Якобинец

Смерть товарища легко объясняла для Лорана это состояние и всё же, что могло привести в дикое бешенство этого холодного, сдержанного человека?

К вечеру следующего дня Норбер, покосившись на товарища, сощурил припухший глаз и, подумав, снизошёл до ответа:

– Лоран, они обсуждали недавние погромы мюскадэнов в рабочем квартале Сент-Антуан, коснулись и убийства несчастного Пьера. Знаешь сам, какие шутки теперь в моде у этих выродков – «хороший якобинец – мёртвый якобинец», «встретишь санкюлота – убей его!

Нет, я не считаю, что они и есть те убийцы, но они говорили об этом в таком злорадном, циничном тоне одобрения, сначала о нём, которого совсем не знали…они оскорбляли его память, Лоран. Тогда я поднялся из-за стола, затем переключились на всех якобинцев…все мы видишь ли мразь… достойная лишь массовой отправки на тот свет и ничего иного, …я был уже рядом с ними.

Когда один из них предложил поставить памятник убийцам Неподкупного, я.. потеряв всякое терпение, предложил щенку выйти и обсудить эту тему по-мужски.

Но придурок выдернул шпагу и стал размахивать передо мной, то угрожая убить, то требуя извиниться и обзывая меня при этом «бешеным фанатиком и недобитком Термидора».

Какая уроду дуэль, я по-нашему, от щедрости народной души, недолго думая и заехал ему в глаз, ну и другому…, я плохо помню подробности, а бутылку я прихватил по праву, я за неё заплатил!»

Лоран лишь качнул головой:

– После похорон, то есть завтра, тебе лучше скорее вернуться в Санлис!

– Что я и намерен сделать, Лоран!

Мэр-якобинец

Раздался стук в дверь кабинета, на пороге мэра Куаньяра появилась темноволосая девушка лет 19-20. Секунды она внимательно разглядывала его и вспоминала высказывания Беатрис Марни: «Брюнет, смуглый как индеец, весьма молод , даже своеобразно красив , всё так, но как ужасно холоден и правда, какая мрачная и свирепая складка губ…»

Неужели он действительно так жесток, как о нём говорят?!

Описание показалось ей вполне верным, откуда ей было знать, что «мрачная свирепость» часто объяснялась напряжением нервов и крайней усталостью, а холодность, прежде всего слабая от природы эмоциональность плюс официальная маска.

– Гражданин Куаньяр, вам чай или кофе?, – услышал он молодой женский голос и с удивлением поднял усталые покрасневшие глаза от документов.

– Кто вы, гражданка? Как вы сюда попали?

– Я сестра вашего секретаря, он сейчас занят с документами, так чай или кофе?

– Если можно кофе, гражданка…спасибо.

– Изабель Ромёф, гражданин…

С тех пор, Изабель Ромёф, совершенно добровольно, разделяла обязанности брата, освободив его для работы с бумагами.

Куаньяр в качестве мэра удивил жителей Санлиса, одни страстно ожидали от него мести за кровь патриотов, казнённых после Термидора, другие со страхом и злобой ожидали этого.

Но Норбер был куда большим реалистом, чем казался, однако о прежних привилегиях нуворишам, конечно, пришлось забыть сразу, казни грабителей и убийц, которых развелось сверх меры, отчасти коррумпированных чиновников и схваченных роялистов также имели место в Санлисе, но в ограниченных по сравнению с 93 годом масштабах. В основном мнения сошлись на том, что Куаньяр оказался способным администратором. И всё же «господа-граждане» заметно волновались..

В целом небольшой город жил вполне спокойно, по крайней мере, простые жители были довольны новым мэром и не имели причин бояться его.

Он родился и вырос в Санлисе, и судьба жителей родного городка не была ему безразлична.

Он был человеком идеи и принципа, и жажда обогащения его не мучила совершенно, чего не могли понять «деловые люди» и оттого ненавидели и боялись еще больше. Он не был против тех из них, кто ведет дела в соответствии с законом. Но в основном после Термидора они привыкли устраивать свои дела совсем иначе, уже, поэтому мэр-якобинец вызывал у них крайнее озлобление и ужас.

Не берет взятки, не нужны банкеты и доступные женщины, тем хуже, думали новые господа, значит, он чудовищно властолюбив и опасен, если же и не взяточник и не властолюбец, значит ничтожный и жалкий глупец, такие люди обо всех судят по себе…

Норбер в их глазах должен был выглядеть особенно опасным уже потому, что не поддавался их привычной классификации, и не вор, и не властолюбец, и при этом далеко не глупец…так кто же он? Конечно «опасный фанатик»!

«Новые хозяева жизни», расплодившиеся после Термидора по-прежнему боялись и люто ненавидели Куаньяра. Один из них, лощёный «господин-гражданин» явился как-то в его кабинет…

Поправив дорогой белоснежный галстук, он уверенно вошёл и решил представиться:

– Гражданин Арно. Коммерсант. Новый житель Санлиса, решил перебраться поближе к Парижу из Лаваля, департамент Майенн.

Кого-то он смутно напоминал Норберу. Но, заметно изменившийся в лице, гражданин Арно узнал его первым и его губы сложились в недобрую ироническую улыбку:

–Так это вы.. бывший комиссар Куаньяр.. Всё еще живы.. не ожидал увидеть вас..

– Мэр Куаньяр, – холодно поправил его Норбер, – и я тоже менее всего ожидал встретить вас здесь..

– Мир тесен, гражданин Куаньяр, – усмешка Арно выглядела вызывающей – признаться, я не могу забыть тот…сказать мягче очень суровый приём, который вы оказали мне в 1793-м.. В моих глазах вы навсегда останетесь комиссаром Конвента…

– «Вы деловой человек, гражданин Арно, и пришли сюда не ради этих сентиментальных воспоминаний, ближе к делу..»

– Вы совершенно правы, гражданин мэр. Рад, что вы тоже настроены по-деловому, и то верно, на календаре давно не 93 год, те времена по счастью прошли…, – Арно уселся удобнее, положив ногу на ногу. Он почувствовал себя более чем уверенно.

Норбер, откинувшись в кресле, вдруг неожиданно прерывает его:

– А что происходило всё это время у вас в Лавале? Вы знали доктора Розели, с ним всё в порядке? Честный добрейшей души человек…, как сложилась жизнь его сестры? А Северьёф, председатель местного клуба, добрый патриот.. Анж Эрбо, общественный обвинитель, что стало с ними?

– О, у вас отличная память, гражданин! Доктор Розели с сестрой уехали в Париж в прошлом году, – Арно, помолчав, с минуту, мерил Норбера тяжелым пристальным взглядом, словно пытался залезть в душу.

– Вы же понимаете, последствия Термидора не обошли стороной Лаваль, как и прочие города, и Северьёф, наш Робеспьер, и Эрбо, и назначенный вами председатель трибунала Моро и журналист Макэ, наш местный Марат.. многие другие, очень близко познакомились с ножом гильотины, которым так привыкли размахивать в 93-м…»

По бесстрастному лицу Куаньяра нельзя было понять, что он думает и чувствует, впрочем, как всегда. Эту обманчивую невозмутимость Арно истолковал по-своему, как хороший знак.

– Прошу вас, гражданин Куаньяр в свободное время изучите эти бумаги, – он положил на стол пачку документов, – это касается национальных имуществ, я занимаюсь недвижимостью. Вы знаете, здесь несколько конфискованных особняков эмигрантов, из здешних «бывших» один де Бресси рискнул остаться в стране,… я намерен купить один из них,… это не было запрещено даже в 93-м, – Арно подозрительно покосился на Куаньяра.

Но ободренный его спокойным молчанием он продолжал:

– И вот еще.. есть небольшая проблема, мне нужны земли около реки. Но эти упрямые фермеры-голодранцы никак не желают продавать свои участки…

Арно выразительно взглянул на Куаньяра из под опущенных ресниц и облизнув пересохшие губы, закончил:

– Если вы согласны мне помочь, я был бы весьма… слышите, весьма благодарен вам..

Куаньяр всё понял правильно, но не подал вида, решив понять дальнейшие планы Арно. Молнией пронеслась мысль, так не случайны три пожара подряд в той части города… «Деловой человек» не сумев договориться о продаже земли, угрозами решил выжить этих людей из их домов… Яснее некуда, не настало ли время наступить Арно на хвост?

– И чем я могу помочь?, – пожал плечами Норбер, – Эти участки кормят их семьи, без земли они ничто, что же им останется, идти к вам же в прислугу или пополнить число нищих в Париже? Что вы еще придумали, поделиться нет желания?

– При всём уважении, гражданин мэр, вы всё тот же… идеалист, – на холёной физиономии Арно появилось с трудом подавленное раздражение, – подумайте, прежде чем отказывать и не горячитесь, смею напомнить еще раз, на календаре давно не 93 год и Робеспьера с Сен-Жюстом больше нет!, – сейчас в его голосе Норберу почудилась скрытая угроза…

– Гражданин Арно, – тон Куаньяра был деланно ровным и мягким, – как вы думаете, – Норбер и сам чувствовал, что улыбка вышла отменно варварской, и облизнул губы, – посмею я или нет обойтись с вами так же, как 4 года назад?