Бродяги

Они оставили за спиной ворота дворца и остановились на перекрестке.

– Обо всём сразу, – Дилла посмотрела на небо. – Вечереет уже.

– Ага. Пора снаряжаться.

По дороге к дому Лейн то и дело оглядывался.

– Ждешь кого-то? – не выдержала Дилла.

– Не понимаю, почему Бор исчез, – недовольно сказал Лейн. – Я хотел ему дерево показать.

– Может, он не хочет его видеть, чтобы не пришлось потом Кедару докладывать? Ты лучше подумай вот о чём: вдруг единорог сбежит из леса, пока мы воюем с нежитью?

– Каким образом? Мы ведь не откроем границу навсегда. Как только выманим стаю, я отзову плющ. А искать единорога мы сегодня не будем. Сначала нужно как следует подготовиться.

– Насколько я знаю, единороги практически не подвержены магии. Изловить их может только девственница. А ни одна местная девица не сможет перейти через охранную гарь. Тебя не настораживает это противоречие?

Лейн покосился на неё.

– Дилла, ты только не обижайся… А ты не девственница?

– Нет, конечно.

Он задумчиво надул губы.

– Придется мне прогуляться по Дороге.

– А если тебя поймают?

– На Землю я не пойду. Спрошу у Бора, он должен знать, где поблизости есть подходящий мир. Главное, чтобы там были боги, требующие от своих жриц целебат.

– Вот только со жрицами не надо связываться! Лучше найди сиротку лет десяти, которая никому не нужна.

– Девочку единорог порвет. На детей они охотятся.

Дилла не нашлась, что ответить. Одно ясно – за девицей Лейна одного отпускать нельзя. Знает она этих жриц! Ежу понятно, как они с голодухи на фэйри среагируют. Впрочем, об этом ещё будет время подумать, а пока надо сосредоточиться на первостепенной задаче.

К двум своим кинжалам Дилла добавила засапожный нож и привязала к поясу мешочек с солью. Для битвы с нежитью хорош меч, но мечом она владела настолько плохо, что покупать его не имело смысла. Ничего, длинные кинжалы – не менее грозное оружие, особенно в умелых руках.

Дилла прислонилась к стене в коридоре, наблюдая, как Лейн мечется по дому, собирая разбросанные повсюду вещи.

– Ты куда мой лук положила?! – донесся вопль из кухни.

– Он здесь, в прихожей! – крикнула в ответ Дилла. Последним из лука стрелял Лейн, но Дилла воздержалась от комментариев. Он и так с каждой минутой становился всё более нервным. – Только зачем тебе лук? Нежить железом не проймешь.

– У меня две дюжины стрел с серебряными наконечниками. – Лейн попытался приладить за спину колчан и налуч, но мешала набитая доверху сумка. – Ты готова? Тогда пошли.

– Сначала посмотри на себя в зеркало.

– Примета такая? – Он покрутился по прихожей. – А где зеркало?

– Великий Хаос, ты ещё и суеверный?! – Дилла всплеснула руками. – Я имею в виду, что ты выглядишь, как барахольщик. Зачем тебе всё сразу?

– Мало ли, как дело обернётся. – Лейн справился с ремнями, подпрыгнул, проверяя, прочно ли закреплено снаряжение. – Всё, выходим.

Золотой плющ прощально зашелестел им вслед.

***

Бор неподвижно сидел на кровати в своей комнатушке, обнимая сонно мурлыкающего Живоглота. Глаза старого гоблина неотрывно смотрели в угол, где паук пеленал попавшую в сеть муху. Время от времени Бор конвульсивно вздрагивал. Злость булькала в нём, перекипала, не находя выхода. Какого растреклятого дьявола Кедар не следит за своим ублюдком?! Вот сучёныш! И ведь ни намеком не выдал себя за три года! А теперь нате вам – раскомандовался. Лейн ему потребовался! И Диллу убрать, чтобы не мешала.

Ради интереса Бор прикинул, как именно можно убить баньши-полукровку. Получалось, что пятью гарантированными способами и ещё тремя – с непредсказуемым исходом. Другое дело, что убивать её нельзя. И предавать Лейна тоже нельзя. Он свой, а бродяги не предают своих. Есть предел, за которым никакие оправдания не помогут. И так уже от себя с души воротит.

– Тиви, Диви, Лиик… – пробормотал Бор. – Раз, два, три, четыре, пять, вышел никкен погулять.

Кто из троих выжил? Разум подсказывал – Тиви. Он самый приспособленный к лесу. А вдруг все уцелели? Или тот, о ком болит сердце? Надейся, глупый старый гоблин, надейся. Что тебе ещё остаётся? Скоро узнаешь правду.

Бор мягко оттянул крыло Живоглота. Зашитая мелкими стежками перепонка почти зажила.

– Прости меня, малыш, – Бор чмокнул любимца между ушей. – Тебе больно летать, я знаю. Но придется потерпеть. Давай-ка ещё раз намажем эликсиром.

Живоглот вывернул шею, удивленно уставившись на хозяина мерцающими в темноте глазами. Недовольно заурчал и дёрнул крылом. Эликсир щипался, вонял и от него тошнило, если налижешься. И вообще, никуда он сегодня не полетит!

– Крысака куплю, – заискивающе пообещал Бор.

– Живу-ова? – заинтересовался котоящер. Он не любил выговаривать слова, но промолчать во время торга с хозяином – значит остаться в голодных дураках.

– Живого.

– Мало-оу…

– Трех крысаков!

– Лау-одна…

***

Золотой плющ свернулся в клубок за муравейником и никак не желал разворачиваться. Лейн сидел над ним уже полчаса – гладил, уговаривал, напевал что-то успокаивающее.

Дилле надоело ждать, и она присела рядом с Лейном. Ткнула пальцем в подрагивающую плеть плюща.

– Слушай, ты, трус несчастный, или делаешь, что тебе говорят, или я тебя в лапшу нашинкую!

– Не пугай его, он и так запуганный! – возмутился Лейн. – Должно быть, с лианами сцепился.

– Но ведь дерево далеко?

– Так и он длиннющий вырос.