Капкан для серой мышки

Сначала они долго гуляли. Маше хотелось выходить эту боль. И они пошли пешком по Замоскворецкому мосту, потом свернули к Зарядью.

– Почему мы не гуляем так по Питеру? – спросил Сергей, прижимая ее к себе и долго целуя на Парящем мосту с видом на Кремль.

Маша не сопротивлялась. Приятно, романтично. Ей было хорошо с ним. Сегодня она чувствовала себя виноватой. Да, есть доля ее вины в том, что произошло. Бедный Илья. Она видела, как дрожали его руки. Как он волком смотрел на эту девушку, которая вообще не была в этом замешана. А Сергей во всем разобрался. Он распутал этот клубок и восстановил справедливость. Ее Сергей.

Она даже немножко гордилась им сегодня. ?Поэтому не раздумывая привела его домой. В огромные апартаменты родителей на Кузнецком мосту. Они занимали чуть ли не весь этаж. По сути там было несколько отдельных квартир, соединенных общими дверями. Но к ней, конечно, никто не зайдет без спроса. Да и Сергей давно уже был своим в ее семье. Так что он вполне мог остаться у нее ночевать и даже жить. Мама с папой только обрадуются. И звукоизоляция в квартире отличная. Они никому не помешают.

Любовью они сегодня занимались бурно, быстро, страстно. Маша была особенно возбуждена. Сегодня она вообще не думала о насильниках и садистах, она думала только о нем, о мужчине, который любит ее и дарит наслаждение.

Одного раза ей было недостаточно. Ну а Сергей был всегда готов ласкать ее хоть всю ночь напролет. Эта девушка сводила ему с ума, вдохновляла на подвиги, доводила до экстаза.

Да, хорошо, когда тебя любят, – подумала Маша, засыпая в его объятиях совершенно без сил. И без слез…

Илья тоже пытался смыть с себя этот день. Полчаса под контрастным душем. Обжигающие струи воды сменялись ледяными. Потом глотки коньяка один больше другого. Теперь уже можно выпить. И даже напиться. Сегодня можно!

Помогло? Вряд ли… Как много времени они потеряли. Надо было сразу проверить лечебницу. Надо было вообще не спускать с него глаз. Это не Женя, а Борис глумится над ними. И деньгами здесь не откупишься. Миллион для него копейки. Надо было понять с самого начала.

Но они не ожидали, расслабились. 15 лет – большой срок, чтобы отвыкнуть от зла, выпустить его из виду. Тесак, который решил напомнить им, что не убивал Машу, и потребовать за молчание компенсацию побольше, казался более вероятным вариантом. Тем более что его и Женю связывала одна тюрьма. Случайное совпадение, сбившее с толку…

Что ж, ищи оправдания. Это привычное занятие. Это все, что тебе остается. Ну и еще один доверху наполненный стакан почти не морщась. За помин души. Ее и своей…

В дверь постучали. Женя все же не смогла усидеть в своем номере. Она замерла на пороге, увидев босса босого. В джинсах и расстегнутой рубашке. Хотя чего она ожидала? В 11 часов вечера. После войны. С призраками прошлого, с убийцами, с ней и с самим собой…

Это ей нечего было надеть, потому что никто не предупредил ее о командировке. Не в махровом же халате идти. Она явилась к нему все в той же одежде, в которой была. В черных брюках и свободном лонглсливе только без пиджака.

– Извините меня, Илья Игоревич. Я просто хотела узнать, как у вас дела? – сказала и поняла, как глупо это прозвучало.

Они расстались час назад. Какие дела? Все дела у прокурора и давно сданы в архив.

К счастью, он не стал изображать жизнерадостного американца и отделываться от нее фразой «Всё отлично! Лучше не бывает! Идите спать!».

– Хотите выпить? – предложил Илья вполне по-русски.

Она кивнула и шагнула внутрь. Дверь закрылась. Вот теперь это было настоящее уединение. Вдвоем в гостиничном номере. Только он и она. Огни Москвы в окне. И приглушенный свет ночника у кровати.

Она обычно не пила ничего крепче шампанского. Но от коньяка даже не зажмурилась. Выпила. Для храбрости. Чтобы не сбежать.

– Очень красивая церковь, где мы были.

Женя решила сменить тему. Надоели эти убийцы! Много чести их обсуждать. Есть люди более достойные.

– Щусев строил, – отозвался Илья.

– Да, – она кивнула. – А потом мавзолей Ленина. Такие вот разные эпохи и объекты, а архитектор один. Архитекторы – все-таки удивительные люди. Волшебники. Начертили, рассчитали, построили. И ведь стоит, не падает веками.

– Скажите еще, что вам Лахта-Центр нравится, – усмехнулся он ее наивным рассуждениям.

Но эта наивность обезоруживала его. И как он только мог ее подозревать?

– Да, мне нравится, – призналась она. – Петербург 21-го века. А вам, конечно, нет? Истинные петербуржцы любят ругать небоскреб.

– Потому что торчит. Даже из окон Эрмитажа видно.

– Но он же не виноват, что торчит, – заступилась Женя за самое высокое здание в Европе. – Просто Питер плоский. Это же дно древнего моря. Не Москва на семи холмах.

– А у вас неплохо получается, – неожиданно улыбнулся Илья.

– Что? – напряглась она.

– С вами приятно общаться, Женя, когда не надо подозревать.

Вместо осколков стекла и льда в его голосе теперь разливалось тепло. Он звучал чуть хрипло. И очень сексуально. Женя смутилась. Но потом тоже решилась на откровенность.

– Я тоже хочу, чтобы всё было по-другому. Хочу радовать вас, а не расстраивать.

Она осторожно подбирала слова. Но сдерживаться было трудно. Когда еще она окажется наедине с любимым мужчиной? Вечером, в гостиничном номере. На другой планете. Правильный ответ – никогда.

Женя смотрела на Илью влюбленными глазами, и ему это неожиданно понравилось. Видимо, спиртное начало действовать, отодвигая проблемы. Но всего на миллиметр, вернее, градус. Но расслабляться нельзя.

Он отставил стакан. Поднялся из кресла, подошел к панорамному окну с видом на Москву, отвернулся от незваной гостьи.

– Спасибо вам, Женя. За понимание и сочувствие, – вежливость и ничего больше.

«Но вам лучше пойти к себе…». Не надо быть ясновидящей, чтобы понять, что сейчас он ее выставит. И у нее не будет больше шанса увидеть своего героя без галстука.

– Это вам спасибо, – она тоже поднялась и шагнула, но не к двери, а к нему. – Вы подарили мне Москву. И эту красивую церковь. И этот вечер. Несмотря ни на что. Назло смерти.

Он повернулся к ней. Черт возьми! Непостижимым образом ей удается говорить и делать то, что его волнует. И выглядит она сейчас как-то особенно. Серо-голубые глаза сияют навстречу ему. И русые волосы красиво падают на плечи, создавая стильный контраст с простой черной одеждой. И пахнет от нее свежестью. И никакой яркой помады, приторных духов, коротких юбок и многообещающих взглядов. От этих ударов он научился уклоняться.

Но она смотрела на него так, будто они вместе пережили землетрясение. И он не знает, что делать дальше. А она знает. Что делать? Любить! Всё просто…

Женя всегда была хорошей, но никогда не чувствовала себя счастливой. Она вдруг отчетливо осознала это теперь, у окна с видом на Москву и ночь. К черту приличия и сомнения! Сейчас или никогда. Людям не стыдно убивать, шантажировать, врать и манипулировать, почему же она должна стыдиться того, что ее влечет к этому мужчине.

Она сделала шаг к нему. А потом ее губы коснулись его. Илья не отстранился. Просто не мог обидеть ее снова, после того, как выгнал, подозревал, давил, припер к стенке. К тому же он уже изрядно выпил. Поэтому ответил на ее поцелуй.

Все началось с легких, изучающих прикосновений. С терпкого запаха коньяка и внезапного ощущения, что ее губы давно ждали его. А потом его затянуло в какой-то омут.

Он вцепился в нее, как изголодавшийся пес в кость. Ей сразу стало жарко, и закружилась голова. Руки схватились за него, как за спасательный круг. ?Господи, как долго она этого ждала! Просто видеть его так близко – невероятное счастье. Чувствовать его запах, его за день успевшую стать небритой щеку. Дотрагиваться до него. И не случайно и мимоходом. А сколько угодно раз. Обнимать.

Его ладони опустились к ее бедрам. Ей стало трудно дышать, а по телу пробежала дрожь. Дальнейшее она помнила с трудом. Они оказались на кровати. И он раздел ее, бесцеремонно стащив брюки, водолазку, белье.

Какая у нее шикарная грудь. Упругая, большая. И ни капли силикона. Его мысли путались, возбуждение усиливалось. Он поспешно сбросил на пол свою рубашку, расстегнул ставшие невыносимо тесными джинсы. Довольно бесцеремонно раздвинул ей колени и просто вдавил ее в эту кровать, навалившись всем телом.

Было слишком быстро, узко, горячо. Все это было абсолютно неправильно. Но остановиться он уже не мог.

Он торопился, хотя обычно вел себя сдержано. Он забыл, как быть нежным. Он был груб. А ей было больно, неудобно, неловко. Но от того, что рядом с ней, нет, гораздо ближе, внутри нее, любимый человек, сердце сладко замирало, а остальное не имело значения…

Это был очень плохой день. Сладкой парочке – убийце и шантажистке – удалось сделать его еще хуже, чем обычно. Хотя, казалось бы, куда хуже.