Стройное, загорелое, с длинными светлыми локонами, которые обманчиво казались естественными, хотя стоила такая укладка целое состояние.

Видение было одето во что-то сложное, шелковое, изысканное, как на показе мод. Это было струящееся платье модного цвета персиковый пух – мягкий оттенок сочетания розового и оранжевого. И пальто на тон темнее.

Красотка благоухала, без видимых усилий перемещалась на высоченных каблуках и улыбалась, как кинозвезда.